Страница 244 из 315
В этот день дымовые завесы применялись очень часто. Сначала при помощи их пилот «Дугласа» имитировал пожар двигателя и благополучно сел на вражеский аэродром. Затем имитировал новый взрыв и заставил англичан паниковать, чем помог выиграть десантникам драгоценные минуты. Теперь, под покровом дыма, они смогли подавить главный очаг сопротивления на аэродроме.
Действуя по хорошо проверенной схеме, штурмовые группы вначале бросали в комнату гранаты, затем обрабатывали помещение огнем из пулеметов и автоматов, и только потом входили внутрь где, как правило, были одни трупы или тяжелораненые. Единственный раз, повторно бросать гранаты пришлось при штурме оружейной комнаты. Тогда толстый деревянный стол прикрыл сержанта Филдса от осколков гранаты и автоматных пуль. Прояви он выдержку, подпусти врагов поближе к себе, и он смог бы нанести больший урон, но него сдали нервы. Огонь был открыт слишком рано и метко брошенная граната, разнесла в щепки и деревянное укрытие сержанта и его самого.
Последним оплотом британского сопротивления была зенитная батарея, находившая в самом конце центральной взлетной полосы. Из-за своей отдаленности она не имела возможности хоть как-то помочь защитникам аэродрома, но являясь передовым форпостом обороны аэродрома, могла полностью контролировать все взлеты и посадки на него.
Эта батарея являлась важным элементом, без которого операция «Троянский конь» не могла иметь благополучного завершения. В казарме охраны ещё шли яростные схватки, а командир десанта капитан Корнилов, по рации уже наводил на оставшуюся батарею «горбачей».
Зенитный расчет лейтенанта Бразерса достойно встретил атаку врага. Огнем его зенитных орудий был сбит один Ту-2 и повреждены две машины. Подобный результат мог заставить отступить немцев, японцев и даже американцев, но никак не русских пилотов. Полностью презрев смертельную угрозу, они упрямо атаковали зенитную батарею англичан и смогли привести её к молчанию. Когда к аэродрому Та-Кали прибыли транспортные самолеты с основными силами десанта, они были встречены тремя белыми ракетами, означавшими разрешение на свободную посадку.
Всего на аэродром село двенадцать транспортных самолетов и шесть истребителей. Остальной воздушный эскорт приземлился в Сицилии, куда ранее сел и патрульный истребитель мальтийской эскадрильи.
Что касается «тушек», то они были героями дня наравне с десантниками. Их самоотверженные действия не только привели к полному взятию вражеского аэродрома, но и помогли отразить попытку врага отбить Та-Кали. Прочно оседлав небо, они сначала разгромили колону грузовиков с солдатами, а затем уничтожили две артиллерийские батареи, огнем которой англичане пытались уничтожить советских десантников.
Выполняя требование капитана Корнилова, экипажи самолетов полностью отказались от атаки гаваней Ла-Валлеты, полностью сосредоточившись на прикрытии десанта. Видя их непростое положение, командир одной из эскадрильи майор Лисицын принял решение остаться и посадил семь бомбардировщиков на аэродром.
Так закончился этот хмурый октябрьский день. Впереди ещё были бои за Ла-Валлету и сражение с флотом его королевского величества стоящим в её гаванях. Ещё предстояло взять Мальту под свой полный контроль и изготовиться к приходу кораблей из Александрии. Ещё было необходимо сделать много и много всяких вещей, но самый первый шаг уже был сделан. Из колониальной короны британского льва был выбит очень ценный камень, и он уже никогда не вернется на свое прежнее место.
Глава X. Чума и мор на оба ваши дома
Как бы ни были богаты и могущественны сильные мира сего, как бы ни были верны им слуги и предана охрана, всегда в их окружении можно найти человека, который был бы обижен ими. При этом обида могла иметь совсем не форму прямого оскорбления. Это могло быть и затирание по службе, и наложение излишне строгого наказания, а также низкая оплата труда, по мнению обиженного индивидуума.
