Страница 157 из 256
— Я только играла в классы, — заскулила Изабелла, размазывая слезы грязными кулачками.
— Кто тебе разрешил играть здесь? — он наклонился и носовым платком стер линии, которые она нарисовала мелом. — Маленькая ведьма. Тоже мне, придумала классы, песенки, заклинания. И все выглядит так невинно! У-у, злодейка! — он размахнулся, чтобы ударить ее, но передумал.
Изабелла, всхлипывая, отскочила в сторону.
— Проваливай отсюда. И скажи своей банде, что вы со мной не справитесь. Пусть только попробуют сунуть сюда свой нос!
Он вернулся в комнату, налил полстакана бренди и выпил залпом. Весь день он потом слышал, как дети играли в пятнашки, прятки, колдуны. И каждый крик этих монстров с болью отзывался в его сердце. «Еще неделя, и я сойду с ума, — подумал он. — Господи, почему ты не сделаешь так, чтобы все сразу рождались взрослыми.»
Прошла неделя, между ним и детьми быстро росла взаимная ненависть. Ненависть и страх, нервозность, внезапные вспышки безудержной ярости и потом молчаливое выжидание, затишье перед бурей.
Меланхолический аромат осени окутал город. Дни стали короче, быстро темнело.
«Ну, положим, они меня не тронут, не посмеют тронуть», — думал мистер Ховард, потягивая одну рюмку бренди за другой. — «Глупости все это. Скоро я уеду отсюда и от них. Скоро я…»
Что-то стукнуло в окно. Он поднял голову и увидел белый череп…
Дело было в пятницу в восемь часов вечера. Позади была долгая, измотавшая его неделя в школе. А тут еще перед его домом вырыли котлован — надумали менять водопроводные трубы. И ему всю неделю пришлось гонять оттуда этих сорванцов — ведь они так любят торчать в таких местах, прятаться, лазить туда — сюда, играть в свои дурацкие игры. Но, слава Богу, трубы уже уложены. Завтра рабочие зароют котлован и сделают новую цементную мостовую. Плиты уже привезли. Тогда эти чудовища разбредутся сами по себе. Но вот сейчас… за окном торчал белый череп.
Не было сомнений, что чья-то мальчишеская рука двигала его и постукивала по стеклу. За окном слышалось приглушенное хихиканье.
Мистер Ховард выскочил на улицу и увидел трех убегающих мальчишек. Ругаясь на чем свет стоит, он бросился за ними в сторону котлована. Уже стемнело, но он очень четко различал их силуэты. Мистеру Ховарду показалось, что мальчишки остановились и перешагнули через что-то невидимое. Он ускорил темп, не успев подумать, что бы это могло быть. Тут нога его за что-то зацепилась, и он рухнул в котлован.
«Веревки…» — пронеслось у него в сознании, прежде чем он с жуткой силой ударился головой о трубу. Теряя сознание, он чувствовал, как лавина грязи обрушилась на его ботинки, брюки, пиджак, шею, голову, заполнила его рот, уши, глаза, ноздри…
Утром, как обычно, хозяйка постучала в дверь мистера Ховарда, держа в руках поднос с кофе и румяными булочками. Она постучала несколько раз и, не дождавшись ответа, вошла в комнату.
— Странное дело, — сказала она, оглядевшись. — Куда мог подеваться мистер Ховард?
Этот вопрос она неоднократно задавала себе потом в течении долгих лет…
Взрослые люди не наблюдательны. Они не обращают внимание на детей, которые в погожие дни играют в «отраву» на Оук-Бей стрит. Иногда кто-нибудь из детей останавливается перед цементной плитой, на которой неровными буквами выдавлено: «М. Ховард».
— Билли, а кто это «М. Ховард»?
— Не знаю, наверное тот парень, который делал эту плиту.
— А почему так неровно написано?
— Откуда я знаю. Ты отравился! Ты наступил!
— А ну-ка, дети, дайте пройти! Вечно устроят игры на дороге…
1946
Let's Play «Poison»[116]
© Перевод К.Шиндера
Холодный ветер, теплый ветер
— Боже праведный, что это?
— Что — «что»?
— Ты ослеп, парень? Гляди!
И лифтер Гэррити высунулся, чтобы посмотреть, на кого же это пялил глаза носильщик.
