Страница 39 из 67
— Скажи мне, откуда взялись числа ниже ноля?
— Наверно, из учебника, — неуверенно предположил графский сын.
— Молодец! Продолжай складывать. А ты, охранник, знаешь? Сдаётся мне, что нет.
— Из измерений температуры? — как ни странно, Ник тоже не был уверен в ответе.
— Гадаешь, — торжествующе заявил магистр. — Что ж, угадал, поздравляю. Благородная леди, расскажи ему, а заодно и мне, как наш народ впервые столкнулся с нижними числами. Ты-то наверняка знаешь. Делать нам всё равно нечего, мы ведь всё равно ждём, пока наш благородный лорд закончит свои архисложные вычисления. Так почему бы не послушать о физике? Физика и математика очень тесно связаны, между прочим.
— Подробно рассказывать, лорд магистр? — я немного растерялась.
— Давай подробно. Куда нам спешить? Да и любому наставнику приятнее послушать толкового школяра, чем тех ослов, которых он обычно учит. Начинай, благородная леди.
— Любой маг запросто может сделать из воды лёд, но сама она никогда не отвердевает, поэтому мудрецы решили за ноль взять температуру тающего льда. Второй точкой сделали кипение, потому что вскипятить воду ещё проще.
— Видел, как ты это делаешь, — улыбнулся Ник. — Только мне доводилось бывать в горах, причём на большой высоте, а там вода кипит при меньшей температуре.
— Верно, юноша, — кивнул магистр. — Там кипение наступает на полдесятка стандартных единиц температуры ниже. Поэтому настройку термометра нужно делать на равнине. Но нас интересует не верхняя точка, а нижняя. Продолжай, леди.
— В позапрошлом веке одна из зим была настолько холодной, что вода отвердела на целых три дня. На столбиках термометров ноль был краем шкалы, и мудрецы долго не могли решить, что с этим делать. Хотели сместить ноль ниже, но тогдашний король категорически запретил. Пришлось бы переписывать массу учебников и справочников, а это безумно дорого. Мудрецы попытались настоять на своём, но король пригрозил плахой, и они отступились. И тогда кто-то из них придумал, что неважно, где на шкале стоит ноль, просто мы должны принять, что ниже ноля тоже есть числа. Вот и вся история, — закончила я.
— Всё правильно, — одобрил магистр. — А теперь я бы хотел узнать от нашего простолюдина, почему он сказал «меньше ноля».
— Тут всё очень просто, — ответил ему Ник. — В торговле есть доходы и расходы. Из одного вычесть другое — получится прибыль. Она может быть большая, это хорошо. Может уменьшиться и стать маленькой, это ещё не очень плохо. А может стать и равной нулю, это уже плохо, но терпимо.
— Так. Понятно. И что?
— Прибыль всегда может уменьшиться ещё сильнее, даже если она нулевая, и тогда она становится меньше нуля.
— Интересный взгляд на числа, — признал магистр. — Но, я так понимаю, купцы, у которых прибыль меньше ноля, то есть, торгующие в убыток, быстро разоряются?
— Вовсе необязательно, лорд магистр. Некоторые сделки так и задуманы бесприбыльными. Например, товар продаётся в убыток, чтобы разорить конкурентов. Прибыль будет потом, да ещё какая! Монополия — мечта любого купца, только обычно несбыточная. А иногда совершается несколько сделок, почти наверняка они убыточны, но если хоть одна даст прибыль, то окупит все остальные. Бывает, что и стократно окупит, если здорово повезёт.
— Ну, это уже не арифметика, а теория вероятностей. Вряд ли вы знаете, что такое вероятность, этому учат только в высших школах Гильдии мудрецов.
— Вероятно — это когда почти наверняка, но всё-таки необязательно, — неожиданно высказался юный лорд.
— Ты уже посчитал? — мрачно осведомился магистр.
— Сейчас, вот-вот закончу.
— Жду с нетерпением. А вам, молодые люди, скажу, что вероятность события — это относительная яркость картинки при идеальном ясновидении. Чем картинка ярче, тем вероятность выше. Если картинка одна, значит, событие произойдёт наверняка, и его вероятность — сто стандартных единиц. Можете не запоминать, вам оно вряд ли пригодится.
— Лорд магистр, а вы хорошо знаете теорию вероятности? — неожиданно заинтересовался Ник.
