Повелитель теней

– Да ладно тебе, Медведь… Я просто пошутил… Я не… не хотел тебя обидеть…

Его голос стал тоненьким, как у ребенка.

Бадр скривил губы в усмешке, и рычание мгновенно прекратилось. На несколько секунд воцарилось молчание. Время капало с подпорных балок крыши, как холодная вода.

– А я и не обиделся! – рявкнул Бадр, да так, что все сидевшие за столом подпрыгнули и уставились на мавра, напряженно ожидая, что же он скажет дальше. – Вот я и подловил тебя, юноша! – И Бадр разразился веселым смехом.

Пока Медведь разыгрывал эту сцену и держал всех в напряжении, время, казалось, остановилось, но теперь мир снова ожил и пришел в движение. Смех Бадра и вызванный его весельем спад напряженности были такими внезапными, что некоторые из присутствующих в зале мужчин почувствовали облегчение. Шумно выдохнув, все стали хлопать ладонями по столу и смеяться вместе с гигантом, который вдруг резко изменился и стал совершенно безобидным. Мужчины, пытаясь скрыть недавнее замешательство, делали вид, будто они имеют отношение к этой шутке.

Что касается Бадра, то он, по-прежнему стоя в легком наклоне, вдруг бросился вперед, к Джейми, и, заключив его в свои железные объятия, поднял со скамьи, как маленького ребенка. Затем он поставил его на пол, но так небрежно, что юноша едва не рухнул на пол спиной, и одной рукой взъерошил его светлые волосы. Джейми тяжело вздохнул, чувствуя огромное облегчение и глупо улыбаясь от радостного осознания, что ему удалось остаться живым и невредимым. Армстронг спокойно наблюдал за происходящим. В его глазах отразились языки пламени, когда он перестал раскачиваться и передние ножки стула твердо уперлись в пол.

Атмосфера в помещении изменилась, как будто набежавшая было грозовая туча исчезла и небо просветлело. Еда и питье снова стали главным объектом внимания, и люди, окружающие Бадра, опять оживились, сосредоточив свое внимание на угощении, стоящем перед ними.

Слух о том, что произошло во время трапезы за этим столом, очень быстро разнесся по всей крепости. Сэр Роберт Джардин, являющийся хозяином дома, а также дядей и опекуном юного Джейми, узрел в этом инциденте только то, что его подопечный оказался в центре всеобщего внимания. Удовлетворившись тем, что это была не более чем своего рода забавная игра, он предпочел промолчать и ничего не сказал. Несмотря на то что о мотивации поступка гиганта оставалось только догадываться, последний по-прежнему представлял собой определенную ценность. Его присутствие в вооруженных отрядах, которые патрулировали границы владений сэра Роберта, добавляло веса Джардину в глазах его соседей. Спокойствие и взвешенность действий и поступков иноземца передавались молодым воинам, и они, выполняя свои обязанности, чувствовали себя намного увереннее.

Повернувшись к человеку, сидящему справа от него, сэр Роберт сказал:

– Я не был бы без… Напомни мне, как они теперь называют Хасана? Он один почти равен целому вооруженному отряду.

– Медведь, – пробормотал в ответ мертвенно-бледный мужчина, который занимал место рядом с хозяином. Низко склонившись над тарелкой, он чем-то был похож на нахохлившуюся ворону. – Они называют его Медведем, господин.

Произнося это прозвище во второй раз, он с насмешливым видом медленно покачал головой. Затем он бросил взгляд на своего господина, который теперь представлял собой лишь тень от того симпатичного человека, каким он был много лет назад. Да, всего лишь тень.

– Ты не испытываешь симпатии к нашему гостю, Дейви? – спросил сэр Роберт, и его тонкие губы скривились, изображая некое подобие улыбки.

– У вас нет необходимости в том, чтобы я испытывал к нему симпатию, – ни к нему, ни к кому-либо еще, господин, – последовал ответ. – Я не доверяю иноземцам, особенно таким смуглым и таким громадным, как Бадр Хасан. Впускать кого-то подобных размеров в свой дом – это все равно что впускать в него быка… если вам интересно мое мнение.

