Лёка. Искупление

Дверь за спиной скрипнула. Лёка вздрогнула – она не успела упаковать все. Быстрым движением девушка накинула на кучку неуложенной одежды покрывало и прикрыла крышку чемодана. Так гадких тряпок было не видно.

Но это оказалась не Снежана. В проеме двери маячил друг Снежаны – Костя.

– О, привет! – протянула Лёка удивленно. – А Снежка где?

Костя поморщился. Вот уже два месяца он встречался со Снежаной Ковтун, единственной подругой Лёки. Именно Снежанка их и познакомила. Вообще-то он никогда и не виделся с Лёкой так, чтобы та не была рядом.

Но сейчас ему нужно было поговорить с Лёкой наедине, без свидетелей. Тем более без Снежаны.

– Не в курсе я, – сказал Костя хмуро. – Я это… Сам… Я к тебе пришел!

– Что? Зачем? – не поняла Лёка. – Да ты садись. Чего стоишь, как в землю врытый!

Костя сделал два шага и тяжело опустился на старый стул.

Стул обиженно скрипнул, но устоял. Он уже давно так скрипел, и Лёка все ждала, что стул сломается. Это было бы к лучшему – тогда мама поднапряглась бы, но купила новый! Но стул не ломался.

– Я это… – насупившись, начал Костя. Он почему-то был красный как рак. Таким Лёка раньше его не видела. – Ты типа уезжаешь, да?

– Да, – кивнула Лёка. – Автобус в одиннадцать часов. А Снежка где бегает? Вот, блин, подруга! Говорила – зайду, зайду! Так мы и проститься не успеем!

– Ты это… типа… не уезжай! – бухнул Костя. – Ты… Короче, выходи за меня замуж!

От неожиданности Лёка села на диван. Покрывало сползло, предательски открыв не убранную в чемодан одежду. Но Лёка этого даже не заметила.

– Что? Что ты сказал?! – пробормотала она.

Костя сидел насупившийся и смотрел на банку клубничного варенья, которое мама Лёки забыла убрать со стола. Сделав над собой усилие, он оторвал взгляд от банки и посмотрел на Лёку, точнее, куда-то у нее над плечом.

– Выходи за меня замуж! – отчеканил он.

– А как же Снежка? – спросила Лёка, хлопая глазами.

Она знала, что глаза у нее красивые – голубые-голубые, с черными длиннющими ресницами.

Лёка еще не пришла в себя – слишком неожиданным было то, что она только что услышала.

– Ну что – Снежка, Снежка?! – с досадой проговорил Костя.

Он оправился от смущения и смог посмотреть Лёке в глаза.

– Ни красоты у нее нет, ни ума. Да, ее папаша генерал, он может помочь мне – типа карьеру сделать! Это нехило, ясен пень, но мне ты нравишься, понимаешь? Ты же – как на картинке! Прикольная, умная – шарики у тебя вертятся, да! Ну на что мне карьера и без тебя, скажи?! Я лучше без карьеры, но с тобой буду. Давай поженимся, а?

Он уже не просил, а умолял:

– Прямо сейчас, а? Это ничего, что я еще учусь – два года протянем как-нибудь! Потом я звание получу, через годик хату дадут… Но если хочешь, я Школу милиции брошу, хоть прямо сейчас! Типа… Да хоть в шахту пойду – ты только скажи!

Пойти в шахту – это было для Кости огромной жертвой. Его отец, шахтер, пострадал от взрыва метана. Много лет он передвигался в инвалидном кресле, и его самой заветной мечтой было пройти несколько шагов самостоятельно, хотя бы и с палочкой. Семья Кости жила на регресс – пенсию для искалеченных горняков. Работать мать не могла – за мужем надо было ухаживать круглые сутки. И это был не самый страшный исход – во время того взрыва четверо шахтеров, приятелей Костиного отца, погибли.

Для парней городка Штыбово, в общем-то, не существовало особых проблем с выбором профессии. Городок раскинулся между двумя шахтами. Куда идти работать? В шахту, конечно! Можно на Северную, а можно на Южную. Ну, опасно, и что? Жизнь такая!

Но Костя ненавидел шахту, искалечившую его отца. Он пошел в Школу милиции в соседнем городе для того, чтобы избежать судьбы углекопа. Приезжая в Штыбово на выходные, он надевал костюм с иголочки – единственный из парней его возраста во всем городке! Этот костюм должен был показать всем – он, Костя, не такой, как другие, он в черную яму не полезет!

И вот теперь он готов был даже идти работать в ненавистную шахту, лишь бы Лёка не уезжала, лишь бы она осталась с ним!

