Сиамская овчарка

Привезли Юту.

— Я поступать решила, в Лесотехнический, — объяснила мне подруга. — Пришлось вернуться.

Варьке будет веселее, подумала я. Да и я очень соскучилась. Юта давно уже привыкла к неожиданностям. К моим зверям она относилась хорошо, но сразу давала понять, что она хозяйка. Но это было раньше, а сейчас Юта постарела. Ей было девять лет, для эрдельтерьера это много.

Юта оглядела комнату, понюхала волчицу и, не глядя на меня, залезла в кресло. Раньше ей туда лазить не разрешалось, и она помнила об этом.

И вдруг я увидела комнату Ютиными глазами. Подстилка порвана, из её мисок ест волчица, окно загорожено полкой. Я поняла, как грустно моей старой собаке, и не согнала её с кресла. Я подошла, чтобы приласкать её, но она отвернулась. Всё ясно, от Юты помощи не будет.

Но волчице Юта понравилась. Варька не сводила с неё глаз. Сидела тихо и смотрела, как, похрапывая от старости, Юта спит в кресле. Но скоро это пренебрежение показалось Варьке обидным. Она подошла и потянула из-под собаки коврик. Юта проснулась и зарычала. Волчица отскочила и смирно села в сторонке. Юта долго устраивалась в кресле, кряхтела и заснула наконец. Всё повторилось, и потом ещё и ещё, несколько раз подряд. Я села на подлокотник кресла и стала охранять собачий сон. Наверное, я задремала, потому что проснулась от Юткиного крика. Варька цапнула её за хвост. Юта не рычала, не лаяла, она открыла рот и на всю квартиру кричала, как человек, потерявший над собой власть от отчаяния и обиды. Большая старая собака по-щенячьи полезла ко мне на колени…

Я решила, что надо менять квартиру. Если я перееду с Литейного куда-нибудь за город, мне будет легче разместить моих зверей так, чтобы они не мешали друг другу. Я не могла вернуть Варьку в зоопарк. Там слишком много волков. Мне потому быстро и отдали её. Но если даже её оставят, будет ещё хуже. После такого разнообразия впечатлений сидеть в пустой голой клетке… Выход оставался один — отдать Варьку в хорошие руки, на время, пока я обменяю городскую комнату на загородную.

Таких людей я знала. Муж и жена. Они тоже мечтали завести волка. Жили за городом. У них была половина деревянного дома и гараж. Пусть Варька поживёт там. Для них это будет удобный случай проверить, так ли они любят волков, как им кажется. И я позвонила Серёже на работу.

Он приехал вечером на машине. Я надела на Варьку ошейник и повела во двор. Варька нетерпеливо тащила меня по лестнице, думала, что идём гулять.

Я передала Серёже поводок и стала запихивать волчицу к нему в машину. Она рвалась ко мне, скулила.

— Как только устроюсь за городом, заберу.

Серёжа кивнул, и я захлопнула дверцу машины.

…Без Варьки комнатный беспорядок был неоправдан, и мне казалось, что мы с Юткой выселили хозяина и сидим сейчас в чужом доме одни. Я повела Юту гулять. Мы бродили с ней по улицам, мёрзли, но домой идти не хотелось.

Следующий день был таким же. Ютка храпела в кресле, шёл дождь. Я разбудила собаку и разрезала арбуз. Юта немного обрадовалась, съела кусочек, а потом опять заснула, и усы её были мокрыми от арбузного сока.

И тут приехал Серёжа. Я выскочила во двор, он выпустил из машины Варьку, она бросилась ко мне, скулила, била хвостом по асфальту, лизала и ласково хватала меня зубами за шею. Серёжа смотрел на нас, потом подошёл.

— Она ничего не ела, понимаешь… Сразу же начала выть. Приходили соседи, а жена уехала…

— Вернётся.

— Вот возьми для Варьки мясо, тут килограммов пять…

Мы ещё постояли немного. Потом он сказал:

— Ну мне пора. Надо ещё за женой заехать, она здесь у матери.

Я решила доставить Варьке удовольствие и ушла с ней гулять на всю ночь. Юту мы оставили дома спать. Мы гуляли с ней больше пяти часов.

Но утром она опять сидела у двери и просилась на улицу. Если бы я могла выпустить её в лес! Но она не умеет охотиться и погибнет. Надо как можно скорее перебраться за город, выбрать местечко поглуше, куда-нибудь за Мгу, леса там густые. Варька была бы на свободе, а кормилась у меня.