— Вероятностей. Множественное число, — поправил его магистр. — Глубоко в ней не разбираюсь, но с основами, конечно, знаком. Я же математик.
— Тогда, может, скажете, кто, вероятнее всего, убийца леди Эльзы?
— Юноша, здесь не нужен расчёт вероятности. Достаточно простой логики. Вам известно, что убийца через дверь не выходил?
— Да. Один из убийц — наверняка.
— Согласен. Значит, он вышел через окно. Но зачем он это сделал? Ведь ничего не мешало ему или ей уйти через дверь, как все нормальные люди. Что отсюда непреложно следует?
— Пока не знаю, — признался Ник.
— А ведь объяснение очень простое. Убийце нужно было покинуть не просто комнату леди Эльзы, а здание школы! Причём дверь у нас на ночь запирают, выйти не так-то легко. А через окно — пожалуйста! И в то же время известно, что за ограду никто не выходил, так говорят сторожевые демоны, а они никогда не врут. И кто тогда у нас убийца?
— Кто? Вы нам скажете?
— Скажу. На территории школы есть конюшня. А там живут и работают четыре конюха. Или три? Не помню. Кажется, всё-таки четыре. Оттуда убийца через окно пришёл, и туда же тем же путём ушёл. Кто именно из них, не знаю. Скорее всего, тот, который ухаживает за лошадью леди Эльзы, но необязательно.
Мы с Ником переглянулись. В списке слуг конюхов не было. Но какая разница? Мы же их видели собственными глазами, когда ставили лошадей в конюшню! Видели, но не заметили. Ник попрощался с магистром и потащил меня к выходу, и я, потрясённая таким дурацким нашим промахом, безропотно поплелась следом.
— Я закончил расчёт! — радостно закричал графский сын.
— Да утащат тебя джинны в самую глубокую пропасть нашего королевства! — возопил магистр, глянув на результат. — Как, ну как можно было, складывая двенадцать с двенадцатью, получить сорок два? Ты можешь мне объяснить?
— Вот смотрите, лорд магистр…
Парень, конечно же, не очень разбирался в арифметике, но мне показалось, что магистр к нему излишне строг. Впрочем, оба они были мне безразличны. Сейчас меня гораздо сильнее интересовали конюхи.
Я хотела бежать прямиком в конюшню, но Ник меня остановил. Сказал, что прежде всего нужно разобраться, почему конюхов нет в списках подозреваемых. А выяснить это проще всего у сыщиков, так что идти надо к ним, а не к конюхам, которые никуда не денутся. Я ему ответила, что расследование на контроле у министра, и чтобы узнать что-то у сыщиков, обращаться нужно к ней. Ник на это нагло заявил, что у маленьких девочек постоянно возникает непреодолимое желание поговорить с мамочкой, причём о сущих пустяках. Даже если при этом мамашу придётся оторвать от важных дел.
Он долго бурчал, но я стояла на своём, и он сдался. Для разговора с мамой мне нужен был шар, просить ещё раз главного магистра не хотелось, так что пришлось идти на второй этаж в мою комнату. Ник заявил, что от дурной головы ногам нет покоя, и отказался объяснить, что эти слова означают. Я заподозрила, что в них есть что-то оскорбительное, но решила не выяснять наверняка, а то, думаю, пришлось бы обижаться.
— Мама, мне нужен полный список подозреваемых, — сказала я, едва только образ мамы появился в шаре.
— Разве у тебя его нет? — удивилась мама. — Возьми у наших сыщиков. Или у магистра, это он диктовал.
— Возьми у сыщиков, — расхохотался Ник. — Мама плохого не посоветует.
— Слышу, что этот простолюдин ещё живой. Надеюсь, сегодня его убьют.
— Мама, я не хочу, чтобы его убивали. К тому же, у меня было видение, как мы с ним ждём аудиенции в королевском Дворце. Картинка очень яркая.
— Алиса, ты плохая ясновидица, — напомнила мама. — Кстати, разве у простолюдина списка нет? Уверена, есть.
— Спасибо, леди министр, — Ник снова вмешался в наш разговор. — Мы непременно обратимся к вашим сыщикам. Я тут просто недоумеваю, как мы сами до этого не додумались. Алиса, кончай этот беспредметный разговор, и пошли. У твоей мамы под рукой списка нет, и даже если ты будешь очень долго плакать и капризничать, она тебе его не продиктует.