Только ты

– Да… знаешь, бабы сейчас во всем мире рвутся вперед. Только ты спроси нас – к чему мы так рьяно стремимся?

Наталья, уходившая в дом ответить на срочный звонок по скайпу, бесшумно уселась в кресло напротив и щедро плеснула и в свой, и в Катин бокал.

– Вот скажи мне, подруга, чего ради мы рвемся руководить, и в бизнес лезем, и лекции читаем, и с парашютом прыгаем, и горы покоряем?.. Кому и что мы хотим доказать? Что мы самые умные и успешные и даже самые сильные? Ну, допустим, знаешь ты, что умнее мужа, так и молчи себе в тряпочку! Ты ж сама его выбрала, разве не так? Живи себе с ним и радуйся! Но только не тыкай его все время носом в свои мозги, не рой себе могилу… Нет, непременно ей нужно, чтобы он это понял, а потом развернулся и ушел! К другой – не такой дуре, – которая умеет и промолчать, когда надо. И ценить все остальное – потому как наверняка он в чем-то другом был силен, и было за что его любить, и нужно было за него держаться… Я, Кать, сейчас совсем не тебя имела в виду, не прими на свой счет, пожалуйста. Это, скорее, в некотором роде моя собственная проблема. А вообще – во всем мире сейчас бабы с ума сходят. Чем они теперь только не занимаются! Борьбой сумо, например. И штанги поднимают. И самолеты зубами перетаскивают… Вот это-то им на фиг?! Мне, например, о таком даже задуматься страшно! На этом фоне то, что ты преступников ловишь, – это вообще так… детский лепет. Знаю, что твоему Тиму и его драгоценной семейке это не нравится. Но мне лично кажется – главное, чтобы ты товарные вагоны к серьгам не цепляла и на сортировочную горку не тащила. И не заламывала ему руки за спину и не отнимала нож, когда он в кухне собирается колбасу зарезать. – Наталья подмигнула подруге, но Катя на шутку почему-то не отреагировала.

Наталья поняла, что она, возможно, ее и не слышала. Глаза у Кати были закрыты, а выражение лица оставалось таким же отрешенно-печальным, как и час назад, когда она осталась на попечение одного Фини.

Однако Наталья Антипенко не привыкла сдаваться. Случай был, конечно, неприятный, но не смертельный. Просто Катерина, несмотря на не совсем женскую работу и все условия, сопутствующие этой неженской работе, была существом, устроенным очень тонко. Несомненно, интрижка Тима с сотрудницей стала для нее трагедией. И сама она с этим справиться пока не в состоянии. Ну что ж… тогда продолжим нашу терапию! Если подруга приехала именно к ней, значит, она надеется, что Наталья ей поможет. И она должна… нет, она просто обязана помочь! Никаких же сил нет смотреть, как ее Катюшка страдает! И что-то ее лекции, похоже, не слишком помогают… куда больше пользы от кота – прижались друг к другу и, похоже, общаются на телепатическом уровне… Однако телепатия телепатией, но если Катерина и дальше будет молчать, то проблему они этим не решат. Она только уйдет глубже, засядет в подсознании… Или там уже и до нее засело что-то подобное? Бедная ты моя девочка…

Наталья знала, что жалеть Катю бесполезно: она не из тех, кто выплачется, все забудет и будет снова порхать, как птичка. У Катерины сильна логика… ей нужна не жалость, а доказательства. Ну, за этим дело не станет… Наталья готова была призвать на помощь все свое красноречие, чтобы разговорить подругу, но прежде всего надо дать толчок к тому, чтобы она сама начала или хотя бы захотела решать свою проблему. Не сидела вот так, безостановочно думая о своем горе и постановив, что жизнь сошлась клином именно на этом Тимуре! Да она ни на ком не сошлась! И сейчас мы это докажем на раз-два!

И, несмотря на то, что Катя упорно молчала, подруга бодро продолжила:

– Да, вот теперь ответь мне: зачем мы постоянно с ними соревнуемся? Ах, какие мы сильные, какие самостоятельные, ничем не хуже, чем они! Ладно, допустим, и сильные мы, и самостоятельные, и даже решительные не в меру! Все норовим коня на скаку остановить! А когда остановим, не знаем, что с этим конем и делать. На какой черт этот конь нам сдался? И держать нам его негде, и аллергия от него, и блохи, и стригучий лишай!

