Страница 251 из 315
— Что же может предложить моя страна за риск, которым подвергнуться ваши люди? Финансовую поддержку, помощь продовольствием или возобновления поставок материалов по линии ленд-лиза? Паровозы, сталь, котлы и прочие материалы очень необходимы вашей стране для восстановления, разрушенного войной народного хозяйства — американец что есть силы, ткнул в кровоточащую рану, но Вышинский стойко перенес этот удар.
— Благодарю вас, за заботу об экономике моей страны, которая действительно сильно пострадала от военных действий, но мы постараемся обойтись своими силами. Наша страна хотела бы иметь от правительства Соединенных Штатов не экономическую, а политическую услугу — произнес Андрей Януарьевич, чем сильно огорошил американца.
— Политическую? — переспросил Майлз, полагая, что ослышался, но Вышинский быстро развеял его сомнения.
— Да, да политическую — подтвердил он, продолжая вгонять собеседника в удивление.
— И вы не будите проводить консультацию с Москвой по этому вопросу? Вдруг окажется, что экономическая помощь все же важнее политических дивидендов — американец отчаянно цеплялся за соломинку, но собеседник был неумолим.
— В этом нет никакой необходимости господин Майлз, я ведь уже ясно выразился. Боюсь, что это вам сейчас нужна консультация с Вашингтоном или нет?
Майлз изо всех сил пытался держать нанесенный ему удар, но пропущенный от русского хук был очень силен и он был вынужден запросить тайм-аут. В госдеп полетела телеграмма молния с докладом о результатах переговоров и просьба о дальнейшей инструкции. В броне мистера танка образовалась большая дыра. Она быстро увеличивалась, и в этом процессе был виноват сам американец.
Поддавшись порыву эмоций и отправив в Штаты доклад со своими подозрениями, об информированности русских о существовании второго японского центра по производству бакоружия, мистер Майлз попал в ловушку. Люди, сидящие в госдепе, рассуждали сугубо схематично; они намекнули Майлзу о своих подозрениях, тот в свою очередь согласился с этой точкой зрения и в Вашингтоне был сделан вывод, переиграть который было уже невозможно. Теперь, чтобы доказать обратное, следовало представить стопроцентные доказательства ошибочности прежнего вывода, а их у Майлза не было.
Нельзя сказать, что американский посланник вдруг усомнился в достоверности своих выводов. Нет, он по-прежнему был уверен, что русские говорят меньше, чем знают. Просто на следующий день, на него обрушился град телеграмм, требующих от Майлза скорейшего результата, а подобного давления он не терпел.
Последующие три дня прошли в энергичных, но безрезультатных торгах. Обе стороны только и делали, что предъявляли друг другу взаимные упреки, которые нисколько не продвигали процесс переговоров к финальной точке.
Американцы уверяли, что своими требованиями в отношении Франко, советская сторона перешла все границы. Испанский правитель конечно диктатор, но он не был союзником Гитлера, так как отказался пропустить через свою территорию немецкие войска на штурм Гибралтара. Как говориться сукин сын, но не совсем пропащий.
Советская сторона не менее эмоционально напоминала об испанской «голубой дивизии» воевавшей на территории СССР вместе с германским вермахтом. Предлагала ознакомиться с разоблачительными документами и требовала скорейшего суда над военными преступниками.
При этом обе стороны усиленно делали вид, что у них масса времени, на них ничто, и никто не давит, и они могут ждать сколько душе угодно.
Неизвестно как долго продолжалась бы это перетягивание каната, но вечером третьего дня из госдепа, в адрес Майлза пришла гневная телеграмма, после которой тот никак не мог успокоиться. Будь у него развязаны руки, он бы попытался достать русских не мытьем, так катанием. Завербованный американцами садовник в советском посольстве, докладывал, что у ранее выдержанного мистера Вышинского очень испортился характер, и он стал невыносим в отношении прислуги.
