Страница 6 из 9
В результате, как пишет Дж. Валиди, в произведении «нет типов, портреты почти прозрачны, заключенная в них проповедь видна невооруженным глазом» [29. С. 72]. В смысловом отношении даже в этом произведении Г. Исхаки можно обнаружить созвучие с романом, поскольку автор «показывает истинную болезнь нации, демонстрирует ее глубокие раны» [29. С. 72], т. е. освещает существенные глобальные проблемы, характерные для романа.
Скорое формирование Г. Исхаки как личности и писателя связано с его оперативным освоением жанра романа. Особенно наглядно это видно в романе «Нищенка». В этом произведении, которое он начал писать в 1901 г., через два года после завершения «Байского сына», видно, как автор преуспел в освоении самого крупного эпического жанра.
В этом произведении писатель обращается к многозначной теме, идущей от просветителей XIX в., чрезвычайно актуальной для татарского мира. В центре романа судьба татарской женщины того времени, непосредственно связанной с судьбой своей нации, беспощадно и всесторонне угнетавшейся, в то же время – на протяжении долгих веков беспрестанно стремящейся к освобождению.
Эту важную для нации тему Г. Исхаки раскрывает еще в одном из своих первых произведений «Кәләпүшче кыз» («Девушка-тюбетейщица», 1900). В ней тема судьбы татарской женщины раскрывается в волновавшем тогда писателя аспекте: когда татарская женщина вставала на путь проституции. Особой интерес Г. Исхаки к этой теме был связан с тем, что писатель считал проституцию одним из факторов, ведущих нацию к исчезновению. Следует сказать, что подобная иллюстрация трагической судьбы татарской женщины, была свойственна и просветительской прозе. В качестве примера можно привести повесть З. Хади «Бәхетсез кыз» («Несчастная девушка», 1905). З. Хади и Г. Исхаки уже по поставленным в произведениях целям близки друг к другу. В связи с этим Г. Исхаки пишет: «Читатель мой! Цель написания этого рассказа – предостережение, чем чреват исход таких, как Камэр, стремление спасти девушек нации от несчастий, показать как тяжела жизнь таких, как Камэр, как важно сохранять себя» [78. С. 51]. З. Хади в таком же духе обозначает цель своего произведения: «Скверные дела не скроешь, они всегда на виду, мы надеемся, что читатели: юноши и девушки – извлекут урок, будут остерегаться дурных дел, будут стремиться к добру, любви, станут благонравными» [78. С. 99.].
Поэтому писатель и в посвященном судьбе нации романе «Ике йөз елдан соң инкыйраз» («Исчезновение через двести лет», 1904) обращает внимание на то, что данный порок губителен не только для отдельного человека, а играет чрезвычайно отрицательную роль в судьбе всей нации. Следует отметить, Г. Исхаки подробно описывая жизнь женщин, вступивших на путь разврата, их падение в своих произведениях объясняет по-разному. В романе «Девушка-тюбетейщица», показывая к какой трагедии приводит проституция, он объясняет этот неизбежный финал тем, что Камэр с самого детства не получила правильное воспитание. В «Нищенке» же в соответствии с изменившимися обстоятельствами объяснение причины занятия проституцией в судьбе центральной героини Сагадат сводится к одному роковому неприятному воспоминанию. Автор пытается женский вопрос рассмотреть на более широкой идейно-эстетической почве и это, естественно, повлияло на форму произведения. В соответствии с поставленной целью, Г. Исхаки в этом случае выбирает форму социально-психологического романа.
В результате в романе судьба личности освещается в неразрывной связи с драматичными проблемами в жизни татарского общества. Подчеркивая эту особенность произведения, в свое время Дж. Валиди в статье «Гаяз-эфенди» писал: «Гаяз-эфенди в “Нищенке” о болезнях нации пишет еще более смелым пером. Он описывает все ужасы разврата, показывает, что у нас богатство и капитал содействуют проституции и попрошайничеству, что под покровом милостыни и предприимчивости спрятана игра с чистотой совестью, что религия и мораль ничего против этого не могут сделать» [29. С. 71].
Дж. Валиди отмечает влияние русской литературы на жанровую природу произведений Г. Исхаки: «В «Исчезновении…» и «Нищенке» чувствуется влияние на Гаяза-эфенди Толстого и Достоевского. Гаяз-эфенди считает, что искусство для искусства, для каждого его произведения свойственна нравственная и общественная идея. Поэтому «Толстому-писателю он предпочитает Толстого-философа» [29. С. 71].
