Наследница царицы Савской

Это казалось относительно простым способом избавиться от собак.

– Прекрасная мысль, Садок. – Соломон снова улыбнулся. – Конечно, на свадьбе они нам уж точно не нужны.

– А что, у них там, в Колхиде, на свадьбе присутствуют собаки?

– Дорогой мой Садок, я не имею ни малейшего понятия. Но, даже если и так, нет смысла перенимать у них этот обычай. Свадебная церемония будет такой же, как ты проводил для меня уже дюжину раз. Этого будет вполне достаточно.

– Конечно. – Садок никогда не имел причин сомневаться в решениях Соломона; царь действительно был мудрым и справедливым – очень надежное сочетание. А теперь, прожив много лет и состарившись, Садок научился ценить мир и покой. – Благословение мое вам обоим.

– Всем нам, – сказал Соломон и взглянул на женскую галерею.

Все царские жены в богатых нарядах и ярких украшениях исчезли, когда колхидскую царевну увели. Они поспешили в Женский дворец, чтобы приветствовать его новую обитательницу.

– Мое благословение всем вам. – Садок с улыбкой воздел руки. – Мир Соломону Премудрому и его дому.

Конечно, под крышей царского дворца будет мир. Соломон был мудрым и справедливым, честным и одинаково всех любящим. И все в его доме шло гладко, как по маслу. Не как во времена царя Давида! Может быть, при царе Соломоне жилось скучнее, чем при его отце, зато намного спокойнее.

Когда ее призвали к старшему евнуху матери и сообщили, что в подкрепление нового договора между островом-царством Мелит и стремительно разрастающейся империей Израиля планируется заключить брак и в невесты по этому договору из всех царских дочерей выбрали ее, Меласадна склонила голову и старательно изобразила скромное нежелание.

– Как прикажет моя мать и госпожа, – тихо сказала царевна, – но я недостойна такой чести.

К ее тайному облегчению, никто не обратил ни малейшего внимания на эти произносимые ради приличия возражения.

Ее собирали в дорогу очень пышно, однако в большой спешке. «Боятся, что царь Израиля передумает», – презрительно улыбалась Меласадна.

Она знала, что царь Соломон не передумает. Не может передумать. Как и ее мать. Потому что их островное царство нуждалось в этом союзе так же отчаянно, как молодая красивая вдова нуждается в сильном новом муже.

Когда-то Мелит был неуязвим. Его защищало море, окружавшее со всех сторон, и на этом море правили его корабли. Но двенадцать поколений назад те спокойные времена ушли безвозвратно, их поглотила ночь смерти и пламени, изгнавшая Дельфиний флот из Великого моря. За огненным апокалипсисом, низвергшим династию Миноса, последовали хаос и медленный упадок. Сейчас от царей моря и созданной ими империи остались только беззащитные островные государства да память о былой славе.

И, хотя никто из ныне живущих никогда не видел, как Дельфиний флот во всем своем великолепии выходит из кносской бухты, Мелит все еще оплакивал его гибель. Без защиты морских царей такое маленькое царство могло рассчитывать лишь на переменчивую милость пиратов, владевших Великим морем, и богов.

А в далеком Ханаане пришел к власти новый царь. Достаточно богатый и могущественный, чтобы установить порядок на беспокойном море. Все путешественники, останавливавшиеся в Мелите, наперебой воспевали царя Соломона. Меласадна едва осмеливалась верить хотя бы половине рассказов. Но, даже если верить лишь половине, выходило, что этот царь Соломон – второй Минос!

«Богатый, могущественный, мудрый, да к тому же красивый. Чего еще желать?» Думая так, Меласадна мысленно поздравляла себя. Как же ей повезло, что старшая сестра пала жертвой чумы Крысиного царя и ее щеки избороздили шрамы от сыпи, а самую красивую сестру отдали в Храм Госпожи! Когда Меласадна услышала о том, что две страны готовят договор, она молилась, чтобы невестой выбрали ее, и обещала Ариадне Сияющей свой любимый пояс, если царевной, которую пошлют через Великое море в новую сильную страну, станет она.