Наличие такого обиженного человека, при правильном подходе позволяло найти щель в защите любого человека, подтверждая на деле известное изречение, что предают в основном свои.
Вступив на путь публичного политика, Гарри Трумэн отнюдь не утратил агрессивный нрав своих предков фермеров. Он не желал получать от Больших семейств Америки постоянные втыки подобно боксерской груше и все время выполнять их приказы как мальчик на побегушках. Признавая силу и власть денег, тем не менее, Трумэн решил начать контригру и обратился за помощью к своему доверенному человеку Марку Гусману.
Согласно конституции США во внутренней политике губернатор любого штата не мене властная фигура, чем президент. Он не может напрямую приказать или потребовать от главы штата чего-либо, но вот создать и оплатить деятельность группу внутренней безопасности, ему было вполне по силам.
По распоряжению президента, Гусман начал разработку операции по установлению подслушивающих устройств в местах, где вели деловые переговоры финансовые семейства Америки, обозначенные в документах литерами Эм, Джи и Кью, ради соблюдения секретности.
Имея столь солидное государственное прикрытие, финансовое и техническое обеспечение, Гусман добился определенных результатов. Взяв в оборот посланца больших семейств, через которого президент узнавал их волю, он вскоре вышел на одну частную виллу, где представители высоких семейств часто встречались на деловых обедах.
Одному из агентов Гусмана удалось завербовать лакея, который за триста долларов, согласился поместить записывающее устройство в библиотеке виллы во время очередной встречи господ Эм, Джи и Кью.
На его согласие предать своих господ повлияла не столько сумма гонорара, сколько обида за скверное отношение к себе. Принеся в комнату, где готовились принять дорогих гостей поднос с бокалами бренди, он сумел оставить в ней включенный миниатюрный диктофон. Через час после окончания встречи диктофон был благополучно извлечен из библиотеки и вечером того же дня передан в руки агенту Гусмана.
Запись оказалась среднего качества, но голоса собравшихся в библиотеке людей были хорошо слышны, что облегчило работу по её расшифровке. Людям Гусмана понадобилось около трех часов кропотливого труда по переноске записанного на тонкую как проволока ленту разговора сначала на черновик, а затем и на чистовик. Отпечатанный в одном экземпляре, на следующий день, самолетом специальной связи доклад был отправлен в Денвер, где в это время находился президент.
Покинув столицу на доставшемся в наследство от Рузвельта поезде, Трумэн медленно, но верно «кочевал» в западном направлении. Под вывеской «встречи с пострадавшими от японской агрессии», он сначала посетил Сент-Луис, потом Топика, а затем остановился Денвер. Там не было толпы вездесущих журналистов считавших, что они имеют право трепать президентские нервы всяческими неудобными вопросами. Местные жители в отличие от обитателей столицы и примкнувшего к ним Северо-запада, встретили появление президента с почтением и обожанием. Многочисленные толпы горожан и гостей Денвера не выстраивали протестные пикеты, а приходили на вокзал, чтобы посмотреть на поезд дорогого гостя.
Зловещие дыхание пришедшей в Америку войны не коснулось столицы штата Колорадо, которая из провинциального перевалочного городка на железной дороге, превратилась в важный производственный центр. Жителям Денвера было, за что благодарить федеральные власти и Трумэн решил задержаться здесь. Его следующая цель поездки Солт-Лейк-Сити, мог и подождать.
Кроме восстановления душевного здоровья, пребывание президента на запад улучшало его политический рейтинг. Теперь никто из конгрессменов не мог упрекнуть Трумэна в пагубном бездействии и трусливом выжидании, на какую сторону судьба уронит бутерброд. Находясь максимально приближенным к театру боевых действий, он умело создавал видимость, что полностью контролирует военные события в Японии и прилегающих к ней окрестностях.
Заранее извещенный по телефону об отправке пакета, Трумэн с большим нетерпением ждал его. Едва пакет от Гусмана было доставлено в президентский поезд, как президент занялся его чтением, начисто позабыв про поданный обед. Едва сдерживая дыхание, он погрузился в мир тайн, приложил ухо к потаенной скважине в стене.