Страница 3 из 15
– Мне довелось поработать проводником в горах. В Кассисе я вел туристический кружок, и я думаю, что желающие путешествовать по окрестностям найдутся и здесь. Надеюсь, вы к нам присоединитесь?
Не прошло и десяти минут, как Элен поймала себя на мысли, что разговаривает с Александром как с давним приятелем. Она успела рассказать ему о своем увлечении музыкой, своих путешествиях и о глубоком взаимопонимании, которое связывает их с матерью. А еще – о том, что души не чает в природе и животных, и с какой безмерной любовью смотрит на нее овчарка Долли, а вот кошечка Рита, наоборот, взирает на всех свысока… Слова лились без усилий – простые, искренние, словно этот молодой человек отныне получил право знать обо всех невинных удовольствиях, наполнявших ее жизнь в родительском доме.
Элен открыла ему даже то, о чем никогда и никому не говорила, – об ощущении пустоты в душе, которое возникало временами, росло, заполняло все собой… И еще – о той гротескной сцене с участием самой Элен и Пьера, ее импресарио.
Помолчав немного, Александр заговорил внезапно осипшим голосом:
– Вам не следует видеться с этим человеком. Не зря же говорят, что красота пробуждает в нас дьявола…
– Вряд ли это получится. Моя карьера…
Она осеклась. Предостережение со стороны священника и в особенности горячность, с какой оно было высказано, говорили о многом. Чувствуя, как румянец заливает щеки, девушка встала. Александр последовал ее примеру и, как в первую встречу, мягко положил руку ей на плечо. Обжигающе горячая волна прокатилась по ее телу.
– До свидания, Элен! Завтра мы увидимся на мессе. И, если вам захочется исповедаться, я к вашим услугам.
Не проронив ни слова, она ушла.
На следующий день Александр отслужил мессу в маленькой церкви XII века, где над алтарем возвышалось большое распятие из древесины оливы. В своем литургическом облачении он показался Элен невыразимо красивым. Взгляд его лучистых глаз был исполнен веры и безмятежности.
Местные жители поначалу отнеслись к новому священнику с недоверием. Не слишком ли молод и красив? Но отец Александр вскоре покорил их своей искренностью и простотой обращения. Да и говор выдавал в нем земляка…
После проповеди Элен исполнила старинный прованский церковный гимн. Прекрасная музыка, казалось, парила под сводами церкви, в которой установилась непривычная сосредоточенная тишина. Она играла с таким чувством, что Франс, которая обычно на правах солистки исполняла первый куплет, запела не сразу. Но вот наконец в церкви зазвучал и сильный мягкий голос бывшей оперной дивы…
В особняке Дё-Вен обед прошел в не слишком оживленной атмосфере. За десертом Элен вдруг спохватилась, что слова матери обращены к ней:
– Говорят, старая Батистина уехала погостить к сестре. Бедная, она так горевала по нашему кюре! И я подумала, что в ее отсутствие…
Франс в нерешительности замолчала.
– Мама, говори!
– Так вот, я подумала, что ты могла бы помочь новому священнику. Он еще не разобрал свои вещи после переезда, и у него столько дел… Что скажешь, Элен? Ты знаешь в пресбитерии[3] каждый уголок, и, думаю, отец Руфье не откажется от твоей помощи.
Элен не сразу нашлась с ответом. Но она знала, что пойдет.
С этого дня все вечера она проводила в доме священника близ церквушки Вендури. Чаще всего в пресбитерии девушка оставалась одна, поскольку присутствие отца Александра было необходимо в доме у кого-то из прихожан. Она прибирала в комнатах, расставляла по полкам книги, разбирала документы, готовила ужин и накрывала на стол. Особое, почти чувственное удовольствие она испытывала, прикасаясь к вещам, которыми священник пользовался в повседневности. Наконец наступало время молитвы Ангела Господня[4] и колокольного звона, разливавшегося над окрестными холмами. Элен полюбила этот звон. К удовольствию чисто музыкального порядка примешивалась не вполне осознаваемая радость по поводу скорого возвращения хозяина дома. Тревожная, непристойная мысль часто закрадывалась ей в голову: она ждет Александра, как молодая жена – своего супруга…
– Зовите меня по имени, так будет проще, – сказал он ей однажды утром перед уходом.
