Страница 16 из 22
– Ах, я думаю, что крестный подарит нам что-нибудь очень интересное.
Друг дома, советник Дроссельмейер, был очень нехорош собой: маленький, сухощавый старичок, с множеством морщин на лице. Вместо правого глаза был у него налеплен большой черный пластырь; волос у крестного не было, и он носил маленький белый парик, сделанный удивительно хорошо. Но, несмотря на это, все очень любили крестного за то, что он был великий искусник и не только умел чинить часы, но даже сам их делал. Когда какие-нибудь из прекрасных часов в доме Штальбаума ломались и не хотели идти, крестный приходил, снимал парик и желтый сюртук, надевал синий передник и начинал копаться в часах какими-то острыми палочками, так что маленькой Мари даже становилось их жалко. Но она знала, что вреда крестный часам не причинит, а наоборот, – и часы через некоторое время оживали и начинали опять весело ходить, бить и постукивать, так что все окружающие, глядя на них, только радовались. Крестный каждый раз, когда приходил в гости, непременно приносил в кармане какой-нибудь подарок детям: то куколку, которая кланялась и мигала глазками, то коробочку, из которой выскакивала птичка, – словом, что-нибудь в этом роде. Но к Рождеству он готовил всегда какую-нибудь большую, особенно затейливую игрушку, над которой очень долго трудился, так что родители, показав ее детям, потом всегда бережно прятали ее в шкаф.
– Ах, как бы узнать, что на этот раз смастерит нам крестный? – повторила маленькая Мари.
Фриц уверял, что крестный наверняка подарит в этот раз большую крепость с прекрасными солдатами, которые будут маршировать, обучаться, а потом придут неприятельские солдаты и захотят ее взять, но солдаты в крепости станут храбро защищаться и начнут громко стрелять из пушек.
– Нет, нет, – сказала Маша, – крестный обещал мне сделать большой сад с прудом, на котором будут плавать белые лебеди с золотыми ленточками на шейках и петь песенки, а потом придет к пруду маленькая девочка и станет кормить лебедей конфетами.
– Лебеди конфет не едят, – перебил Фриц, – да и как может крестный сделать целый сад? К тому же, какой нам толк от его игрушек, если у нас их сразу же отбирают; то ли дело игрушки, которые дарят папа и мама! Они остаются у нас, и мы можем делать с ними, что хотим.
Тут дети начали придумывать, что бы могли подарить им сегодня. Мари говорила, что любимая ее кукла, мамзель Трудхен, с некоторого времени стала совсем неуклюжей: она беспрестанно валится на пол, так что теперь все ее лицо в противных отметинах, а о чистоте ее платья нечего и говорить. Как ни выговаривала ей Мари, ничего не помогало. Зато Мари весело припомнила, что мама очень лукаво улыбнулась, когда девочке понравился маленький зонтик у ее подруги Гретхен. Фриц пожаловался, что в конюшне его недостает хорошей гнедой лошади, да и вообще у него мало осталось кавалерии, что папе очень хорошо известно.
Дети отлично понимали, что родители в это время расставляли купленные для них игрушки; знали они и то, что сам младенец Христос весело смотрит в эту минуту с облаков на их елку и что нет праздника, который приносил бы детям столько радости, сколько приносит Рождество. Тут вошла в комнату их старшая сестра Луиза и напомнила малышам, которые все еще шушукались об ожидаемых подарках, что руку родителей, когда они что-нибудь им дарят, направляет сам Христос и что Он лучше знает, что может доставить им истинную радость и удовольствие, а потому умным детям не следует громко высказывать свои желания, а, напротив, нужно терпеливо дожидаться приготовленных подарков. Маленькая Мари задумалась над словами сестры, а Фриц не мог все-таки удержаться, чтобы не пробормотать: «А гнедого рысака да гусаров очень бы мне хотелось получить!»
