Страница 3 из 13
Полный штиль позволял притереться бортами и перепрыгнуть на 'иностранца'. Что и проделала часть русской команды во главе с командиром.
Картина, что открылась им за фальшбортом шхуны, производила впечатление: норвежские матросы - как на подбор плечистые парни, привалившись, кто куда, будто контуженные лупали глазами, открывая рты, мыча что-то нечленораздельное.
Стуча деревянными подошвами грубых сапог, из трюма появляется 'рыжебородый', успев видимо побывать в своей каюте - сменил шапку на старую, потрёпанную капитанскую фуражку. Теперь видно, что это немолодой мужчина и его рыжая борода скорее вся седая. Взгляд шкипера прыгает, меняясь от злого (на русских), до растерянного (на своих матросов).
- Что произошло? - Спрашивает Престин.
- Белый свет, - хрипит шкипер, - а потом корабль - чёрно-красный демон Валгаллы с зубатой пастью. Огромный корабль!
Видно, что команда шхуны медленно приходит в себя - кто-то даже привстал, опираясь на заляпанные салом вонючие бочки.
Шкипер немного успокаивается, облегчённо вздыхая. Снова достаёт свой кисет, не торопясь набивает трубку. Весь его вид говорит: 'чёрт вас, русских, принёс!'.
На вопросы он отвечает неохотно, упомянув Сваальбард (видимо порт приписки). А на произошедшее с ними, опять заладил про 'большого красного демона', прибавив 'рошен шиф' (русский корабль) и махнул рукой на 'норд', дескать 'туда ушёл'.
Престин на 'рошен шиф' внимания не обратил, став высматривать в бинокль горизонт на севере и неожиданно заметил красную точку, удивившись вслух:
- А ведь этот старый норвежский медведь не врёт!
И подумал:
'Конечно, на воде зрительно расстояние обманчиво, но каким бы не показался огромным этот загадочный корабль норвежскому шкиперу, его красные очертания весьма хорошо просматриваются. Возможно, не так уж он и далеко. Попробовать нагнать? Тем более там уже скоро граница ледяного поля… Куда он денется?'.
Престин ещё сомневался, когда вернулась досмотровая команда, доложив, что рыбы в трюме совсем мало.
Возиться с браконьером не имело смысла, а некая загадка - вон она! Совсем близко!
Не став выполнять даже минимальных формальностей, русские моряки перемахнули на борт своего судна.
Раскочегарив 800-сильную паровую машину, 'Лейтенант Скуратов' быстро набрал фактические 9 узлов.
Но быстро не получалось. Вожделенная 'красная тряпка' вроде бы, как и не уменьшалась в приблизительных размерах, но и не приближалась, маяча на горизонте, к которому масштабно добавился новый пейзаж - сначала тёмная, а потом побелевшая полоска ледовой границы.
На пути 'Скуратова' всё чаще стали появляться ледяные обломки и целые мини-айсберги. Приходилось лавировать, и к привычным звукам шелеста волн и пыхтения паровой машины добавлялись глухие стуки о борт докучливого мелкого крошева.
Престин поглядывал на хронометр, на небо и снова брался за бинокль, выискивая цель.
Май - начало полярного дня. Солнце раздумывало у горизонта, в серой пелене неба, совсем потускнув. Время вторило вращению планеты лишь циферблатом и стрелками. Красный 'летучий голландец' безмерно удивлял - уже шёл в белом заснеженном поле. Эдакое красное на белом. Палубу качало и изображение, проходя через объективы, призмы и окуляры, прыгало, размазываясь багровыми мазками.
Присмотревшись, угадывалась сизая дорожка взломанного льда.
Старший помощник, порой баловавшийся живописью, делал размашистые наброски цветными карандашами на чистом листе, хватаясь для уточнения за бинокль.
- Ледокол! - Догадавшись, выдохнул мичман и удивлённо взглянул на капитана, - это ж сколько он выжимает? А ведь там дальше не пара футов, там все шесть…, там толщина льда ого-го-го!