– Меня интересует не столько цвет его кожи, сколько сила его руки, держащей меч, – сказал сэр Роберт. – Что касается быка, то этот чужеземец ведет себя как джентльмен. За все то время, которое он находится среди нас, я не слышал из его уст ни одного грубого слова. Говорят, что он ни разу не повышал голоса – как на мужчин, так и на женщин.

Произнося эти слова, сэр Роберт то и дело окидывал взглядом помещение и тех, кто наслаждался его гостеприимством. Глаза сэра Роберта не знали усталости. Являясь по своему происхождению и менталитету жителем приграничного района между Шотландией и Англией, он жил небольшими войнами – то нападал на своих соседей, то оборонялся от них. Национальная принадлежность – шотландцы, англичане – не имела никакого значения для такого грабителя, как он. Его миром были собственные владения, которые он ревностно оберегал и забота о которых была для него превыше всех других обязанностей. Он жил так, как считал нужным, не признавая никакой власти, кроме своей. Здесь, где королевство шотландцев граничило с королевством англичан, повсюду виднелись незажившие раны и зазубренные концы поломанных костей, оставленные бесчисленными кровавыми междоусобицами, длившимися на протяжении многих лет. До монархов отсюда было далеко, их власть в этих местах была слабой, и те люди, которые проживали в оспариваемых пограничных районах, понимали, что ждать помощи и защиты от королей бесполезно. Именно по этой причине местное население обращалось за помощью к таким сильным личностям, как сэр Роберт Джардин, который мог решить те или иные вопросы личной безопасности, игнорируя при этом закон и порядок.

– Девять недель, – медленно произнес Дейви. – Он находится здесь вот уже девять недель. Как бы там ни было, про любых животных можно сказать, что они выглядят довольно симпатичными, если находятся за пределами дома и если смотреть на них издалека. И гораздо менее симпатичными, если они устраиваются у хозяйского очага.

– Моего очага, Дейви, – заметил сэр Роберт. – Моего.

Дейви Кеннеди, управляющий конюшнями сэра Роберта Джардина и являющийся старшим братом Уилла – того самого Уилла, который похвалялся своим ножом, но остался без пуговиц, – перевел взгляд на свою тарелку.

– А о Гранте нет известий? – спросил сэр Роберт, подбирая остатки пищи последним ломтиком хлеба. Он облизал губы, вспомнив, как когда-то он прикасался ими к гораздо более сладкой плоти.

Его последняя реплика была скорее утверждением, а не вопросом, но Дейви почувствовал недовольство своего господина, сквозившее в каждом из произнесенных им слов.

– Вот уже несколько лет о его местонахождении ходят одни лишь слухи, – сказал он. – Я сомневаюсь, что он находится в нашей стране. Для него не найдется ни одной безопасной постели на сотню миль вокруг Хокшоу. Никогда уже больше не найдется. Он с этим смирился. Патрик Грант покинул эти края и никогда больше сюда не вернется.

Сэр Роберт дожевал остатки еды и, взяв чашу, стал медленно пить самое лучшее вино, какое только нашлось у его соплеменников. Однако при этом он ощущал во рту вкус крови и желчи.

– Почему же тогда так неспокойно на моей земле, а? – спросил он. – Кто терроризирует ее жителей? Кто сжигает их дома и забирает скот?

Он повернулся к Кеннеди и впился в его лицо таким обжигающим взглядом, что тот невольно заерзал на стуле.

– Его сучка здесь, – сказал сэр Роберт и добавил, двигая языком туда-сюда, чтобы очистить зубы от полупережеванной пищи: – И его отпрыск тоже. Поэтому Грант наверняка вернется сюда. А если и не вернется, то рано или поздно пришлет за ними кого-то вместо себя.

– Более вероятно, что он уже валяется мертвый в какой-нибудь канаве, – возразил Дейви Кеннеди. – И на этом все закончилось.

– Это было бы для меня таким разочарованием, какого я не смог бы вынести, – заявил сэр Роберт. – Если я не затяну петлю на шее Патрика Гранта собственными руками, мне не лежать спокойно в могиле.

Он сделал еще один глоток вина, прежде чем возобновить разговор.

– Продолжай наблюдать за его семьей, – сказал сэр Роберт. – Она – ключ к этому замку, приманка в ловушке. Не сомневаюсь, что придет день, когда я увижу, как все они болтаются на виселице. Помяни мои слова – их всех повесят за то, что он сделал мне.