Страница 41 из 74
— К счастью, большая часть кардиналов собралась в капелле, чтобы присутствовать на дневных бдениях. Только пятеро слышали крики, и им уже объяснили, что в дом случайно забрел полоумный, с воплями плутавший по коридорам, — доложил Данте.
— Вот как? Это называется предотвращением нежелательных последствий? — взбесилась Паола. — Позаботиться, чтобы даже сами кардиналы не догадались, что одного из них убили?
— Это несложно. Скажем, что ему стало плохо и его увезли в клинику Джемелли. С гастроэнтеритом.
— И тут все уже решено! — саркастично огрызнулась Диканти.
— Пожалуй, есть еще кое-что. Вы не должны беседовать с кардиналами без моего согласия, и при осмотре места происшествия придется ограничиться одной комнатой.
— Вы это серьезно? А отпечатки пальцев на дверных панелях, у входов, в коридорах?.. Быть не может, чтобы вы говорили это серьезно!
— А вы что хотите, bambina? Кортеж патрульных машин у парадного подъезда? Фейерверк вспышек фотографов? Можно подумать, растрезвонив на весь свет об убийстве, вы добьетесь большего успеха в поимке маньяка, — возразил ей Данте довольно заносчиво. — А может, вам просто хочется потрясти перед камерами своим дипломом лиценциата из Квонтико? Если вы такой классный специалист, то и работайте соответственно, а пока толку маловато.
Паола сдержалась, не поддавшись на провокацию. Данте был твердо убежден, что приоритетным является сохранение дела в секрете. Она стояла перед выбором: потерять время, пробивая лбом стену, гранитную и тысячелетнюю, или уступить и попытаться ускорить процесс дознания, используя по максимуму те крохотные возможности, которыми они располагали.
— Звоните Чирину. Скажите ему, что Бои пришлет нашего лучшего техника. И пусть его люди не теряют бдительности, вдруг кармелит еще мелькнет где-нибудь в Ватикане.
Фаулер кашлянул, привлекая внимание Паолы. Она подошла к нему. Отведя ее в сторону и почти прижимаясь к ее уху, он губами прошептал несколько слов. От его дыхания, щекотавшего кожу, у нее по телу побежали мурашки; Паола ничего не могла с собой поделать и порадовалась, что на ней пиджак, следовательно, ее реакции никто не заметит. Она хорошо помнила прикосновения его рук, твердых и надежных, — в тот день, когда она, словно безумная, рвалась в толпу на улице, а он держал ее, взывая к здравому смыслу. Ей страстно захотелось, чтобы он обнял ее вновь, но с учетом всех обстоятельств это желание было совершенно неуместным. И без того ситуация достаточно сложная.
— Необходимые приказы уже отданы и в настоящий момент выполняются, dottora. И забудьте о стандартной практике полицейского расследования, в Ватикане вам никогда ничего подобного не позволят. Нам придется смириться и разыграть карты, которые сдала судьба, какими бы скверными они ни были. В данном случае уместно вспомнить поговорку: «Среди слепцов и одноглазый — король»[67].
Паола уловила намек.
— У нас в Риме есть похожая пословица. Вы правы, отче… Впервые за время следствия у нас появился свидетель. Это уже кое-что.
Фаулер зашептал еще тише:
— Поговорите с Данте! Хотя бы раз будьте дипломатичны. Попросите, чтобы нам дали зеленый свет на встречу с Шоу. Возможно, мы получим сколь-нибудь внятное описание внешности убийцы.
— Но без судебного художника…
— Наступит и его черед, dottora. Если кардинал Шоу видел преступника, мы сумеем составить фоторобот. Но прежде всего необходимо взять у него показания.
— Знакомая фамилия! Это не тот Шоу, что фигурирует в личном деле Кароского?
— Он самый. Кардинал — человек жесткий и умный. Будем надеяться, он поможет нам с описанием. Не упоминайте имени нашего подозреваемого. Интересно, узнал ли его кардинал?
Паола кивнула и вновь присоединилась к Данте.
— Что, закончили секретное совещание, салаги?
Диканти решила проигнорировать ехидную реплику.
— Отец Фаулер рекомендовал мне сохранять спокойствие, и я думаю последовать его совету.
Данте недоверчиво посмотрел на нее, удивленный ее смирением. Воистину эта женщина преисполнена сюрпризов.