К этому времени совершенно стемнело. Мари и Фриц сидели, прижавшись друг к другу, и боялись вымолвить хоть слово – им казалось, что будто над ними веют тихие крылья и издалека доносится прекрасная музыка. По стене скользнула яркая полоса света; дети знали, что это младенец Христос полетел на светлых облаках к другим счастливым детям. Вдруг зазвенел серебряный колокольчик: «Динь-динь-динь-динь!» Двери шумно распахнулись, и широкий поток света ворвался из гостиной в комнату, где сидели Мари и Фриц. Ахнув от восторга, они остановились на пороге, но тут родители подхватили их за руки и повели вперед со словами:
– Ну, детки, пойдемте смотреть, чем одарил вас младенец Христос!
Подарки
Обращаюсь к тебе, мой маленький читатель или слушатель – Фриц, Теодор, Эрнст, все равно, как бы тебя ни звали, – и прошу вспомнить, с каким удовольствием останавливался ты перед рождественским столом, заваленным прекрасными подарками, – и тогда ты поймешь радость Мари и Фрица, когда они увидели подарки и ярко сиявшую елку! Мари только воскликнула:
– Ах, как хорошо! Как чудно!
А Фриц начал скакать, как козленок. Должно быть, дети очень хорошо себя вели весь этот год, ведь еще ни разу им не дарили так много прекрасных игрушек.
Золотые и серебряные яблочки, конфеты, засахаренный миндаль и великое множество других лакомств унизывали ветви стоявшей посередине елки. Но лучше и красивее всего горели между ветвями маленькие свечи, точно разноцветные звездочки, и, казалось, приглашали детей скорее полакомиться висевшими на ней цветами и плодами. А какие прекрасные подарки были разложены под елкой – трудно и описать! Для Мари были приготовлены нарядные куколки, ящички с полным кукольным хозяйством, но больше всего ее обрадовало шелковое платьице с бантами из разноцветных лент, висевшее на одной из ветвей, так что Мари могла любоваться им со всех сторон.
– Ах, мое милое платьице! – в восторге воскликнула Маша. – Ведь оно и в самом деле мое? Ведь я его надену?
Фриц между тем уже успел трижды обскакать вокруг елки на своей новой лошади, которую он нашел привязанной за поводья к столу. Слезая, он потрепал ее по холке и сказал, что конь – лютый зверь, ну ничего: уж он его вышколит! Потом он занялся эскадроном новых гусар в ярко-красных с золотом мундирах, которые размахивали серебряными сабельками и сидели на таких чудесных белоснежных конях, что можно было подумать, что и кони были сделаны из чистого серебра.
Успокоившись немного, дети хотели начать рассматривать книжки с картинками, которые лежали тут же и на обложках которых были нарисованы ярко раскрашенные люди и прекрасные цветы, а также милые играющие детки, так натурально изображенные, что казалось, они живые и в самом деле играют и бегают. Но едва дети принялись за картинки, как вдруг опять зазвенел колокольчик. Они знали, что это значит: пришел черед подаркам крестного Дроссельмейера, и они с любопытством подбежали к стоявшему возле стены столу. Ширмы, закрывавшие стол, раздвинулись – и что же увидели дети? На свежем, зеленом, усеянном множеством цветов лугу стоял маленький замок с зеркальными окнами и золотыми башенками. Вдруг послышалась музыка, двери и окна замка открылись, и через них можно было увидеть, как множество маленьких кавалеров с перьями на шляпах и дам в платьях со шлейфами прохаживаются по залам. В центральном зале, ярко освещенном множеством маленьких свечей в серебряных канделябрах, танцевали дети в коротких камзольчиках и платьицах. Какой-то маленький господин, очень похожий на самого крестного Дроссельмейера, в плаще изумрудного цвета, беспрестанно выглядывал из окна замка и опять исчезал, выходил из дверей и снова прятался. Только ростом этот крестный был не больше папиного мизинца. Фриц, облокотившись на стол руками, долго рассматривал чудесный замок с танцующими фигурками, а потом сказал:
– Крестный, крестный! Позволь мне войти в этот замок!
Крестный объяснил ему, что этого сделать нельзя, и он был прав – глупенький Фриц не подумал, как же можно ему войти в замок, который, со всеми золотыми башенками, все же гораздо ниже его ростом. Фриц это понял и замолчал.
Посмотрев еще некоторое время, как куколки в замке танцуют и прохаживаются, как зеленый человечек все выглядывал в окошко и высовывался из дверей, Фриц спросил с нетерпением: