Не магией единой

— Ник, а ты точно не из благородных? — невинно поинтересовалась я.

— Точно, — уверенно заявил он, перестав свистеть. — Ручаюсь, во мне нет ни капли благородной крови. Это плохо?

— Не знаю, — я пожала плечами. — Мне бы хотелось, чтобы ты говорил со мной, как с равной. А то чувствую себя старушкой, хотя мне, как ты говорил, ещё в куклы играть.

— Равенства вдруг захотелось? Неужели ради слов похабной песенки?

— Нет. Я думаю, эту песенку неприлично знать не только благородной леди, но и простой приличной девушке.

— Знать что-либо — всегда прилично, — возразил Ник. — Но петь такое при тебе я всё равно не буду, уж извини. Только насвистывать. Кстати, наше равенство — только пока мы вдвоём?

— Как обращаться ко мне при других — смотри сам. Уверена, разберёшься.

— Хорошо, разберусь. Раз мы с тобой внезапно стали равными, предлагаю позавтракать. Спешил, чтобы тебя перехватить по дороге, вот и пришлось ехать голодным. Как раз вон там вижу удобную для этого дела полянку.

— Но я хочу побыстрее добраться до школы, — попыталась отказаться я, но тут у меня забурчало в животе, я смутилась и замолчала.

— Согласие внутреннего голоса Алисы получено, — рассмеялся Ник и направил коня на поляну.

Я, смирившись, последовала за ним. Он слез с коня, я тоже спрыгнула на землю и привязала свою лошадку к дереву так, чтобы она могла пощипать траву. А Ник растерянно стоял, держа коня под уздцы, и пытался сообразить, как ему сделать то же самое. Похоже, он действительно не знал, как ухаживать за лошадьми. Привязывать пришлось мне, а что поделать — равенство, значит, равенство.

Зато седельные сумки он снял сам, и мои тоже. Я достала хлеб, копчёное мясо и флягу с холодным чаем. В дорогу обычно берут вино, но мама решительно заявила, что оно не только утоляет жажду, но иногда ещё и лишает девушек остатков разума, вот и пришлось взять чай. Хлеб и мясо я порезала кинжалом, получилось всего четыре небольших сэндвича, по два каждому, хотя я так проголодалась, что съела бы все десять.

Но беспокоилась я зря. Оказалось, Ник вёз с собой такое количество провизии, что её хватило бы на небольшой военный отряд. Тут было и мясо, и сыр, и варёные яйца, и огромное количество пирожков. Десерт тоже не забыли — яблоки, груши, и ещё какие-то фрукты, которых я даже не знала.

— Когда я куда-нибудь уезжаю, мама вечно даёт в дорогу столько еды, сколько помещается в сумках, — немного смутившись, пояснил Ник. — Пирожки вот всю ночь пекла, глаз не сомкнула. Ладно, Алиса, ты тут почисть, порежь, в общем, разберись, а я схожу за хворостом, заодно и воду поищу.

— Зачем хворост?

— Для костра, зачем же ещё?

— Но ведь мы не будем ничего готовить, и греться в такую жару не нужно.

— А я хочу костёр! С ним как-то уютнее. Могу я позволить себе этот каприз?

Прихватив с собой маленький топорик, Ник отправился в лес, а я, раз уж осталась одна, решила рассказать маме о неожиданном попутчике. Внимательно меня выслушав, мама пообещала выяснить, что это за купец, который вместе со своим сыном вчера был в посольстве Иного мира или где-то поблизости. За посольством непрерывно следят сыщики МВД, они не могли не заметить. А пока мама посоветовала держаться настороже, и при случае заглянуть в его сумки, вдруг там найдётся что-то интересное.

Тут из леса выскочил Ник с охапкой хвороста, и я не успела выключить свой хрустальный шар. Мама тоже не успела. Ник бесцеремонно заглянул в шар и издевательским тоном произнёс:

— Здравствуйте, леди министр! Не беспокойтесь за свою прелестную дочь. Ей ничего не грозит, с моей стороны — уж точно. Если хотите пошарить по моим вещам — пожалуйста, я не против. Там нет ничего секретного. Лишь бы ничего не пропало.

— Кто ты такой? — мама не ответила на приветствие, а холодом её голоса можно было заморозить небольшой пруд.

— Меня зовут Николас, я буду учиться в той же школе, что и леди Алиса.