А из дублинской рассветной мглы как раз в парадные двери отеля «Ройял Иберниен», шаркая прямо к стойке регистрации, откуда ни возьмись прутиковый мужчина лет сорока, а следом за ним словно всплеск птичьего щебета пять малорослых прутиковых юнцов лет по двадцати. И так все вьются, веют руками вокруг да около, щурят глаза, подмигивают, подмаргивают, губы в ниточку, брови в струночку, тут же хмурятся, тут же сияют, то покраснеют, то побледнеют (или все это разом?). А голоса-то, голоса — божественное пикколо, и флейта, и нежный гобой, — ни ноты фальши, музыка! Шесть монологов, шесть фонтанчиков, и все брызжут, сливаясь вместе, целое облако самосочувствия, щебетанье, чириканье о трудностях путешествия и ретивости климата — этот кордебалет реял, ниспадал говорливо струился, пышно расцветая одеколонным благоуханием, мимо изумленного носильщика и остолбеневшего лифтера. Грациозно сбившись в кучку, все шестеро замерли у стойки. Погребенный под лавиной музыки, управляющий поднял глаза — аккуратные буковки «О» без всяких зрачков посредине.
— Что это? — прошептал Гэррити. — Что это было?
— Спроси кого-нибудь еще! — ответил носильщик.
В этот самый момент зажглись лампочки лифта и зажужжал зуммер вызова. Гэррити волей-неволей оторвал взгляд от знойного сборища и умчался ввысь.
— Мы хотели бы комнату, — сказал тот самый высокий и стройный. На висках у него пробивалась седина. — Будьте так добры.
Управляющий вспомнил, где он находится, и услышал собственный голос:
— Вы заказывали номер, сэр?
— Дорогой мой, конечно, нет! — сказал старший. Остальные захихикали.
— Мы совершенно неожиданно прилетели из Таормины, — продолжал высокий. У него были тонкие черты лица и влажный, похожий на бутон рот. — Нам ужасно наскучило длинное лето, и тогда кто-то сказал: «Давайте полностью сменим обстановку, давайте будем чудить!» «Что?» — сказал я. «Ну ведь есть же на Земле самое невероятное место? Давайте выясним, где это, и отправимся туда». Кто-то сказал: «Северный полюс», — но это было глупо. Тогда я закричал: «Ирландия!» Тут все прямо попадали. А когда шабаш стих, мы понеслись в аэропорт. И вот уже нет ни солнца, ни сицилийских пляжей — все растаяло, как вчерашнее лимонное мороженое. И мы здесь, и нам предстоит свершить… нечто таинственное!
— Таинственное? — спросил управляющий.
— Что это будет, мы еще не знаем, — сказал высокий. — Но как только увидим, распознаем сразу же. Либо это произойдет само собой, либо мы сделаем так, чтобы Оно произошло. Верно, братцы?
Ответ братцев отдаленно напоминал нечто вроде «тии-хии».
— Может быть, — сказал управляющий, стараясь держаться на высоте, — вы подскажете мне, что вы разыскиваете в Ирландии, и я мог бы указать вам…
— Господи, да нет же! — воскликнул высокий. — Мы просто помчимся вперед, распустим по ветру наше чутье, словно кончики шарфа, и посмотрим, что из этого получится. А когда мы раскроем тайну и найдем то, ради чего приехали, вы тотчас же узнаете об этом — ахи и охи, возгласы благоговения и восторга нашей маленькой туристской группы непременно донесутся до ваших ушей.
— Это надо же! — выдавил носильщик, затаив дыхание.
— Ну что же, друзья, распишемся?
Предводитель братцев потянулся за скрипучим гостиничным пером, но, увидев, что оно засорено, жестом фокусника вымахнул откуда-то собственную — сплошь из чистейшего золота, в 14 карат, — ручку, посредством которой замысловато, однако весьма красиво вывел светло-вишневой каллиграфической вязью: ДЭВИД, затем СНЕЛЛ, затем черточку и наконец ОРКНИ. Чуть ниже он добавил: «с друзьями».
Управляющий зачарованно следил за ручкой, затем снова вспомнил о своей роли в текущих событиях.
— Но, сэр, я не сказал вам, есть ли у нас место…
— О, конечно же, вы найдете. Для шестерых несчастных путников, которые крайне нуждаются в отдыхе после чрезмерного дружелюбия стюардесс… Одна комната — вот все, что нам нужно!
— Одна? — ужаснулся управляющий.
116
Впервые опубликован в журнале Weird Tales, в июле 1947