Будем жестокими

Раньше, до подполья, Поль не выдержал бы, конечно, и вступил в пустую, бесперспективную перепалку. Но сейчас он действительно стал другим и на подначки его взять было трудно.

- Так что переживал я, - продолжал следователь с улыбочкой, решив, видимо, что Полю нечего возразить. - Вы ведь дисциплине не обучены. Вот и хлопнули бы вас ваши соратнички, как муху. И не посмотрели бы, что вы наша литературная надежда. Политика дело жесткое и часто страдает существенным изъяном - тактические соображения, к сожалению, нередко перевешивают стратегические... Смотрите, как забавно получается. вас, как писателя, это должно заинтересовать - меня, хулителя свободы, духовное достояние нашего общества, каковым вы, конечно, являетесь, сколько бы ни выпендривались, волнует больше, чем "солдат науки"... Парадокс.

- Надуманный, гражданин следователь, - вставил Поль. - Не берите в голову. культура часто ставит неспециалистов в тупик.

- Ага... Вы действительно были бы хороши в философском диспуте, как я и предполагал. Обязательно схвачусь с вами, и пусть победит сильнейший. Но сейчас я с вами соглашусь - это действительно парадокс не для меня, а для вас. Вот и подумайте над ним серьезненько. Дома, естественно, дома. Ваши ответы меня удовлетворили, я вас отпускаю. Вот только занесем в протокольчик, что вы находились в квартире профессора Серебрякова, когда произошел этот печальный инцидент.

Привлекают вас будущие покойники. Уж, не экстрасенс ли вы случайно? Биополе? Научили бы... А еще лучше - поступайте к нам на службу. А? Не хотите.. Зря. Спецодежда. Премии. Загородная база.. Я не тороплю вас, подумайте, обсудите с женой. кстати, женитьба такой важный шаг, зря вы так необдуманно, впрочем, дело молодое...

Следователь тяжело приподнялся и, уставившись на Поля невыразительными водянистыми глазами, протянул ему бумажку - пропуск.

- Вы свободны, Кольцов. Постарайтесь больше не попадать к нам. Да.. Вот что еще.. Хочу дать вам совет. Из тех, что дешево стоят, но дорого ценятся - держитесь подальше от фантастики. Не надо это никому. Игры в фантастику сейчас крайне вредно отражаются на здоровье пренебрегающих советами. Крайне вредно. Даже я уже не смогу вам помочь. Пишите о незадачливых влюбленных - по-моему, сейчас подобная литература пользуется устойчивым спросом.

Только очутившись дома, в своем кресле, Поль почувствовал как устал. Ему хотелось одного - закрыть глаза и ни о чем больше не думать. Однако, увидев перед собой злое лицо Надежды, он понял, что отдыхать, пожалуй, рановато. высший гнев, обуревавший ее - никудышняя защита от умело поставленных вопросов. Стоило воспользоваться этим и узнать, например, имеет ли подполье какое-нибудь отношение к убийству Серебрякова. Невооруженным глазом было видно, что совсем маленькая толика рассчитанного хамства заставит Надежду окончательно потерять контроль над собой, и тогда вместе с черной руганью она выплеснет и нужные ему фактики.

- Пожрать бы чего, а, Надя?

- Ну и где ты был? - спросила она.

- А что такое?

- Где ты был?

- А где я был?

- Отвечай по-человечески!

- Можно и по-человечески... Но зачем тебе надо знать, где я был? Уж не ревнуешь ли?

- Нет. Я не ревную. Я хочу знать, где ты был.

- Мероприятие Ц возложило на меня чрезвычайно важную задачу, для решения которой требуется время, в том числе и ночное, - скучным голосом сказал Поль. - Что здесь непонятного? Забыла, что такое дисциплина? Откуда я знаю, могу я отчитываться перед тобой или нет? Предъяви документ, и я тотчас все тебе расскажу.

- Не юродствуй! В 16.30 ты вышел из под контроля. Ребята потеряли тебя. Понял? Не нравится, что твои поступки контролируются? Скрываешь что-то? Начал двойную игру?

Вот так-то лучше, с удовлетворением отметил Поль. Сейчас пойдут фактики...

