Эшли Белл

Биби не помнила, как покидала чердак. Следующим ее воспоминанием была лестница и пол в большом стенном шкафу. Спрыгнув, она обернулась и посмотрела вверх. Лампочки на чердаке погасли.

Паники не было. Ее охватило другое чувство, возможно, шок, который притупил все ощущения девочки. Голова казалась пустой, и каждое малейшее впечатление или чувство приходилось с усилием тащить в ее мозгу с помощью рычажного ключа, будто преодолевая сопротивление, чтобы восстановить естественный ход мыслей.

Затаив дыхание Биби замерла у подножия лестницы. Она ждала, не появится ли сверху кто-то, освещенный горящей в стенном шкафу лампочкой. Но никто не появился. Девочка с силой толкнула нижнюю часть складывающейся лестницы, и та, придя в движение, скрылась под потолком, а вслед за ней захлопнулся люк. Трос качался из стороны в сторону подобно маятнику.

Биби не помнила, как шла по спальне и гостиной. На кухне она остановилась. Она вперила взгляд в белую вазу на обеденном столе. Когда девочка вошла сюда утром, в вазе ничего не было, а теперь там стояли три свежие алые розы.

Пока она спускалась по ступенькам лестницы с балкона, ей показалось, что густой туман струится позади нее, вздымаясь подобно шлейфу великолепного белого бального платья. Во внутреннем дворике девочка с трудом могла разглядеть кирпичи под ногами. Бунгало уподобилось кораблю-призраку в призрачном океане. Видны были только размытые контуры дома.

Когда же Биби вошла в него, оказалось, что ее родители еще спят. Биби отправилась к себе в комнату, разулась, а затем, не раздеваясь, залезла под одеяло.

Что-то еще произошло на чердаке, вспоминать о чем ей просто не хватало силы воли. Биби отталкивала от себя воспоминание о происшедшем. Помнить подобное и страшно, и печально. Никакая десятилетняя девочка, даже взрослая девушка, и час не в силах хранить в памяти такое, не говоря уже о целой жизни. Лучше всего сбросить с себя тяжкий груз и забыть.

Она спала, но сон не принес ей отдохновения. Это был сон отрицания и забывания.

Разбудила ее мама.

– Эй, соня! Просыпайся! Мы сейчас хорошенько наедимся, а потом будем смотреть кино.

Подтянув одеяло к подбородку, Биби промолвила:

– Не хочу. Я всю ночь читала. – Она солгала, впрочем, ложь не была особо злостной. – Поезжайте без меня. В холодильнике осталась курица. Я сделаю себе большой сэндвич.

Взяв книгу, лежавшую на прикроватном столике дочери (хотя бы одна книга всегда оставалась у Биби под рукой), Нэнси прочла название:

– «Тайная война в саду». Звучит интригующе.

– Угу, – согласно промычала девочка.

Воображая себя свободными духом, босоногими детьми Природы, родители поощряли в дочери независимость и право выбора. Ее никогда не ругали за то, что она допоздна засиживалась, читая, либо смотрела какую-то чушь по телевизору.

– Говорят, фильм смешной, – сказала Нэнси. – Новый фильм с Адамом Сэндлером[21].

Настаивая на своей усталости, девочка, полуприкрыв глаза, придала лицу капризное выражение.

– Он не смешной, – сказала Биби.

– Считаешь себя слишком взрослой для Адама Сэндлера?

– Да, я его переросла лет десять назад.

– И это говорит моя дочь, ученица пятого класса! Ладно. Только сама к морю кататься на волне не ходи.

– Я никогда не хожу, к тому же сейчас все равно холодно.

В кровати она провела четверть часа после отъезда родителей лишь для того, чтобы быть уверенной, что они не вернутся.

Позже, когда Биби сидела за кухонным столом и поедала свой завтрак, состоящий из шоколадного молока и вафель «Эгго», покрытых сверху арахисовой пастой, девочка начала дрожать. Она дрожала и дрожала, не в силах остановиться. Казалось, каждая кость в ее скелете собирается вывалиться из соседних суставов. Биби не спрашивала себя, почему она дрожит. Она не хотела знать. Во всем виновато привидение, реальное ли оно или воображаемое – значения не имело. Призраки не могут причинить тебе вред. Если она все же видела на чердаке настоящее привидение, шансов, что еще раз увидит его, очень мало. Призраки не шастают туда-сюда каждый день, словно воробьи или жаворонки. Если что-нибудь еще случилось там, какое-нибудь открытие или даже прозрение, то это не важно. Все ее знания испарились из головы во время сна. Когда мама разбудила ее, Биби уже ничего не помнила. Она сама себе доказывала, что просто замерзла. Вот и все! Этим можно объяснить ее сильнейший озноб.