Ее отправили к царю Соломону с самым щедрым приданым, какое Мелит когда-либо давал чужеземцу. Кроме дружбы Мелита, царь Соломон получал надежный порт, свободный от всех податей, и рынок для израильской шерсти и масла. А сама Меласадна для жениха, который, сам того не зная, спас ее от судьбы старой девы и служанки при матери, тайком взяла с собой еще один подарок. От себя она везла пару маленьких белых собачек, которыми могли владеть лишь члены царской семьи. Меласадна до сих пор улыбалась, вспоминая замешательство и смех царя Соломона, когда она опустилась на колени и вручила ему прикрытую крышкой корзину, откуда раздавался звонкий лай.

– Что же это за голосистый подарок? – спросил Соломон и поднял крышку.

На него уставились две пары блестящих черных глаз. Крошечные собачки посмотрели на великого царя, а затем начали выбираться из корзины. Соломон подхватил их, спасая от падения. Меласадна помнила, как их длинная шерсть свисала меж его пальцев. Лишь намного позже она поняла, какую доброту на самом деле проявил царь, – ведь она тогда не знала, что люди, среди которых ей предстояло жить, ненавидят собак и считают их нечистыми.

– Они приносят счастье нашему роду, – сказала она, – и лишь люди царской крови могут владеть такими собаками. Это подарок тебе от меня, муж мой.

Она улыбнулась. Ей хотелось, чтобы он понял, как она рада этому браку. Она надеялась, что и он рад.

– Это очень щедрый подарок. – Соломон озадаченно смотрел на малышей. Они крутились и быстро-быстро лизали его руки розовыми язычками. После минутного колебания он вручил собачек Меласадне. – Я прошу, чтобы ты ухаживала за ними. Я ничего не знаю об этих животных, а им, конечно, нужен самый лучший уход.

Вот так, к ее величайшей радости, собаки остались у нее, хотя Соломон, приходя к ней, никогда не забывал спросить об их здоровье. Царские собаки отлично себя чувствовали и оказались плодовитыми, и теперь Меласадна всегда ходила, окруженная стайкой крошечных белых собачек, окутанных длинной белой шерстью, словно облаками.

Она тоже отлично себя чувствовала. В приданое ей дали два торговых корабля, и она проявила смекалку, заключая сделки. Она отправляла на север изящную посуду и тонкие ткани, а на юг корабли привозили меха и янтарь. Ей удалось хорошо наладить торговлю. Она родила царю Соломону двух сыновей, красивых мальчиков, унаследовавших отцовский ум и доброту. Меласадна смотрела на собачек, мелькавших у ее ног, словно хлопья морской пены, и улыбалась.

«Жизнь прекрасна». Она была царицей во дворце царя Соломона, матерью двух чудесных мальчиков, к которым когда-нибудь перейдут ее корабли. Все ее молитвы исполнились.

Меласадна всегда помнила об этом и была благодарна.

Не буду лгать, что вела себя лучше других женщин в отцовском дворце: я тоже пялилась широко раскрытыми глазами на диковинную свиту колхидской царевны… Мужчины, одетые как женщины, женщины, одетые как мужчины…

– И собаки, огромные черные собаки!

Царевна еще и шагу не успела ступить в верхнем городе, а уже по меньшей мере двенадцать гонцов принесли эту новость на женскую галерею. Если у цариц нет шпионов, то нет и власти.

– Говорят, она кормит их новорожденными младенцами!

И я не буду лгать, что смеялась над этой глупостью, – хотя, клянусь, я не понимала, как могло изо дня в день рождаться достаточно младенцев, чтобы прокормить этих собак. К моему стыду признаюсь, что предложила Нимре (она тоже сомневалась, что чужестранка в состоянии раздобыть столько детей, чтобы удовлетворить аппетит черных псов), свое объяснение:

– Может быть, она и другим мясом их кормит, а младенцами – лишь когда удается их достать.

Я думала, что это возможно. Нимра вроде бы сомневалась. Она сказала, что собачки госпожи Меласадны едят лишь мелко порубленное мясо куропаток и маленькие кусочки медовых хлебцев.

– Собачки госпожи Меласадны меньше египетских кошек госпожи Нефрет. А эти собаки величиной с коней! – возразила я.