В неведомом мире

Как говорят в народе, разум имеет границы, а глупость безгранична. Иногда приходили иные мысли. Один камешек с обложки мог сделать меня сравнительно богатым. А если я умру или погибну, что станет с книгой? Не лучше ли воспользоваться ее украшениями сейчас? А вдруг мне показалось, что это бриллианты? Приеду домой и окажется, что это простые стекляшки, и останусь я, как и прежде, никому не известным матросом, неудачником, придумавшим сказочную историю?

Сойдя на берег, с тщательной предосторожностью я нашел молодого ученого. Показал ему надпись, аккуратно срисованную с обложки, и попросил определить, что это за знаки.

- Это санскрит! - воскликнул он, едва взглянув на надпись. - Откуда это у вас?

Мне хотелось показать ему книгу, но я не осмелился. Подумал: а вдруг кто-нибудь узнает, что у меня есть такая драгоценность, и непременно захочет присвоить ее?

Не буду рассказывать, как в конце концов, сняв драгоценный переплет, я позволил перевести эти записи. Но не все. О некоторых я расскажу тебе сейчас. Я очень часто перечитывал их, и многое запомнилось так, словно все это я сам написал. Ведь память человеческая - необыкновенное чудо. Из нее могут выпадать годы, важнейшие события, а крошечные, напротив, иногда помнятся очень ярко. А разве сны, которые мы видим, не оставляют следа в нашей памяти? Итак, я начинаю рассказ о том, что я прочитал в загадочной книге, красные знаки которой оказались древнеиндийским языком, ведомым теперь лишь ученым и чудакам...

"Если ты, дорогой читатель, познакомишься с моими записями, прошу тебя лишь об одном: не посчитай меня фантазером, не думай, что все рассказанное здесь - фантастика, которая может прийти в голову какому-нибудь сумасброду.

Правда, все, что я видел, кажется сказкой - далекой, неосуществимой. Но я, девятнадцатилетний индийский юноша, видел эту сказку воочию, воочию убедился в том, что на нашей планете так много нераспознанных чудес, что только для разгадки их должно было бы бросить все силы, которые мы используем лишь для того, чтобы показать ближним своим власть и силу, возможность распоряжаться чужими жизнями.

Подумать только: когда-то, возможно, у нас в послушании будет само солнце. Его безграничную силу люди научатся использовать в своих целях. Распознают и поставят себе на службу поистине колоссальные энергию и богатства океана.

Так и вижу - под водой растут и растут новые прекрасные города, способные прокормить всех голодных, дать жизнь и жилье всем желающим. Возможно, это будут города под огромными прозрачными колпаками. А может быть, люди научатся дышать водой - ведь все мы родились в воде. Маленькие дети плавают в воде, как рыбы - их никто этому не учит. Только потом, проведя несколько месяцев вне воды, они как будто заново учатся этому искусству искусству, которое от рождения было в них! Разве это не говорит о том, что все мы - дети океана, мы просто ушли далеко от своего отца, и нам, издерганным и измученным бесконечными войнами, нужно вернуться туда, откуда мы пришли?

Может быть, мои мысли покажутся нелепыми. Может быть... Но если бы вы видели то, что увидел я! Тогда бы и вы поверили, что жизнь может быть нескончаемой, что болезни могут отступать, как страшные привидения, которым не дано воплотиться в реальность!

Пишу эту книгу и думаю: что, если до вас не дойдет то, что я написал не -карандашом, а, кажется, кровью сердца! Еще одна великая тайна природы останется неизвестной людям, еще одно чудесное событие будет похоронено природой, которая все еще не открывает нам всех своих тайн, хотя мы уверяем себя, что не только постигли и покорили ее, но и превзошли, потому что научились создавать несколько десятков соединений, которых нет в живой природе!

Я тоже так думал - до недавнего времени. Я был мечтательным, но уже испорченным цивилизацией парнем, который чувствовал себя ее венцом. Правда, имя - пока еще не столь громкое - я себе составил, вместе с коллегой побывав в местах, где еще не ступала нога человека.

