Страница 127 из 315
— Могу вас заверить, что советские войска имеющие соприкосновение с вашими войсками получили точно такой же приказ. И значит боевые действия, между нашими странами полностью исключены.
— А в отношении британских войск, армии маршала Рокоссовского получил такой же приказ?
— Нет. В отношении английских частей такого приказа нет. Есть только приказ о прекращении огня, но он может быть отменен в любой момент, так как британский премьер министр всячески саботирует начало мирных переговоров между нашими странами.
— Возможно, что это из-за невыполнимых условий, что выдвигает советская сторона.
— Вполне возможно, но это тема совершенно иных переговоров, господин Майлз, — отрезал Вышинский, — если у американской стороны возникнет потребность обсудить план и условия совместных действий против японцев, советская сторона готова к этим действиям в любое время суток. Всего доброго — Вышинский с достоинством наклонил голову и вежливо раскланялся.
Куда более напряженный и нелицеприятный разговор, состоялся примерно в это же время в Мюнхене, между генералами Эйзенхауэром и де Голлем. Француз настаивал на скорейшее возвращение танков генерала Леклерка во Францию, но американцы не спешили выполнить требование главы временного французского правительства. Вернее сказать они были не против перемещения французских танкистов, но категорически отказывались предоставить им горючее для столь продолжительного марш броска домой.
— Кто нам заплатит за бензин господин генерал? Пока шла война, мы были союзниками и бескорыстно помогали вам ради общей победы. Теперь, когда наступил мир, пришла пора деловых отношений, и мы вправе требовать от вас расчета за горючее для ваших танков — противно жужжал бригадный генерал Эмберс, ответственный за материальное снабжение французских частей.
— Пришлите счет, и французское правительство оплатит его. Даю вам свое честное слово солдата — властно произнес де Голль, но его слова вызвали только улыбку у американца.
— Извините генерал, но моя должность не позволяет верить на слово кому-либо. Будет лучше, если вы дадите расписку как временный командующий французской армией — предложил Эмберс, чем вызвал негодование у генерала.
— В первую очередь, я глава временного французского правительства господин Эмберс и только во вторую, командующий французской армии. Готовьте документы, я их подпишу немедленно — на скулах генерала заиграли гневные желваки.
— Я прошу у вас извинение за генерала Эмберса. Мне самому крайне неприятен этот разговор, но что делать. Во время войны любой командующий армии царь и бог, но в годы мира, все мы заложники чиновных бюрократов и финансовых проверяющих. Вы не поверить, но порой я и сам боюсь Эмберса и его проверяющих — попытался пошутить Эйзенхауэр, но француз не принял его тон.
— Как быстро меняются люди. Ещё три месяца назад нам предоставляли все, лишь бы мы как можно скорее разбили и уничтожили нашего общего врага, а теперь унизительно заставляют подписывать бумажки — негодующе фыркнул де Голль.
— В честь нашего боевого содружества, я прикажу обеспечить ваши танки до границы бесплатно. Но вот дальше, им придется рассчитывать только на себя — сокрушительно развел руками командующий.
— Благодарю вас, генерал, за столь щедрый дар. Я был бы рад, если бы в память о нашем боевом содружестве вы также отдали приказ о передаче Франции немецкого оружия находящегося сейчас под контролем американской стороны. Оно нам крайне необходимо для вооружения своих солдат — попросил француз.
— Но мы полностью обеспечили ваших солдат всем необходимым! Начиная от винтовок и пулеметов, до сапог и шинелей. К чему вам столько много оружия? — удивился Айк.
— Оружия никогда не бывает слишком много, генерал. Что касается нас, то сейчас мы заняты воссозданием французской армии. В самое ближайшее время мы хотим вооружить две дивизии, а до конца года поставить под ружье ещё четыре. На очень нужно оружие. Генералиссимус Сталин вошел в наше положение. Он передал нам вооружение для целой дивизии и пообещал передать до конца года ещё для одной.
