Страница 34 из 74
— Понимаете, святой отец, мы, то есть отдел, или я…
— Прекрати мямлить, Анджело. Выпей кофе, — сказала Паола, протягивая эксперту остывший кофе, тот самый, который Фаулер принес для Данте.
— Спасибо, dottora. У-у, он холодный!
— Не жалуйся, скоро станет очень жарко. Более того, ты еще будешь говорить, когда состаришься: «Да, жаркий апрель, но все же не такой знойный, какой стоял, когда умер Папа Войтыла». Вот посмотришь, честное слово.
Фаулер с уважением посмотрел на Паолу: она успокаивающе положила руку на плечо Анджело и еще пыталась шутить, хотя он знал, что ее сердце истерзано болью. Она почти не спала, под глазами образовались темные круги — больше, чем у енота, и не осталось места покою в смятенной душе, изнемогавшей от скорби и жажды мести. Совсем не обязательно быть психологом или священником, чтобы это понять. Тем не менее Паола заботливо пыталась помочь застенчивому молодому человеку. Она хотела, чтобы он почувствовал себя непринужденно в обществе незнакомого священника, внушавшего ему трепет. В тот миг священник любил ее. И постарался поскорее изгнать из головы крамольные мысли. Он не забыл, как недавно вогнал женщину в краску в ее собственном кабинете.
— Объясни отцу Фаулеру, в чем суть твоего метода, — попросила Паола. — Ему наверняка будет интересно послушать.
Молодой человек откликнулся на ее просьбу с воодушевлением:
— Посмотрите на монитор. Имеется… У меня есть, точнее, я разработал специальный софт для интерполяции изображений. Как вам известно, каждое изображение складывается из цветных точек, называемых пикселями. Допустим, в норме разрешение составляет две тысячи пятьсот на тысячу семьсот пятьдесят пикселей. Но если взять маленький уголок фотографии, как в этом случае, в нашем распоряжении окажется в итоге всего лишь несколько цветовых точек. И при увеличении получается недетализированное, размытое изображение, как вы и видите на экране. Так вот, обычно, когда стандартная программа увеличивает картинку, она делает это бикубическим способом, то есть добавляет по восемь пикселей к каждой цветной точке, и в результате мы имеем то же цветовое пятно, но большего размера. Однако с помощью моей программы…
Паола тайком покосилась на Фаулера, который с интересом склонился к экрану. Священник серьезно пытался вникнуть в объяснения Анджело, хотя буквально несколько минут назад он пережил глубокое потрясение. Старые фотографии, возвращавшие в прошлое, стали для него мучительным испытанием, перевернувшим душу. Совсем не обязательно быть психологом или криминологом, чтобы это сообразить. Тем не менее он прилагал усилия, чтобы расположить к себе робкого парня, которого видел в первый и последний раз в жизни. В тот миг она любила священника. И постаралась поскорее изгнать из головы крамольные мысли. Она не забыла, как недавно краснела от смущения в своем кабинете.
— …и учитывая неравномерность световых точек, программа получает на обработку трехмерную модель. В основе расчетов лежит сложный логарифм, на вычисление которого требуется несколько часов.
— Черт возьми, Анджело, и ради этого ты заставил нас спуститься?
— Ну, видите ли, то есть…
— Все в порядке, Анджело. Dottora, я полагаю, что этот талантливый молодой человек хочет сказать нам, что программа запущена давно и вот-вот выдаст результат.
— Именно, святой отец. Фактически уже идет распечатка.
Из лазерного принтера, около которого стояла Диканти, с гудением выполз лист бумаги, на котором можно было различить глаза и старческие черты, словно подернутые туманной дымкой. Но справедливости ради стоило признать, что изображение получилось намного четче оригинала.
— Хорошая работа, Анджело. Вряд ли это годится для опознания, но в качестве начальной координаты вполне приемлемо. Взгляните, отче.
Священник пристально изучал лицо на снимке. Бои, Диканти и Анджело следили за ним в напряженном ожидании.
— Я мог бы поручиться, что это он. Но все же нельзя утверждать наверняка, не рассмотрев выражения глаз. Форма глазных впадин и еще нечто неуловимое подсказывают мне, что это он. Но если бы мы случайно встретились на улице, я не обернулся бы.
— Следовательно, опять тупик?