В романе «Нищенка» созвучие с творчеством Л. Толстого особенно видно в утверждении того, что человек должен быть ответственным за свои дела и поступки, получать наказание за свои грехи. Как известно, в творчестве Л. Толстого эта проблема особенно остро ставилась в романе «Воскресение». Сравнив «Нищенку» Г. Исхаки с «Воскресением» Л. Толстого, Г. Саади писал: «…в этом романе Гаяз – носитель “нравственных мук совести”, “благонравный”, к тому же его можно считать писателем, впитавшим нравственность Толстого» [130. С. 28].
Исследователи истории татарской литературы начала XX в.: – И. Нуруллин [115. С. 8], М. Хасанов [156. С. 18], О. Кадыров [85. С. 42], А. Сахапов [132. С. 364], Ф. Мусин [103. С. 191] и Р. Яруллина [163. С. 22] – указывают на созвучие романов «Нищенка» Г. Исхаки и «Воскресение» Л. Толстого. Ведь русский классик в своем романе путем самоусовершенствования человека надеется изменить русское общество. У автора эгоист Нехлюдов испытывает нравственное очищение. Л. Толстой его как бы «заново рождает». Помимо моральных мотивов на Г. Исхаки оказала сильное воздействие пронизанность произведений Л. Толстого мощным психологизмом.
«Нищенка» состоит из трех частей. Первая часть была начата в 1901 г., опубликована в 1907 г., вторая – в 1909 г., третья – в 1914 г. в Казани. За время написания романа писатель в общественно-политическом самоопределении прошел довольно сложный путь: после обучения в Казанской татарской учительской школе, начав писать в 1905–1907 гг., принял участие в эсеровском революционном движении. Чуть позднее отошел от эсеровских взглядов, а в 1910-е годы вновь возвратился на эсеровские позиции с национальным уклоном. Все это, разумеется, не могло не оказать влияния на написание «Нищенки».
В основе сюжета романа лежит судьба татарской девушки Сагадат. В связи с этим в композиции произведения судьба героини делится на несколько этапов: детские годы Сагадат, Сагадат на дне жизни и превращение девушки в идеал писателя. В этой главе исследования роман «Нищенка» будет проанализирован в связи с замыслом автора, где поэтапно предстоит раскрытие образа центральной героини и ее судьбы в хронологической последовательности и сложной эволюции.
Экспозиция произведения охватывает детские годы героини. Описывая этот период, автор использует приемы и изобразительные средства, широко распространенные в литературе. Жизнь маленькой девочки автор описывает в определенной последовательности, хронологическом порядке и по большей части в лирико-романтическом духе. Этот дух присутствует и при сравнении Сагадат, позднего ребенка, родившегося в семье бедняка Шарипа и Хусниджамал, с другой девочкой – дочерью сельского хазрета, у которой такое же имя. Как разительно отличаются образ жизни, одежда двух девочек! К примеру, если на голове дочери муллы красовался вышитый блестками калфак, то у дочери Шарип-бабая и ситцевый платок только недавно появился. По мере подрастания Шарип-бабай своей единственной дочери плел красивые лапти. «Трудно было описать радость Сагадат, когда на связанные матерью носки она надевала эти лапти» [73. С. 5], – с сочувствием пишет автор. И подчеркнем особо, с некоторой приподнятостью и восхищением.
Этот лирико-романтический пафос, связанный с превознесением традиционной упорядоченной патриархальной жизни вчерашней деревни над смутной городской жизнью того времени, отражается на освещении личных качеств юной героини. Например, в летние дни, играя в разные игры со своими подружками, Сагадат не успевает добежать до дома в ожидании грозы. Однако «наблюдение за шумным дождем, спрятавшись в клетях у моста, доставляло ей удовольствие. Утро после такого вечера показалось Сагадат особенной красивым. Ярко светило солнце, на полях колосились хлеба. Ноги Сагадат были по-гусиному желтые. В такие дни Сагадат чувствовала себя так легко, словно сбросила с себя тяжелую одежду» (С. 7). Увлеченно описывает писатель прилежание и трудолюбие девочки. Вот она с лукошком, сделанным отцом, идет по ягоды «и почти всегда приносит полный кузов ягод». Участвует она и в заготовке сена. «Она степенно вышагивает с отцом или с кем-нибудь из соседей, подняв на плечо, сделанные отцом, грабли. Во время жатвы он приносит туесок с водой» (С. 7). Так изображает писатель Сагадат в летнюю пору.