Только ты

– Ну, вы выясните для начала, мог ли убийца поджидать жертву где-нибудь неподалеку или он, может быть, шел за ней? – Бухин продолжал кидать утопающей спасательные круги, словно добросердечный преподаватель, желающий поставить милой студентке по трудному предмету хотя бы тройку.

– Так мне что, следы искать?..

– Следы мы сами сейчас искать будем! – не выдержав, вмешалась Катя.

– А… очень хорошо… – с видимым облегчением перевела дух следователь.

– А вы посмотрите на труп. Как выглядит странгуляционная борозда?

– Сплошная, замкнутая, горизонтальная… – дрожащим голосом доложила Марина, видимо признав Катерину здесь главной.

– Еще что можете сказать? Какая борозда на вид?

– Я забыла… как это называется…

– Сухая, – милосердно подсказал Бухин.

Катя неодобрительно на него покосилась и продолжила терзать бедную Марину:

– О чем это говорит?

– ?..

– Что душили проволокой, синтетическим шнурком либо веревкой!

Марина только вздохнула.

– На каком уровне странгуляционная борозда? – допытывалась Катя.

– На уровне щитовидного хряща…

– О чем это говорит?

– Что ее задушили…

– Это и ежу понято, что ее задушили, а не застрелили из арбалета! – сказала Катя. – Это говорит о том, что убийца затягивал петлю сзади!

Марина пискнула что-то нечленораздельное, а Бухин начал читать ей подробную лекцию об обязанностях следователя.

Должно быть, Катя уже забыла, как сама когда-то растерялась при виде трупа, потому что ей было совершенно не жаль эту бестолковую Марину, которая занималась хулиганствами и трудными подростками. А вот убитую, примерно свою ровесницу, она, несомненно, жалела. Насильственная смерть – вообще страшная штука. Недаром в церкви несвоевременную кончину человека называют «наглой смертью». Даже в молитве есть: «…и наглая смерть не похитит мя неготового…» Да, одни не готовы к смерти, а другие – к жизни. Вернее – к переменам в жизни. Утром Тим снова намекал на что-то такое… наверняка вечером опять захочет поговорить о семье, о детях, другой работе… Вот она – ее работа… зрелище, скажем прямо, неприглядное. Может, в чем-то Тим и прав?

Молодая ухоженная блондинка в красивом платье лежала среди опавшей листвы, как большая сломанная кукла, выброшенная чьей-то жестокосердной рукой. Одна нога жертвы была неестественно вывернута, рука сжимала бесполезный пучок листьев… «Что же ты делала в этом парке, одна? Откуда возвращалась без провожатых и так поздно?» – подумала Катя. Сумочка несчастной, модная и дорогая, валялась тут же, выпотрошенная не то убийцей, не то побывавшими здесь мальчишками. Во всяком случае, мобильник и какие-либо документы, равно как и деньги, отсутствовали, затрудняя те самые первоначальные следственные действия, которые никак не могла произвести незадачливая Марина. Девушка шла со свидания или с дискотеки, которая каждую ночь гремела неподалеку в парке. Букет из темно-красных роз с позолоченными по краю лепестками лежал примерно в полуметре от тела. Катя подошла и машинально пересчитала цветы. Четыре. Четыре розы. И сразу же возникло какое-то логическое несоответствие…

– Саш, – позвала она. – Розы видишь?

– Угу, – сказал Бухин. – И что?

– Пересчитай.

– Четыре.

– Четыре, – повторила Катя. – Почему – четыре? Всегда дарят нечетное количество. Три, пять… или одну, если хочется цветочек подарить, а денег мало. Только покойникам приносят четное число.

– Ну, это у нас так принято. Вот в Европе, например, цветы дарят дюжинами. Или полудюжинами. А это как раз четное. Четыре – это как раз треть дюжины…

– У нас не Европа, – отрезала Катя.

– Вообще-то я с тобой согласен, – пожал плечами Бухин.

– Значит, можно исходить из того, что букет либо принес с собой убийца и оставил у тела, либо он же унес одну розу на память.

– Логично.

– Розы приметные. Нужно попробовать поискать покупателя, заказывавшего именно такой букет.

– Где искать? Здесь рядом или по всему городу? Кать, это работа неподъемная. Если букет ей подарил поклонник, тогда дело проще. Установим ее личность и сразу найдем. А если убийца его принес, то ничего не получится. Розы на каждом углу продают, и даже если искать именно такие – темные и с позолотой, все равно не найдем. А если и найдем продавца, так он помнить ничего не будет. Слушай, если ей розы поклонник подарил…

– Ты хочешь сказать, почему тогда он не пошел ее провожать?

