Наказание без преступления

Праздник Победы бушевал по всей планете Земля. День за днем, неделя за неделей. Особенно хорошо видно счастье людей на дорогах, ведущих из Германии на восток и запад. Четыре года гитлеровцы гнали, тащили, волокли в свою кровавую империю миллионы рабов — русских, украинцев, поляков, чехов, словаков, болгар, румын, французов, голландцев, военнопленных англичан, американцев. Теперь эти люди, освобожденные нашими войсками, хлынули домой. Идут пешком. Едут на велосипедах. На фурманках, на машинах, запряженных лошадьми. На помещичьих экипажах. Верхом. Толкают тележки, детские коляски. Забиты дороги, обочины. От Берлина до Варшавы, от Варшавы до Минска, от Кенигсберга до Риги. При солнце и звездах не останавливается людской поток. Домой, к родным спешат вчерашние рабы и смертники. Изможденные лица, полосатая арестантская одежда, особые, вшитые, знаки на рукавах. Но не было в потоке ни одного человека, на челе которого не горел бы огонь счастья, свободы, обретенной жизни. С благодарностью, с восторгом встречали каждого советского воина.

Тихо и пустынно сейчас на Красной площади, где через несколько часов потекут и загрохочут колонны победных войск, машин и орудий. Серая, расчерченная белыми параллельными линиями брусчатка.

Ручонка Саши теребит мое плечо, и нежный умоляющий голос шепчет в самое ухо:

— Папа, вставай скорее, уже день на улице!

Открываю глаза. Передо мной в длинной белой рубашке восьмилетний Сашка, выросший и открывший для себя мир, пока отец был на фронте. Хмурый, с низкими тучами, с дождем рассвет. Часы на Спасской башне бьют семь.

— Вставай, папа!

Притягиваю к себе сына, укладываю в кровать рядом. Он холодный и дрожит. Боится опоздать на парад. Вчера ночью я пообещал взять его на Красную площадь и так растревожил, что он, видимо, не спал всю ночь.

— Папа, не спи!

— Полежи, Сашуша. Замри! Я всю войну мечтал вот так встречать с тобой День Победы!

— Папа, вставай, опоздаем!

— Успеем.

— Танки уже на Красной площади, я слышал, как они гремели. Люди идут на парад. Я видел в окно. Вставай!

— Встаю, сынок, встаю!

Наскоро завтракаем и выходим на мокрую улицу. Под дождем проходим по Большому Комсомольскому, по безлюдной Кировской, пересекаем пустынную площадь Дзержинского и попадаем на улицу 25-го Октября. Почти бежим, а Сашка боится, что опоздаем.

— Папа, без нас не начнется Парад Победы?

Новые для себя слова «Парад Победы» выговаривает с великим значением, какого они заслуживают. И не удивительно. Мальчик рос в долгие годы войны, нашу победу вымечтал и выстрадал вместе со взрослыми.

— Папа, зачем сегодня идет дождь? Почему пропало небо?

— Это же хорошо, что идет дождь. Для земли хорошо. Для хлебных полей. Для лесов.

— Надо было ему пойти вчера. Или завтра. А сегодня должно было светить солнце.

— Для победителей никогда не заходит солнце. И в дождь.

Саша посмотрел на хмурое небо, поплотнее закутался в плащик и ничего не сказал.

Под бой часов на Спасской башне вступаем на Красную площадь. Идем вдоль Кремлевской стены, ищем свое место, обозначенное в пригласительном билете. Нам повезло. Сектору прессы отведен передний угол громадной белокаменной трибуны. Мавзолей Ленина рядом, сразу за барьером. И вся Красная площадь из конца в конец видна.

От собора Блаженного до Исторического музея Красная площадь наводнена неподвижными войсками.

Теплый влажный ветер с дождем колышет боевые знамена, пронесенные сквозь сражения. Сверкают боевые ордена на древках. Всеми цветами радуги переливаются орденские ленты.

Цвет армии, герои Отечественной войны, славные из славных замерли в торжественном строю. Маршалы и генералы, полковники, майоры, капитаны, лейтенанты, сержанты и рядовые. Солдаты-победители. Советские люди, ставшие бойцами. Юные. Морщинистые. Седоусые. В шрамах и рубцах. Прокаленные злым огнем долгой войны.

Вдохновенная печать Победы лежит на каждом лице.