— Я прекрасно понимаю, что у каждого государственного деятеля, на первом месте стоят всегда собственные интересы. Но стоит ли в столь непростой момент водить дружбу со Сталиным, так бессердечно и бессовестно обошелся с нашим товарищем по оружию Черчиллем? — многозначительно спросил Эйзенхауэр, но де Голль не понял или не захотел понимать собеседника.
— Если сравнивать действия Сталина, с тем как гнусно обошелся Черчилль с нашим флотом в Алжире и войсками в Сирии, то можно сказать: — Бог, шельму метит! — выдал француз, чем сильно озадачил Эйзенхауэра.
— Вы явно не справедливы к Черчиллю господин генерал! Я прекрасно понимаю вашу злость на него, но как можно сравнивать ваши местечковые обиды с той катастрофой, что обрушилась на него за последнее время.
— Не думаю, что если бы у Америки отобрали бы Филиппины или Кубу, это можно будет назвать местечковым интересом. Вопреки всем договоренностям, Черчилль силой оружия отобрал у нас, своих боевых союзников подмандатную сирийскую территорию! По какому я вас спрашиваю праву!? Праву победителя!? А наши колонии в Западной Африке, Марокко и Алжире? Едва только солдаты альянса высадились в Дакаре, Касабланки и Рабате он стал требовать передать их под контроль Лондона, по причине того, что на время войны мы утратили возможность эффективно управлять ими. И этого боевого союзника вы предлагаете мне пожалеть?! — гневно спросил Айка француз.
— Все ваши упреки относительно колонии и подмандатной территории звучат не по адресу, господин генерал. Решайте их с господином Черчиллем протокольным путем. Я говорю о том, что сейчас ваши контакты со Сталиным выглядят не совсем уместными.
— Не беспокойтесь, господин генерал. Вступать в глубокий альянс с этим идейным антиподом свободного мира я не намерен. Но сделать все возможное и невозможное для скорейшего воссоздания боеспособности французской армии, я обязан как глава правительства.
— Временного правительства — уточнил Айк.
— Простите? Я не совсем понял ваши последние слова — опавшие было генеральские желваки, вновь напряглись.
— Видите ли, в чем дело, генерал де Голль. На период военных действий мое правительство было согласно иметь дело с вашим временным правительством, но с наступлением мира, оно желает сотрудничать с законно избранной властью. Исходя из этого, я смогу передать немецкое вооружение лишь по просьбе выборного представителя власти.
— По-моему вы несколько путаете понятия, генерал Эйзенхауэр. Я был бы с вами полностью согласен, если бы речь шла о правительственном займе, но никак не о помощи своему боевому союзнику трофейным оружием, которое вам совершенно, ни к чему. Передавая его нам, вы сделаете благое дело, укрепляя нашу армию в это непростое время.
— Зачем вам иметь столько много дивизий? Нынешнее экономическое положение Франции не позволяет ей иметь большую армию. Двух дивизий вместе с армией генерала Леклерка вполне достаточно, чтобы прикрыть Париж от возможного наступления русских с севера. Все остальные французские приграничные территорию надежно прикроют союзные дивизии, смею вас заверить.
— Благодарю вас, генерал, но как глава пусть даже временного правительства, я намерен самостоятельно решать, что необходимо нашей стране на данный момент. Поэтому я убедительно прошу вас, передать нам часть немецкого оружия находящегося в вашем распоряжении. В противном случае я буду вынужден обратиться к Сталину за дополнительной помощью. И ещё один вопрос, который я хотел бы обсудить с вами — голос де Голля стал набирать обертоны.
— Я выражаю вам, верховному представителю союзных сил во Франции, самый решительный протест по поводу действий генерала Кротона. Исполняя обязанность временного военного коменданта Марселя, он подчинил себе не только административное управление городом, но и всем Провансом. Правительство Франции прекрасно понимает все ваши трудности со снабжением, но подобные действия ведут к грубейшему нарушению суверенитета и территориальной целостности Франции, что совершенно недопустимо для союзников.