— Не обязательно, — вставил Анджело. — У меня есть программа, которая способна сконструировать трехмерное изображение, опираясь на исходные данные. Мне кажется, у нас может получиться что-то приличное из того, что мы имеем. Я работал с фотографией инженера.
— Инженера? — удивилась Паола.
— Да, инженера Кароского, выдававшего себя за кармелита. У вас дырявая память, Диканти…
Директор Бои сделал страшные глаза и выразительно жестикулировал за спиной Анджело, призывая к осторожности. Наконец Паола догадалась, что Анджело не посвятили во все подробности дела. Паола знала, что директор запретил возвращаться домой четырем техникам из группы ОИНП, осматривавшим место убийства Робайры и Понтьеро. Им разрешили позвонить и предупредить родных, а затем поместили в «карантин» в одну из комнат отдыха. Бои мог быть очень жестким руководителем, когда хотел, но надо отдать ему должное: он оплачивал этим ребятам сверхурочные в тройном размере.
— Да, конечно, о чем я только думала. Продолжай, Анджело.
Бои строго дозировал информацию на всех уровнях. Он позаботился, чтобы все части головоломки не попали в одни руки. Никто не должен был знать, что расследуется убийство двух кардиналов. И это обстоятельство не только сильно усложняло задачу Диканти, но и вызывало обоснованные подозрения, что она, возможно, тоже не располагает полным комплектом деталей паззла.
— Итак, я обработал фотографию инженера. Думаю, минут через тридцать мы получим пространственную модель его лица с фотографии тысяча девятьсот девяносто пятого года и тогда можем сравнить ее с полученной трехмерной моделью со снимка две тысячи пятого. Если вы вернетесь сюда попозже, думаю, я покажу вам нечто заслуживающее внимания.
— Превосходно. Если не возражаете, святой отец, ispettora… Я предлагаю вкратце обсудить подробности дела в конференц-зале. Мы скоро придем, Анджело.
— Хорошо, директор Бои.
Втроем они направились в конференц-зал, расположенный двумя этажами выше. Едва Паола переступила порог, ей стало дурно: в последний раз она была здесь с Понтьеро.
— Можно спросить, что вы двое сделали с суперинтендантом Данте?
Паола и Фаулер быстро переглянулись и синхронно покачали головами:
— Ровным счетом ничего.
— Уже легче. Он промчался мимо меня разъяренный как бык. Надеюсь, не потому, что вы с ним повздорили? Пусть самой большой его проблемой станут результаты футбольного матча в воскресенье. Я не хочу, чтобы Чирин наезжал на меня или жаловался в Министерство внутренних дел.
— Полагаю, вам нечего беспокоиться. Данте успешно влился в команду, — солгала Паола.
— И почему же мне не верится? Вчера вы третировали парня вовсю, Диканти. Может, скажете, где сейчас Данте?
Паола прикусила язык. Она не могла сообщить Бои о внутренних разногласиях в группе. Она открыла рот, собираясь что-то сказать, но ее опередили. Знакомый голос произнес:
— Я выходил купить сигарет, директор.
Кожаная куртка и плутоватая усмешка Данте возникли вместе с хозяином в дверях конференц-зала. Бои неторопливо и недоверчиво оглядел суперинтенданта с головы до ног.
— Курение — одно из самых пагубных пристрастий, Данте.
— Какая разница, от чего умирать, директор.
Паола пытливо наблюдала за Данте, пока он как ни в чем не бывало усаживался рядом с Фаулером. Мимолетного обмена взглядами между мужчинами хватило, чтобы понять — страсти не улеглись, как бы они ни тужились изобразить дружелюбие. Но если они сумеют удержаться в рамках приличий хотя бы в течение нескольких дней, тогда еще не все пропало. Правда, она недоумевала, как ее коллеге из Ватикана удалось так быстро справиться с гневом и досадой. Должно быть, случилось что-то серьезное.
— Итак, — сказал Бои, — проклятое дело усложняется с каждой минутой. Вчера средь бела дня и при исполнении служебных обязанностей мы потеряли одного из лучших полицейских, каких мне доводилось знать. А сослуживцам и друзьям невдомек, что он лежит в холодильнике морга. Мы не только не можем устроить ему торжественные похороны, но даже не в состоянии дать вразумительное объяснение его смерти. И поэтому я хочу, чтобы мы собрали воедино все факты и вместе их обдумали. Расскажите мне, что вы уже знаете, Паола.