Оставив завтрак на тарелке недоеденным, девочка направилась в гостиную, где был оборудован газовый камин с электронной системой зажигания. Она его включила с помощью пульта дистанционного управления. Руки засунула в карманы джинсов. Биби стояла у камина, наслаждаясь теплом, и смотрела на желто-голубое пламя, пляшущее вокруг керамических дров. Иногда она любила искать силуэты животных и лица людей в облаках на летнем небе. Языки пламени были слишком быстрыми, чтобы глаз мог заподозрить в них образы чего-то еще. Это очень хорошо.

Когда дрожь прошла, Биби решила пойти погулять по Оушен-авеню в направлении парка, а затем посидеть в «уголке вдохновения», пусть туман до сих пор и застилает вид на Тихий океан. Море всегда ее успокаивало. Даже запах океана и звук волн, разбивающихся о скалы либо плещущихся о песчаный берег, наполняли ее душу спокойствием. Но, ступив на веранду перед домом, еще прежде, чем захлопнула за собой дверь, Биби ощутила, как нежданный поток слез хлынул из ее глаз. Она не была девочкой, которая плачет перед посторонними. Биби вернулась обратно в бунгало.

Разбираться в причинах, вызвавших истерику, ей хотелось не более, чем выяснять, что привело ее к нервному ознобу. Девочка хотела лишь успокоиться, унять свои рыдания до того, как поток слез может вынести перед ней на обозрение источник ее горя, если это горе, или страха, если это страх. Когда Биби поняла, что слезы могут продолжать течь из глаз столько же времени, сколько ее бил озноб, она обратилась к единственному лекарству, которое всегда ее исцеляло, – книге.

Хотя мама думала, что Биби всю ночь читала «Тайную войну в саду», третью книгу из полюбившейся дочери фэнтезийной серии для подростков, на самом деле девочка даже не приступала к роману. Схватив книгу с ночного столика, Биби поспешила в гостиную, включила торшер, уселась в кресло и постаралась найти убежище в повествовании: «Первые слухи о грядущей войне принесли нам полевые мыши, которые в дневное время путешествовали между садом позади дома Дженсена и дальним миром, что был гораздо больше нашего мирка, сокрытого от большинства людей, но известного кое-кому из детишек».

Сначала, читая, Биби вытирала слезы рукавами своей толстовки, но вскоре расплывающийся шрифт стал четче, а ее глаза перестали саботировать чтение.

И это длилось час за часом, день за днем. С течением времени Биби все дальше отдалялась от тревожащего ее знания, которое она хотела начисто позабыть. Жутковатое, беспокоящее девочку происшествие на чердаке постепенно превратилось в наваждение или галлюцинацию. Биби постаралась напрочь забыть откровение, являвшееся частью всего произошедшего с ней, вы́резала его из ткани своей памяти и зашила образовавшуюся на его месте дыру. Так, по крайней мере, ей казалось.

Девочка читала книги и сочиняла рассказы о Джаспере, черно-сером песике, брошенном своим хозяином, который ищет себе новый дом, путешествуя вдоль Калифорнийского побережья. Спустя две недели, когда золотистый ретривер пришел к ней дождливым днем, она назвала его Олафом. По примеру многих детей, Биби сделала песика своим задушевным другом, поверяя ему все тайны, все-все, которые она помнила. Биби рассказала ему о Капитане, поведала, каким замечательным человеком он был. Она сказала Олафу, что жилые помещения над гаражом – плохое место, правда, не объяснила почему.

Биби сложила пижаму и халатик в свой рюкзак. Сейчас она облачилась в джинсы и футболку с длинными рукавами, которые были на ней, когда Нэнси привезла ее в больницу. Это являлось свидетельством ее железной веры в то, что рак мозга подвергся ремиссии, что глиома не просто уменьшилась, она вообще исчезла.

21

Адам Сэндлер – современный американский комедийный актер.