Она часто оставалась на ужин, после чего они вместе мыли посуду и по-дружески болтали.
А дома Элен подолгу вертелась на кровати, впивалась пальцами в простыню, как если бы и руки ее, и все тело искали его, Александра. Скорое возвращение служанки священника Батистины и в особенности предстоящий концертный тур страшили ее.
И вот за два дня до разлуки Александр вдруг сказал:
– Элен, давайте завтра покатаемся по окрестностям! Это все, чем я могу вас отблагодарить.
– Отблагодарить меня?
– Ну конечно, ведь вы мне так помогли! Я буду рад, если вы согласитесь принять этот маленький подарок, – пошутил он.
Они выехали из Вендури на машине Александра после утренней церковной службы. Начинался маршрут на мысе Драмон, откуда по пологому склону горы Растель, проезжая мимо множества вилл и через сосново-дубовые посадки, они спустились к мысу Кап-Ру с его удивительными красными обрывистыми берегами.
Ненадолго остановились на перевале Нотр-Дам-дез-Абей, потом – на перевале Де-Труа-Терм.
– Вон там – долина Де-Мервей, – прошептал Александр.
Они вместе полюбовались пологими холмами над городком Грасс, безводными пейзажами плато Коссоль. Вдали, на горизонте, высились заснеженные вершины массива Меркантур.
– Большую часть года горы Меркантур недоступны для туристов, – с сожалением сказал он. – Но когда-нибудь мы с вами там побываем!
К вершине горы вело множество тропинок. Они выбрали ту, что шла через лес. Александр часто останавливался, чтобы потрогать землю – то красноватую, то почти белесую. Благодаря ему Элен заново открыла для себя красоту земляничника, вечнозеленого и пробкового дубов, узловатых олив и изможденных сосен, растущих на самой вершине лиственниц. Он давал ей понюхать чабрец и розмарин, очень ароматный чабер, фисташковое дерево и дикую лаванду. Даже рельеф здесь был особенный – в высоких глыбах цвета лавы просматривались пласты породы серого, розового и зеленого оттенков.
Временами, почти что у них из-под ног, выскакивал кролик. Вдалеке по горному склону медленно поднималось овечье стадо под присмотром молчаливого пастуха, а над ними в светло-голубом, почти белом небе с криками парили чайки…
В три пополудни наши путешественники отправились в обратный путь. В машине они совсем не разговаривали, и прощание у церкви получилось каким-то торопливым и неловким.
Глава 2
Ни сегодня, ни завтра, никогда!
За день до концерта Элен решила прогуляться по Монмартру в обществе Филиппа Фурнье. Доктор настоял на том, чтобы в столицу они поехали вместе, – сказал, что для него это удобный случай повидаться с родственниками и коллегами, а также сделать то, что он долго откладывал.
Мсье Фурнье был приятным спутником и обходительным кавалером. Оживленно беседуя, они прошли несколько улочек, ведущих к базилике Сакре-Кёр, чьи белоснежные купола выделялись на фоне чистого голубого неба.
– А знаете ли вы, откуда произошло название этого знаменитого холма? – спросил Филипп, когда они бегом поднимались по ступенькам, ведущим к базилике, как это обычно делают дети.
– Нет, не знаю.
– Судя по всему, оно произошло от латинского «Mons Martyrum», или «Холм мучеников», но существуют и другие версии. Хотя в поддержку этой говорит тот факт, что неподалеку есть улица Мучеников.
По традиции они заглянули и на площадь Тертр[5], где высокая рыжеволосая девушка-художница в рваной, заляпанной красками одежде за несколько минут нарисовала им по портрету. Пообедать решили в кабаре «Lapin Agile».
3
Пресбитерий – здесь: дом католического священника при церкви.
4
Католическая молитва, читается трижды в день – утром, в полдень и вечером, и часто сопровождается колокольным звоном, который также называют Ангел Господень или Ангелус (лат. Angelus).
5
Так называемое «сердце Монмартра», где многочисленные художники и карикатуристы продают свои работы.