Да, то была огромная жертва, но Лёка этого не знала. Она смотрела на Костю во все глаза. Ее оцепенение проходило, и становилось даже смешно.

Да, конечно, Костик высокий, подтянутый, красивый, всегда чисто выбритый. Ему никогда не приходило в голову прийти на свидание в спортивном костюме, хотя у других парней в Штыбове это было в порядке вещей. У него отличный черный костюм, и он никогда не надевает к нему кроссовки – тоже плюс. Идеально начищенные туфли всегда сверкают, словно только что купленные.

– Он как из коробочки! – восхитилась Елена Георгиевна, когда Снежана привела к ним Костю в первый раз.

– Из какой коробочки? – не поняла тогда Лёка.

– Из подарочной, с бантиком, – пояснила мама. – Ее открываешь, а там игрушка, яркая, нарядная, и тоже с бантиком. Этот Костя похож на подарок из такой коробочки!

Лёка засмеялась, но в чем-то мама была совершенно права – аккуратнее Кости в Штыбове парня не было. Ей такое нравилось, конечно. К тому же фамилия у Кости была звучная – Преображенский. Если она выйдет за него замуж, то станет именоваться Ольгой Сергеевной Преображенской. Красиво, кто ж спорит! С другой стороны, к чему он ей? Ну, «из коробочки», ну, Преображенский, а дальше что?! Остаться в малюсеньком Штыбове и влачить жалкое существование жены простого милиционера? Как мать когда-то? Нет! Это вовсе не то, чего она хочет! Это слишком мелко и ничтожно.

– Так, Костенька, стоп! – сказала она, вставая с дивана. – Ты в последнее время головой не обо что не стукался? А мне показалось, что стукался. Все, не хочу я слушать эту твою муру! Нет, не так – я вообще ничего не слышала, понятно?! А сейчас встал и быстренько ушел отсюда! Мушкой, Костенька, мушкой!

– Но я… Это…

– Мушкой, Костя, кому сказала!

Жутко униженный, красно-бордовый, с каплями пота, предательски выступившими на лбу, Костя поднялся. Он хотел еще что-то сказать, но Лёка уже выталкивала его в спину.

– Ничего не было, понял? – говорила она. – Если до Снежки дойдет, что… Если Снежка узнает, что ты был здесь, скажешь – искал ее. Искал, не нашел, минутку ее подождал, не дождался и свалил. И это – все! Понял, Костенька?!

– Послушай, я ведь, блин, серьезно!.. – решил попытаться он в последний раз.

– И я серьезно! – крикнула Лёка с досадой. – Ты мне триста лет не нужен! И никто мне не нужен в этом захолустном местечке, понял? Так что возвращайся к Снежке и ее папаше, делай свою карьеру, а обо мне забудь. Я уехала в Большеград. Все. Нету меня!

Как только за незадачливым Константином закрылась дверь, Лёка вновь принялась укомплектовывать свой чемодан.

Вот Костя отмочил! Надо же – жених, блин! Ладно, все – забыли, проехали, собираемся дальше. В конце концов, с такими гостями можно и на автобус опоздать! Лёка вовсе не была копушей и как для барышни собиралась вполне оперативно, но успеешь тут, когда все лезут отвлекать!

Она как раз застегивала на чемодане диковинные замочки, как в комнату влетела Снежана.

– Привет! – сказала она с порога. – У тебя, случаем, Преображенского не было?

– Был, – совершенно спокойно, безмятежно глядя подруге в глаза, ответила Лёка. – Смотри, Снежка, какой у меня чемодан!

Она довольно хлопнула рукой по лоснящемуся боку кожаного чуда.

Снежана мельком взглянула на чемодан.

– Классная штука! – воскликнула она, а потом добавила подозрительно: – А чего это Преображенский шастал здесь без меня, ты не в курсах, подруга?

На мгновение Лёке захотелось сказать ревнивой и подозрительной подруге правду.

Они дружили с четвертого класса, и это была странная дружба. Снежана Ковтун происходила из семьи, по меркам Штыбова, зажиточной. Лёка – из бедной. Но Лёка отлично училась, у нее всегда и все получалось. Снежане же учеба давалась с трудом, и даже могущественный отец, генерал-майор милиции в запасе, здесь ничем не мог помочь. И главное – Лёка была красивой, а Снежана – нет. Точнее говоря, сама по себе она смотрелась неплохо, но рядом с Лёкой не смотрелась вообще. Парни бегали за Лёкой косяками, а за Снежаной – нет. Сказать по правде, Костя Преображенский был ее первой победой, и Снежана страшно боялась упустить классного парня.