- Чушь. Зачем мне уходить от своих? Чушь! - упорствовал он, а затем шепотом добавил: - Хорошо, я скажу, но только никому, поняла... Я уходил от властей. Ты же, наверное, знаешь, я пошел к Серебрякову. А его убили. При мне. Понимаешь?

- Зачем ты пошел к нему? Зачем? Опять эта фантастика! Тебе она еще выйдет боком!

- Точно.. Поэтому я и уходил.

- Ушел?

- Нет.

- Как нет? Ты был в участке?

- Меня же не спрашивали - хочу я или нет. Взяли, руки заломили и поволокли. На допрос!

- Тебя допрашивали? Как же тебя выпустили?

- Наденька, дай пожрать, умираю!

- Мерзавец!

- Да не расстраивайся. Следователь мне попался знакомый. Записал в протокол, что я находился в момент выстрела в комнате убитого и отпустил.

- Ты же просто идиот! Тебя же провели как ребенка!

- Почему ты так решила?

- Какой же ты дурак! Неужели не понимаешь, если в Центре еще раз услышат от тебя хоть слово о фантастике - считай, что я вдова! Я тебя предупредила!

Вот теперь можно и отдохнуть, с удовлетворением понял Поль. Правда, обед придется готовить самому.

Имею ли я право на скорбь? Профессор погиб как солдат. Лучший памятник для него - моя борьба. А когда придет пора умирать мне, надеюсь, что на смену придет следующий. Вот и все. И ни к чему здесь слова о служении человечеству или благородной идее, или всеобщей благодати. Нет здесь никакого служения и быть не может. Сомневаюсь, что человечество можно заинтересовать борьбой с Процессом.

Ладно, ближе к делу.

Со слов Надежды получается, что подполье непричастно к убийству Серебрякова. А интерес ко мне проявляют только из-за ареста. Боятся, что я их заложу? Вот уж поистине - мания величия!

Удивительным же во всей этой истории представляется то, что в последнее время я что-то часто стал слышать о моем пристрастии к фантастике. И власти, и подполье проявляют в этом какую-то странную солидарность - они ненавидят фантастику - это бросается в глаза. И все это настолько бессмысленно, что в голову приходит странная мысль - не проявление ли это Процесса? Странное проявление, надо сказать. Но очень наглядное. Вот ведь как красиво получается - с одной стороны власти и подполье, с другой Ленка и профессор.

Профессор, скорее всего, чувствовал Процесс и боролся с ним, но Лена... Она ведь не против... Она за то, чтобы я писал фантастику и печатал ее. Смешно, но этого оказывается достаточно, чтобы и она оказалась врагом Процесса. Нет, здесь что-то не так...

Кстати, а причем здесь фантастика? Похоже, что это очень важный момент. Находятся умники, для которых фантастика - литературный прием, ставящий человека в экстремальную ситуацию. Чушь. Экстремальные ситуации нужны фантастике не больше, чем традиционной литературе, как вспомогательное средство для поддержания интереса читателя. Разница, и существенная, в другом. если в основном потоке художественной литературы отражение действительности основано на общепринятых философских концепциях, то фантастика использует новые или нетрадиционные...

В свое время Серебряков потряс меня своим ответом на довольно невинный вопрос - есть ли биополе или нет? "Если вы материалист, - ответил профессор, - то биополе есть, если идеалист - нет, потому что вы прекрасно опишете любые нетрадиционные явления и без помощи понятия поля. Все дело в философской концепции, которой вы придерживаетесь".

В этом смысле фантастика явно имеет преимущество перед традиционной литературой, поскольку просто невозможна без философского осмысления действительности.

Что ж, это уже кое что. При таком подходе проясняется и вопрос с ненавистью к фантастике - мне, оказывается, настоятельно рекомендуют оставаться в прежних представлениях. Получается, что понять Процесс можно только применяя новый подход, новую философскую концепцию. И не потому, что мне так хочется, скорее всего мы уже давно попали в фантастическую ситуацию, остается только сообразить, в чем она заключается...

Дело!

Следующие три дня Поль писал фантастический рассказ. Надежда уговаривала его бросить это опасное дело, ругалась, выходила из себя от негодования, но помешать работе была не в состоянии.