Меня манили исследования, властно звали места, которые человек еще не покорил. И потому я обрадовался, получив однажды письмо от известного японского океанографа, профессора Есано. Он приглашал меня на работу. Предлагал контракт. Условия прекрасные: денег я должен был получать в два с половиной раза больше, чем раньше. Работа показалась мне легкой: опробовать специальный скафандр, опускаться в нем глубоко в океан и ловить неизвестных рыб, а заодно изучать подводную растительность.

Одно меня озадачило: до сих пор я только поднимался - в горы, на дикие плато, как же смогу я работать на дне океана? Но ответ я отправил очень быстро.

Вскоре из Японии на мое имя пришли деньги и вызов. Мне сообщили, что я еду в Японию на исследования, связанные с планом работы двух наших стран. Но выехать мне не пришлось: профессор Есано сообщил, что работы решено проводить у островов Индийского океана и скоро он с сотрудниками прибывает к нам.

Я очень быстро привык к новой профессии. Кроме меня, в экспедиции были два здоровенных японских парня, Кандзе и Нидзе, мой соплеменник индус Радж и два американских негра - Том и Джим. Профессор знал тринадцать языков, нам было очень легко с ним и работать, и отдыхать. В самом деле, отдыхали мы, пожалуй, больше, чем работали- А может быть, это только казалось, потому что каждый спуск под воду приносил так много интересного и необычного, что слово "работа" не совсем подходило к тому, чем мы занимались. На нашем небольшом кораблике, похожем на "Наутилус", были только лаборатории, где работал, кроме профессора, его ассистент. Выходили мы в город редко, в основном тогда, когда кончалось горючее. Но мне и не хотелось покидать корабль.

Когда прошли первые дни, потребовавшие немалой выдержки, чтобы приспособиться к новым, необычным условиям, я стал находить в этих занятиях глубокое удовлетворение и даже оказался самым выносливым и работоспособным в группе. Мне казалось - я был способен провести здесь всю жизнь.

Было воскресенье. Наш руководитель получил радиограмму с приглашением на международное совещание ученых-гидрогеографов и почти сразу же уехал, попросив не прерывать ежедневных тренировок, чтобы не терять форму. Том Уолн был очень доволен - ему давно хотелось пополнить свою коллекцию ракушек. Меня огорчало то, что профессор не разрешал одновременно с основной работой проводить какие бы то ни было исследования. Поэтому, как только Том стал собираться под воду, я немедленно вызвался его сопровождать.

Дул несильный ветер. Корабль покачивался. Вода была холодной и неприветливой. Но едва мы ушли на глубину, как привычное чувство успокоенности и восхищения охватило меня. Позади остались все заботы.

Мы проплыли немного, и Том занялся сбором ракушек- Я решил уклониться в сторону от корабля, чтобы посмотреть поближе подводные горы, которые мы видели при прошлом погружении.

Темнело: я опускался все глубже. Мимо меня проплывали огромные рыбы, тускло поблескивавшие в темноте. Внизу колыхались гигантские водоросли, они были похожи на щупальца каких-то диковинных животных, которые притаились в глубине. Вдруг впереди блеснул свет. Что это? Неужели еще кто-то проводит здесь исследования?

Я поплыл быстрее и вскоре увидел источник света: какое-то живое существо, круглое, словно шар, испускало лучи, может быть радиоактивные. "Нужно держаться подальше, это может быть опасно", подумал я и попробовал тихо отплыть, чтобы издали рассмотреть существо. Но тут же почувствовал, что не могу этого сделать - меня притягивала к нему какая-то таинственная сила, и чем больше я сопротивлялся, тем сильнее приближался к нему. Я с ужасом пробовал вырваться из невольного плена, но тщетно. Это было, наверное, забавным зрелищем: отчаянно дрыгая руками и ногами, я пытался увернуться, несколько раз даже кувыркнулся, словно акробат.

Может быть, существо обладало сильным магнитным полем? А если оно радиоактивно, встреча с ним не пройдет бесследно. Холодея, я словно чувствовал, как мощное излучение убивает во мне кровь, как начинают свое отчаянное наступление лейкоциты... Я хорошо знал все признаки этой "белой смерти": у нас на борту были японцы, и от них я слышал о последствиях ужасного взрыва атомных бомб в Хиросиме и Нагасаки!