— Очень мудро с вашей стороны, ispettora.
— Nos abbiamo dato nella croce[68], верно, Данте?
— Это одна из точек зрения. Другая же заключается в том, чтобы признать, что вы гостья в чужом государстве. Сегодня утром вы диктовали условия. Теперь наша очередь. Ничего личного.
Паола сделала глубокий вдох.
— Ладно, Данте. Мне нужно поговорить с кардиналом Шоу.
— Он у себя в номере. Восстанавливает силы после пережитого. У него стресс. Просьба отклоняется.
— Суперинтендант, один-единственный раз пойдите мне навстречу! Возможно, благодаря этому мы схватим убийцу.
Агент покрутил головой, с хрустом поворачивая бычью шею — сначала направо, потом налево: он размышлял.
— Договорились, ispettora. С маленьким условием.
— Каким же?
— Вы скажете волшебное слово.
— Идите в задницу.
Паола развернулась и встретила укоризненный взгляд Фаулера, который слушал разговор, стоя поодаль. Она снова повернулась к Данте:
— Пожалуйста!..
— Пожалуйста что, ispettora?
Паршивый негодяй наслаждался ее унижением! Ну ничего, пусть подавится.
— Пожалуйста, суперинтендант Данте, позвольте мне поговорить с кардиналом Шоу.
Данте широко улыбнулся. Он чувствовал себя на коне. Внезапно его улыбка потускнела, он нахмурился:
— Пять минут и пять вопросов. Не больше. Я тоже многое ставлю на карту, Диканти.
Два агента Vigilanza, оба в черных костюмах и при галстуках, вышли из лифта и встали на посту у двери номера пятьдесят семь, где лежало тело последней жертвы Кароского. Им было приказано охранять вход до приезда техника ОИНП. Диканти решила не терять времени даром и опросить пока единственного свидетеля.
— Где комната Шоу?
Оказалось, на том же этаже. Данте проводил их к сорок второму номеру, последнему перед выходом на служебную лестницу. Суперинтендант деликатно, двумя пальцами, стукнул в дверь.
Им открыла сестра Элена. Она больше не улыбалась. Когда она увидела всю команду, на ее лице отразилось облегчение.
— Ой, хорошо хоть вы не пострадали! Я знаю, что вы погнались за ним, за этим безумным. Успели его схватить?
— К несчастью, нет, сестра, — ответила Паола. — Мы предполагаем, что он скрылся через кухню.
— Ох, Боже мой, через продовольственный ход? Святая Мадонна дель Оливо, какой кошмар!
— Сестра, разве не вы сказали, что в здании лишь одна дверь?
— Одна и есть, парадная! А то не дверь. То служебные ворота. Они большие и открываются специальным ключом.
Паола заподозрила, что они с сестрой Эленой изъясняются на разных языках. Во всяком случае, значения существительных та воспринимала чересчур буквально.
— Уби… Грабитель мог оттуда пробраться в дом, сестра?
Монахиня покачала головой:
— Ключ есть лишь у сестры-экономки и у меня. А она говорит только по-польски, как и многие сестры, которые работают на кухне.
Криминолог сделала вывод, что женщина, открывшая по просьбе Данте дверь на кухне, скорее всего и была сестрой-экономкой. Всего два ключа. Тайна ничуть не прояснилась, напротив, все запуталось еще больше.
— Можно пройти к кардиналу?
Сестра Элена энергично затрясла головой:
— Невозможно, dottora. Он… как это говорят? Zdenerwowany… нервничает.
— На одну минуту, — подал голос Данте.
Монахиня помрачнела:
— Zaden. Нет и нет.
Отвечая отказом, сестра испытывала неловкость и заслонялась родным языком как щитом. Монахиня уже закрывала дверь, когда Фаулер сунул ногу в проем, помешав захлопнуть ее окончательно. Он обратился к женщине, запинаясь и с трудом подбирая слова:
— Sprawiaćprzyjemnoś, potrzebujemy źeby widziećkardynalny Shaw, siostra Helena.
Монахиня вытаращила на него глаза.
— Wasz język polski nie jest dobry[69].
— Знаю. Мне следует чаще навещать вашу прекрасную страну. Я не бывал там с тех пор, как возникла «Солидарность»[70].