На следующую ночь мы возвращались с прогулки. Я вела на поводках Юту и Варьку. Теперь они прекрасно ладили, даже миски их стояли рядом. И вообще с Варькой стало легче. Только с прогулки приходилось таскать её волоком.

Я уже открыла ключом входную дверь и начала затаскивать Варьку в коридор, когда звено в цепи лопнуло. Наверное, оно было бракованным. Я сунула в комнату собаку и побежала за волчицей. Варька прыгала во дворе. Я сразу же побежала к воротам, чтобы закрыть их, но ворота были прикованы к стене цепями. Варька выскочила за ворота и побежала по Литейному. Я бежала за ней. Полуметровый обрывок цепи позвякивал, ударяясь об асфальт. Перебегая улицу Некрасова, Варька наткнулась на трамвай. Заскрежетали тормоза, я отвернулась. Но трамвай прошёл, а Варька уже была на другой стороне улицы.

Мы бежали по набережной. У меня кололо в боку и тошнило. Иногда я не могла бежать и повисала на парапете. Тогда Варька садилась в отдалении и ждала меня. Один раз она подпустила меня почти вплотную, но схватить за обрывок цепи не дала.

Мы пробежали по пустому Невскому, через Дворцовый мост к Ростральным колоннам. Оттуда к зоопарку. Я уже не могла бежать, и Варька перешла на шаг. И она всё время ждала меня. Но не давалась. Она долго вертелась у зоопарка, нюхала крепкий от сырости запах зверей и птиц и опять повернула к Литейному. Она нашла наш двор, подошла к парадному и, развернувшись, опять выскочила ка улицу. Было пять часов утра. Кое-как я добралась до отделения милиции, объяснила дежурному, что сбежал волк, и просила не убивать. Оставила свой адрес и пошла домой. Я уснула не раздеваясь, но в семь часов проснулась, как от будильника, и снова пошла в милицию. Дежурный сказал, что почти все постовые видели её, но поймать не удалось. Дежурный был очень молодой парень. Он взял из моих рук обрывок цепи, который я забыла выбросить.

В десять часов дежурный нашёл меня и сказал, что волк во дворе Музея Арктики.

Я поехала туда. Шёл дождь со снегом. Варька лежала у крыльца, привязанная верёвкой к водосточной трубе. Какой-то человек заботливо передвигал её доской из лужи на сухое место. Я запомнила его доброе, замирающее от страха лицо. Варька поползла навстречу мне. У неё были перебиты лапы. Я взяла её на руки и понесла. Ни в какой транспорт нас, наверное, не пустили бы, ия пешком отнесла её в ветеринарный институт.

Когда врачи осматривали Варьку, я держала её. Она не скулила, только вздыхала и следила за мной.

В это время пришёл хирург, все расступились перед ним, и он склонился над Варькой. Руки у него были жёлтые от йода, мягкие и, наверное, снимали боль. Варька щурилась под его руками, как кошка.

В станке стояла лошадь с забинтованной головой. Она издали принюхивалась к Варьке и не боялась.

Профессор прощупал Варькины лапы, живот и спину. Лошадь в станке мерно кивала белой головой, в приёмной щебетала какая-то птица, и я подумала, что всё обойдётся.

Профессор положил руку Варьке на голову.

— Операция не поможет. Надо усыпить, чтобы не мучилась… Хотите, провожу вас туда?

Я решила, что необходима напористость. Строго, по-деловому, я сказала, что это будущая кинозвезда. И ещё я говорила, что, как работник зоопарка, не позволю наносить урон государственному кинематографу.

Профессор и врачи, стоявшие группой поодаль, смотрели на меня удивлённо.

Варька тыкалась мне носом в ладони, дышала в пальцы.

Чтобы разжалобить, я сказала, что мои трое детей ждут дома и не переживут, если… Ну, что я им скажу?

— Я понимаю, — разгадал мои уловки профессор. — Знаете, — сказал он, — я всю жизнь мечтал иметь волка, да как-то не пришлось… Не надо зря мучить.

Он грустно взглянул на Варькину морду и сказал:

— Знатный шрам. Обычно звери нос берегут.

Я рассказала про случай с окном. Профессор слушал внимательно. Группа врачей приблизилась, старательно разглядывая Варькин нос.