— Так ты что, из благородной семьи? Из какой?

— Нет, я сын купца, а сам — охранник. Или стражник, это одно и то же.

— Ты лжёшь! В эту школу берут только благородных! К тому же, тебе от роду лет семнадцать, не меньше! Только попробуй сделать ей что-то плохое!

— Мне восемнадцать, и я — не благородный, но меня уже приняли в эту школу. Да, невероятно, но факт.

— Не факт, а твоя ложь!

— Вы чувствуете, что мои слова лживы?

— Через шар это чувствуется не всегда.

— Леди министр, вам ничего не стоит связаться со школьным главным магистром, и узнать, ждут ли они сегодня меня, ученика по имени Николас, простого парня из купеческой семьи. Ладно, не буду мешать. Только вы, леди Алиса, не забудьте, что нужно приготовить завтрак и обшарить мои сумки. А я принесу ещё дров, и всё-таки попытаюсь найти какой-нибудь родник или ручеёк.

Ник ушёл, беззаботно насвистывая всё ту же песенку, а мама, не разрывая связи со мной, вызвала магистра. Я его не видела, но их разговор слышала отлично. Магистр подтвердил, что некий купеческий сын по имени Николас, восемнадцати лет от роду, сегодня зачислен в школяры «Королевской крови».

— Но он же не благородный! — возмутилась мама.

— Устав школы не требует от школяров благородного происхождения, — уклонился он от прямого ответа.

— Раньше же не брали чернь!

— Не брали. Но сейчас у нас просто нет выбора. Из-за этого проклятого убийства мы летим в финансовую пропасть. Оно не раскрыто, значит, убийца до сих пор здесь. За последние дни со мной связывались многие из тех, кто собирался отправить сюда своих детей, и все как один заявили, что до тех пор, пока не выяснится, кто убийца, и они, и их дети будут держаться от моей школы как можно дальше. Нет школяров — нет и платы за обучение. Так что я не могу отказаться ни от кого, кто готов платить. Иначе — банкротство. Я много должен банку, этим проклятым ростовщикам! Кстати, этот простолюдин переводил деньги через тот самый банк, который дал мне ссуду, и если я от них откажусь, кредиторы меня не поймут.

— Ты врёшь, что никто не хочет отправлять своих детей в твою школу! Я же отправила к тебе дочь!

— Спасибо за это, леди министр, но я буду испытывать намного большую благодарность, когда ваши сыщики найдут убийцу.

Я видела, насколько маме неприятен этот упрёк. К тому же магистр выделил голосом слово «когда», явно высказывая сомнение, что это вообще произойдёт.

— Сыщики всегда раскрывали убийства. Раскроют и это, — мама говорила уверенно, но я чувствовала, что её уверенность наигранная.

— Да будет так, — тяжко вздохнул магистр. — И, желательно, поскорее.

— Но вы хоть что-то знаете об этом Николасе? — мама с удовольствием сменила тему разговора.

— Я же вам сказал, леди министр: он — купеческий сын восемнадцати лет от роду.

— А ещё? Кто его отец?

— Этого он сообщить не пожелал.

— И ты берёшь на обучение тупого простолюдина неизвестного происхождения, который в восемнадцать лет от роду ещё не окончил школу?

— Он не тупой. Среди купцов тупых нет, они быстро разоряются. Боюсь, разорение грозит и мне, если ваши сыщики не смогут раскрыть убийство, впервые в истории королевства.

— Этот Николас — даже не купец. Он — стражник.

— Он заплатил за обучение, и для меня этого достаточно. А если он туп, это даже хорошо. Значит, ему понадобятся дополнительные занятия, а они оплачиваются отдельно.

Мама пообещала до вечера выяснить и рассказать мне, кто такие Ник и его отец, и выключила свой шар. Такой злой я её давно не видела. Даже после разговора с посланниками Иного мира она не так сердилась. Мне даже показалось, что она готова послать десяток стражников схватить Ника, и допросить его как следует, хотя это и не по закону.

Остановить маму я не могла, так что занялась своими делами — обыскала его сумки. Без той еды, что он вынул, они остались полупустыми. Ничего особенного там не нашлось — одежда, несколько кинжалов в ножнах, бритва, котелок, ещё один маленький топорик, учебники по физике и алхимии, мыло, полотенца, и остальное в том же духе.