Катя слабо улыбнулась, и подруга, ободренная таким успехом, тут же развернулась во всю ширь своего таланта:

– Про горящую избу даже и поминать не буду! Чего мы с тобой там забыли, в этой избе? Если наша – то потушим, куда ж мы денемся… но иногда подумаешь: а не дать ли ей сгореть синим пламенем, этой избе, со всеми тараканами внутри? Но нам, как правило, наши тараканы дороже здравого смысла – потому и подхватываемся, и бежим впереди паровоза: тушить, заарканивать, останавливать и тянуть из болота! И очень важно нам, дурам, успеть везде первыми – чтобы какой-нибудь мужик не остановил, не потушил и, не дай бог, не спас нас от нас же самих! Ведь мы скоро даже детей перестанем рожать, потому что карьера нам будет важнее. Лишимся самого нужного и дорогого, зато будем всей планетой верховодить. А они посмотрят-посмотрят на это, плюнут и пойдут себе… Других самок для продолжения рода найдут – не таких умных, успешных и независимых, но зато без закидонов, покладистых и смирных. Потому что мы, такие деловые, настырные и свободные, у них главное отнимаем – веру в себя. Они же должны доказать, что достойны продолжить свой род! А вот нам, бабам, это доказывать совсем не обязательно…

Наталья почему-то вздохнула – причем так горько, что Катя встрепенулась и внимательно взглянула на подругу. Это не просто слова… что-то такое и Наташка пережила, наверное… И у нее есть и свои маленькие тайны, и большие горести… только она их прячет куда глубже, чем она, Катя…

– Я, Катюш, это сейчас уже поняла, когда мне уже почти сороковник стукнул. Потому теперь и сижу дома. А то Антон мой тоже не святой, я же вижу, что ему мои бизнес-упражнения уже поперек горла… Теперь вот домашним хозяйством занимаюсь, варенье варю. Вчера с утра малину собирала… – она поморщилась, должно быть, от воспоминания о пчеле. – А что этот Леша, он за тобой ухаживает, я правильно поняла?

– Даром он мне не нужен, этот Леша…

Катя вдруг успокоилась и расслабилась. В самом деле, если ничего уже нельзя изменить, то стоит ли стараться спасти ту самую пресловутую горящую избу? А мужчины… они, наверное, действительно все одинаковы… им всем периодически нужно доказывать, что они самые крутые мачо на свете и что ни одна женщина перед ними не устоит. Просто нужно оставить их в покое… и самой успокоиться. Наташка права… и как хорошо, что она к ней приехала… Финя под свитером все пел свою незамысловатую кошачью песню, которая ей никогда не надоедала, мартини вдруг почему-то закончился, а на столике у очага каким-то волшебным образом оказались рыба гриль, фрукты и белое вино. Антон Антипенко, благоразумно державшийся в стороне, сел в соседнее кресло и ласково потрепал ее по руке:

– Ну что, Катюш? Жизнь прекрасна и удивительна?

– Удивительна… – улыбнулась Катя. – А местами даже и прекрасна!

– Прекрасна, прекрасна… только нужно это вовремя замечать. Ну, вы посидите еще, а я пойду… дела еще есть.

– Да ты нам совсем не мешаешь… – улыбнулась Катя.

– Мешаешь, – кивнула Наталья. – Мы еще чуток без тебя посидим, хорошо?

– Да без проблем! Я не обидчивый. – И Антон Антипенко исчез так же бесшумно, как и появился.

Да, все было просто неимоверно хорошо: тянуло свежим ветерком из соснового леса и розами от крыльца. Над фонарями вдоль дорожек толклась вечерняя мошкара – и в этом, как ни странно, тоже было что-то прекрасное и удивительное. Все здесь было отдохновение – причем как тела, так и души. И пейзаж, и разговор, и звуки, и запахи… Личные же неприятности отодвинулись куда-то на задний план, где и торчали, уже не слишком отсвечивая.

– Знаешь, Наташ, а я ведь чуть было за Мищенко замуж не вышла, – усмехаясь, призналась Катя. – Уже и кольца купили, и заявление подали.

– Да ну?! – неподдельно удивилась подруга. – И что, передумала?

– Вроде того… Мы на пятом курсе были, суета, диплом, госы… Я так переживала, что госэкзамен завалю из-за того, что только о нем и думаю… не об экзамене, о Лешке… а конспект у него в комнате забыла. И вернулась за ним. А он там… с девицей в хризантемном положении!