По мнению Майлза противника следовало дожимать, но властный окрик из Вашингтона заставлял выполнять, а не рассуждать. За него думал заокеанский босс, а от Майлза требовалось скорейший результат, с минимальными потерями для интересов страны.
Как в этот момент он ненавидел свое начальство, сидящее в уютных кабинетах госдепа и любующегося из окна на аккуратно постриженные зеленые травянистые газоны.
— Бездари, идиоты, тупицы — щедрой рукой раздавал эти хлесткие эпитеты свои руководителям Майлз, горестно понимая, что не сможет ничего сделать против мнения высокого начальства. Быть выброшенным с теплого места из-за подозрения в скрытом саботаже, Майлзу не хотелось и потому, он был вынужден подчиниться.
Отлично понимая тех, кто всходил на помост эшафота, американец прибыл на встречу с Вышинским и тут получил ещё один удар по голове. Советский посланник выразил Майлзу глубокие соболезнования по поводу возникновения чумы в Нью-Йорке.
— С чего вы это взяли!? — возмущенно воскликнул американец, у которого многие знакомые и друзья жили в Большом яблоке. — Это, что — новый вид советской пропаганды для успешного ведения переговоров!?
— Если это и пропаганда, то только не советская, а шведская. Это корреспонденты шведского агентства сообщили всему миру эту сенсацию — спокойно парировал выпад собеседника Вышинский и помахал перед его носом утренней газетой.
— Скорей всего — это обычная газетная утка. Давайте не будем гадать на кофейной гуще и дождемся официальных известий — предложил Майлз и Вышинский охотно согласился. По линии внешней разведки он обладал подробной информацией о заболевании чумой на северо-востоке штатов, но не стал демонстрировать свою осведомленность по этому вопросу.
— О, кей, давайте подождем — непринужденно согласился Вышинский и принялся разыгрывать свою партию.
Месть — блюдо, которое следует подавать холодным. Пылкость чувство и жажда мщения, очень часто дают нежелательную изжогу. Следуя этому принципу, Андрей Януарьевич не спешил топтать сраженного сообщением о вспышке чумы американца.
Все время переговоров он никак не мог собраться и включиться в работу, напряженно думая об услышанном известии. Если бы советский посланник принялся бы давить на Майлза, подобно тому, как это он сам делал, у американца бы пробудилось чувство самосохранения, и он бы встряхнулся и мобилизовался. Однако Вышинский избрал иную тактику. Он принялся методично обсуждать неудобные для американцев вопросы, быстро перескакивая с одного на другой, не давая противнику, как следует сосредоточиться.
Андрей Януарьевич то очень перечислял людской и материальный ущерб, нанесенный испанскими солдатами советской стороне, то гневно обличал Франко в симпатиях к Гитлеру вспомнив встречу фюрера и каудильо во время войны. То, вспомнив испанскую войну, призывал диктатора к ответу за загубленные его режимом жизни мирных людей, после чего вновь возвращался к злодеяниям «голубой дивизии».
Если в начале беседы на все его выпады Майлз отвечал невпопад и однословно, то к её концу он вообще перестал вести диалог, отвечая Вышинскому, что американская сторона тщательным образом изучит все поднимаемые вопросы.
Видя, что собеседник основательно измотан и обессилен, посланник Кремля перешел в решительное наступление. Вынув из портфеля папку, Вышинский заявил, что советская сторона выяснила место, куда был эвакуирован персонал харбинского центра по производству чумных бомб и готов поделиться этой информацией.
После этих слов, на Майлза было жалко смотреть. Он моментально узнал лежавшую на столе папку. Именно из неё, в прошлый раз Вышинский достал документы по отряду 731 и передал американцам в обмен на соглашение по Италии. Теперь она появилась снова.
Майлз на глаз определил толщину стопки находящихся в ней документов. На этот раз их было несколько меньше, но это нисколько не уменьшало их ценность. Американец с большим трудом сдерживал себя от соблазна встать и забрать у этого противного Вышинского, так необходимую для его родины папку.