'Силище! - Не вслух согласился Константин Иванович, подкручивая ролик своего бинокля в настройке резкости. И всё ровно, ничего кроме угловато-коробчатой надстройки красного цвета с венчиком узкой высокой чёрной трубы, рассмотреть не удавалось, - вид строго с кормы. Но не дымит! На нефти? Кто сейчас может строить такое? Наверняка наши законодатели во флоте - британцы. Но могут и немцы…, и даже датчане! Сей факт следует срочно донести до начальства и военного ведомства'.
Дымка на горизонте совсем уж уплотнилась, либо солнце, наконец, ушло за край, уступив немного ночи. Вскоре стало понятно - идти при такой видимости во льдах и айсбергах опасно.
'И надо доложиться', - ещё раз для себя утвердился Престин, - и вообще…, это требует определённого догляду и дознания'.
* * *
Но первыми весть о странном корабле, как и о необычном явлении 'белого свечения', принесли промысловики одного из крестьянских судохозяйств на побережье Мурмана, что ближе к Белому морю, у залива Святого Носа.
Набив треской трюмы, в своё становище рыбаки обернулись быстрей, нежели ещё кто-то из промышлявших поблизости. По губернской программе, посёлок был обустроен промысловым телеграфом, и перепуганные колонисты не преминули (со всем почтением) сообщить о 'бесовщине' уездному исправнику.
Посумлевавшись немного, тот о происшествии доложил наверх.
Далее подогрели новость поморы, две парусные шняки которых забрели в Екатерининскую гавань.
Быстро избавившись от улова, суровые обветренные старожилы поначалу были сдержанно хмуры, описывая 'красный призрак', но как все коренные жители Севера, имевшие слабость к крепким напитками, оседлали припортовое питейное заведение, и медленно 'набираясь' раз за разом пересказывали всем желающим, не отказывая себе в приукрашивании.
Так что почва была подготовлена! И когда 'Лейтенант Скуратов' вернулся в Александровск, слухи уже гуляли, расползаясь мгновенно, как водится, обрастая новыми подробностями от пересказа к пересказу.
Начали судачить не только в порту - матросы, рыбаки и остальная припортовая братия. Тема была самая обсуждаемая, как на рынках у черни, среди у купцов и разночинцев, так и у местной знати.
Любительские зарисовки мичмана выхватили писаки из 'Губернских новостей', состряпав чуть ли не на второй странице статейку - нечто конспирологическое, вообще найдя в 'красном на белом' японский след. А на возражение скептиков: 'как загадочный корабль могли видеть одновременно в разных местах', тиснули вполне научную гипотезу некоего 'учёного инженера из столиц' об 'атмосферных линзах, рефракции и миражах'.
Читатели, надо сказать, не поняли, но приняли на веру.
Заскучавший за зиму Архангельск жадно впитал и подхватил эту маленькую сенсацию, причмокивая за чаями-кофеями вполне уважаемыми и серьёзными гражданами.
Архангельский губернатор Николай Георгиевич Бюнтинг само собой, чисто по-человечески тоже интересовался… Скажем, не без снисходительности и иронии, так как, имея немецкие корни, был человеком прагматичным, здравомыслящим, не допускавшим всякие фантазии и прочий спиритизм. Ко всему недавно вступив в должность, не совсем проникся местными реалиями. Да и статус не позволял принимать сплетни и домыслы.
Но когда объявился свидетель, состоящий на службе у государства, то бишь лицо 'в ранге', Николай Георгиевич с чувством удовлетворения дал ход своему начальственному любопытству. Более того потребовал к себе практически единственного официального очевидца.
И получилось на удивление быстро (у Престина) - и в Архангельск съездить, и обратно.
А поскольку губернатор в докладе командира 'Лейтенанта Скуратова' увидел трезвый и взвешенный взгляд на произошедшее (без всяких там глупых умозаключений, 'но факт остаётся фактом'), то посовещавшись с морскими чинами, решили организовать патрулирование и дозор силами охранных судов, для прояснения необъяснимого случая.
Какое судно получит это задание, сомнений ни у кого не возникло. Так как было видно, что начавшийся весенний лов трески потребует усиленного присутствия скоростных ботов-крейсеров в противодействии норвежским браконьерам, а тихоход 'Скуратов' самое оно!