Беспрестанная, на протяжении четырех лет военная гроза венчается тишиной.

Тишина Победы! Ты лучшее, что слышал солдат за годы войны.

Саша властным движением ручонки заставляет меня наклониться к себе, спрашивает:

— Папа, Сталин тоже пришел на Красную площадь?

— Пришел.

— Где же он?

— Здесь. На трибуне Мавзолея.

— Покажи.

Беру сына на руки, поднимаю. Мавзолей в десяти метрах или чуть больше. Трибуна и все, кто на ней, — как на ладони.

— Видишь?

— Ага. Под дождем стоит. Старенький. Не промокнет?

— Закаленная сталь не боится дождя.

— Значит, стальной человек? Потому и называется Сталиным?

— Человек обыкновенный. Воля стальная.

Саша, не отрывая глаз, смотрит и смотрит на Сталина.

— Папа, почему он не радуется? Сердится на кого-то, да?

Вглядываюсь в лицо Сталина. Действительно… Чересчур серьезен для такого праздника. Жаль. Такая война выиграна! Такая победа одержана!

— Папа, почему молчишь? Я спрашиваю: Сталин на кого-то рассердился?

— На бога, наверное. Не послал нам хорошую погоду. Ты прав, надо было дождю быть вчера или завтра. А сегодня светило бы солнце.

— А почему Сталин не приказал богу послать на землю хорошую погоду?

Все, кто слышал наш разговор, не могли сдержать улыбок.

Дождь льет и льет. Нам с сыном не страшно — мы предусмотрительно обрядились в длинные, до пят, трофейные непромокаемые плащи-накидки. А Сталин, наверное, промок до нитки. Почему без плаща? Потому, что все участники парада тоже без плащей.

Пока я вот этак размышлял, к Сталину подошел со спины глава государственной безопасности Меркулов и бережно накинул на потемневшие от влаги плечи серую плащ-палатку. Сталин быстро, испуганно, как показалось мне, обернулся и гневным движением плеч сбросил плащ.

Бронзовая стрелка на часах Спасской башни медленно приближается к десяти.

Из Спасских ворот выезжает маршал Жуков. Белый гордый конь в голубых чулках легко несет гордого всадника по Красной площади.

От Исторического музея на гнедом коне скачет маршал Рокоссовский. Полководцы встречаются напротив Мавзолея. Заместитель Верховного главнокомандующего принимает рапорт от командующего парадом. Грациозным движением руки Рокоссовский достает из-за борта мундира строевую записку, передает Жукову. Потомки с благоговением будут читать в будущем музее Отечественной войны этот исторический документ, который расскажет о личном составе войск, участвовавших в Параде Победы.

Жуков и Рокоссовский объезжают войска, поздравляют с Победой. Ответные слова звучат торжественным эхом.

Под звуки фанфар прославленный маршал Жуков поднимается на трибуну Мавзолея. Обращается к войскам с речью от имени живых и мертвых. До чего же хорошо говорил! Голосом народа. Голосом народного Героя. Первый и главный маршал Победы.

Тысячекратное «ура» перекатывается по Красной площади. Гремит канонада победных салютов. Гром «ура» и гром пушек сливаются с Гимном Советского Союза.

Трубы и флейты умолкают. Разносятся слова командующего парадом:

— К торжественному маршу.

Грянули литавры, загрохотали барабаны.

Парад открывает сводный полк героев Отечественной войны Карельского фронта. Впереди — Маршал Советского Союза К. А. Мерецков, командующие армиями. Сверкают обнаженные палаши. Солдаты Севера и Заполярья сдержали бешеный натиск гитлеровских полчищ на Мурманск, преградили дорогу на восток в дремучих карело-финских лесах, освободили столицу Карелии — Петрозаводск, порт Петсамо и север Норвегии.

Идет сводный полк Ленинградского фронта. Во главе солдат, изумивших мир стойкостью, великим терпением, легендарной отвагой, — Маршал Советского Союза Л. А. Говоров.

Триумфальное шествие 3-го Белорусского фронта открывает Маршал Советского Союза Василевский. Его бойцы первыми ворвались в Восточную Пруссию.

Проходят сводные полки двух фронтов, блистательно проведшие заключительный этап Отечественной войны, — 2-го Белорусского и 1-го Белорусского. Несут тридцать шесть исторических знамен, водруженных в Берлине.