– Вот именно. Это и странно.

– Она могла и с работы возвращаться. У нее мог быть день рождения, к примеру… плохо, что документов нет.

Следователь Марина с видимым интересом прислушивалась к беседе, напрочь забыв, что должна работать сама. Но Кате сейчас было не до нее. Мысль нужно озвучить до конца, а еще лучше делать это вдвоем – тогда сразу и критика, и другие идеи появляются.

– А если он все-таки пошел? – предположила она. – И они поссорились, и он ее задушил, а розочку унес на память.

– Просто жуть какая-то, – сделала огромные глаза Марина. – Задушил и розочку унес на память! А у нее, похоже, сломаны хрящи гортани, – указала практикантка нежным пальчиком со зловещим маникюром в стиле «стилеты».

– Это говорит о том, что убийца – наверняка мужчина, и очень сильный.

– Скорее всего, это ее знакомый, – глубокомысленно заметила Марина.

– Почему вы так решили?

– Ну, вы же сами сейчас сказали – он пошел ее провожать и задушил!

– Мариночка, это только наши предположения, – пояснил Бухин. – Рабочие версии.

– Она же не сопротивлялась. Смотрите, следов борьбы нет, под ногтями чисто.

– Если убийца подошел сзади быстро и она его не слышала, то следов борьбы и быть не может. При удушении жесткой петлей жертва теряет сознание мгновенно!

Марина покосилась на Катю с выражением такого безграничного уважения на лице, что той стало неловко.

– Вы, наверное, давно на оперативной работе…

– Не так уж и давно.

– А я только два месяца в прокуратуре. Еще стажер.

«О господи, – подумала Катя, – в отпусках там все, что ли! На умышленное убийство стажера прислали!»

– А кто вас курирует?

– Сорокина Маргарита Павловна. Она, наверное, ругать меня будет…

«Это уж точно», – подумала Катя, но вслух сказала:

– Не будет она вас ругать. Сейчас все грамотно опишем, запротоколируем…

– Ой, – Марина просияла всем сразу: миловидным личиком, глазами и даже формулярами протокола, трогательно прижатыми к груди. – Помогите мне, пожалуйста, ладно?! Вы такая умная!

Кате стало неловко.

У Тима сегодня было ночное дежурство, а у нее, как назло, рабочий день закончился почти вовремя. Они могли бы провести этот вечер вместе – сходить в кино или кафе либо погулять в парке… нет, пожалуй, только не в парке.

Жара бабьего лета к вечеру уже спала, и Катя неторопливо шла по улице, наслаждаясь прохладой и тем особенным состоянием природы, которое бывает только в сентябре. Именно в сентябре даже городской, испорченный автомобильным смогом воздух приобретает какую-то особенную прозрачность, а во всей природе чувствуются умиротворенность, равновесие и покой.

Был безветренный час перед самым наступлением сумерек, когда обостряются цвета и запахи. Пронзительно пунцовели петунии на городских клумбах, изливая в воздух свой приторный аромат, а на лиловых сентябринках жужжали трудолюбивые пчелы. Впрочем, мама ей рассказывала когда-то, что это и не пчелы вовсе, а трутни, которых как раз именно работящие пчелы осенью изгоняют из ульев, как ненужный социальный балласт. Рабочие пчелы зимуют, сгрудившись вокруг матки и согревая ее своими телами, чтобы весной она снова могла отложить яйца, из которых и вылупятся новые трутни. А старых, отработавших свое и ненужных уже самцов умные рабочие пчелы, которые почему-то все поголовно самки, не желают кормить долгую холодную зиму. Да, природа, в отличие от людей, не терпит ничего избыточного и лишнего…

Цветы, пчелы и свежий воздух прекрасно отвлекали после тяжелого дня. Она устала – но от работы до дома идти было не так уж долго. Кроме того, по пути можно заходить в магазины – у Тима скоро день рождения… ну, не совсем скоро, в ноябре, но о подарке лучше подумать загодя. Покупать любимому человеку что-то случайное, наспех, она не хотела. Значит, свободный вечер будет потрачен с толком! Мысль присмотреть Тиму подарок настолько ей понравилась, что она даже улыбнулась.