Страница 157 из 168
Самолеты провожали под барабанный бой, каждый из пилотов надел белый шарф — знак чистоты и искренности. Но в этот день атака полностью сорвалась: американских сил оказалось больше, чем рассчитывали, бомбардировщикам и истребителям был оказан «горячий прием» со стороны американских самолетов. Никто из «живых торпед» не сумел даже приблизиться к объекту. Но начало было положено.
Новая операция отчаяния была проведена уже после высадки американцев на Окинаве. 12 апреля еще восемь «живых торпед» нанесли удар. Но очень часто пилоты промахивались.
Творцом стратегии «камикадзе» называют вице-адмирала Такадзиро Ониси — талантливого полководца, который в свое время стал первым японцем, испытавшим парашют. Вероятно, он предложил и название «божественный ветер».
Предложение было сформулировано еще в октябре 1944 г. Тогда же было сформировано подразделение истребителей, оснащенных бомбами, которые должны были таранить американские суда, жертвуя собой. Так что реактивные «живые торпеды» — это лишь развитие техники «камикадзе».
25 октября 1944 г. в битве за Филиппины японские «камикадзе» впервые сумели уничтожить американский авианосец. При этом использовали добровольцев. А. Моррис в работе «благородство поражения приводит воспоминания японского капитана Иногути о том, как появился первый из таких добровольцев. «Ночь на, Филиппинах была темной и тихой. Мы сидели в шезлонгах в комнате для офицеров; звук шагов человека, поднимавшегося по ступеням, постепенно утих. Я думал о Сэки, который крепко спал, о том, что ему могло сниться. Раздались быстрые шаги по ступенькам, и в проеме дверей появилась высокая фигура лейтенанта. Он явно спешил — его куртка была не до конца застегнута. Он обратился к командующему Тамаи: «Вы меня вызывали?»
Молодого человека пригласили сесть, и он опустился на стул лицом к нам. Тамаи похлопал его но плечу и сказал: «Сэки, адмирал Ониси лично посетил 201-е авиасоединение, чтобы представить план, имеющий громадное значение для Японии. План состоит в том, чтобы обрушить наши истребители «Зеро», нагруженные 250-килограммовыми бомбами, на палубы вражеских авианосцев. Ваша кандидатура предложена в качестве командира атакующего подразделения. Что вы об этом думаете?»
Когда командующий Тамаи закончил, на глазах его были слезы.
Какое-то время ответа не поступало. Уперев локти в стол, зажав голову в руках, сжав губы и закрыв глаза, Сэки сидел без движения в глубокой задумчивости. Одна секунда, две секунды, три, четыре, пять… Наконец он пошевелился, медленно провел пальцами по своим длинным волосам. Затем он спокойно поднял голову и заговорил: «Вы обязательно должны разрешить мне это». В его голосе не было и малейшей дрожи.
«Благодарю вас», — сказал Тамаи».
Именно лейтенант Сэки и участвовал в уничтожении авианосца «Сент-Ло».
Конечно, могут прийти на ум сравнения с советскими летчиками, использовавшими технику таранов, которые уничтожали самолеты и даже наземную технику противника. Но сравнения неуместны: в их случае никто не отдавал соответствующих приказов и уж тем более никто из командования не делал ставку на подобные действия. Решения принимались самими летчиками, в большинстве случаев — после того, как их машина уже не могла вести воздушный бой.
Любопытно, что слово «камикадзе» (ранее его употребляли в адрес горнолыжников или водителей-лихачей) не сразу вошло в оборот. Ранее их называли «симпу», что тоже означает «божественный ветер», но на «высоком» (китайском) наречии. Впрочем, и термин «харакири», как мы знаем, встречался гораздо реже.
Чуть позже младший лейтенант Хэйити Окабэ написал знаменитое предсмертное стихотворение:
Теперь цветок сакуры мобилизовали для самоубийственных атак. И название реактивной торпеды тоже переводилось, как «цветок сакуры».
Известно, что пилоты-самоубийцы, как и в случае с лейтенантом Сэки, гордились своей ролью, те, кого обошел очередной приказ, были полны сожалений. О какой-то недобровольности не могло быть и речи. (Однако впоследствии, после сражения за Окинаву, все чаще использовался добровольно-приказной метод, и, соответственно, энтузиазм самоубийц заметно ослаб). Как правило, на задание не назначались летчики, у которых были жены и дети, так что последние письма отправляли родителям, братьям и сестрам. Нехитрое лично имущество дарили друзьям по отряду. В этих людях жила не столько понятная для европейца ненависть к врагу или желание отмстить за погибших товарищей, — всего больше было желание выполнить долг, отплатить добром за все, что сделала для них страна, защитить возвышенное и прекрасное.
Вот отрывок из предсмертного письма Исао Мацуо (его тоже приводит А. Моррис): «Как благодарен я за эту возможность умереть по-мужски! От всего сердца я благодарю своих родителей, заботившихся обо мне постоянными молитвами и сердечной любовью. Я благодарен также командиру нашей эскадрильи и старшим офицерам, присматривавшим за мной, как если бы я был их собственным сыном, и обучавшим меня столь тщательно. Благодарю вас, мои родители, за те двадцать три года, в течение которых вы заботились и направляли меня. Надеюсь, что то, что я совершу, в какой-то мере воздаст за то, что вы для меня сделали».
А. Моррис приводит множество иных, поражающих воображение примеров.
«Во время сбора на авиабазе Сёбу один из пилотов спросил командующего Накадзима, существует ли в Ясукуни какая-либо субординация в соответствии со званием.
«В святилище Ясукуни нет никакой субординации, — ответил я. — Первенство определяется лишь по времени прибытия».
«Тогда я буду выше вас, командующий, потому что вам придется послать много летчиков до собственного вылета».
«Послушайте, что мы сделаем с командующим, когда он доложит о прибытии в Ясукуни?»
«Давайте назначим его сержантом — дежурным по кухне!»
Это предложение было встречено одобрительным хохотом.
«Неужели вы не можете подыскать для меня ничего получше?» — спросил я.
«Ну, хорошо, тогда — офицером, дежурным по кухне», — сказал предлагавший, и они снова разразились хохотом».
Важной оказывалась даже не победа. Рискну привести еще один крупный отрывок из книги А. Морриса — только лишь для того, чтобы мы могли ощутить грань, навсегда отделяющую не европейца от японца, а старый мир, который упорно не желал уходить без боя, от нового — мира западного индивидуализма, свободы и рационального разума — наивысших ценностей, когда-либо выработанных человечеством на всем протяжении истории. На самом деле, не надо считать камикадзе явлением чисто японским, и уж, тем более, связанным с религией синто или буддизмом (были среди них и атеисты). Русские белогвардейцы, идущие в «психическую атаку», встав в полный рост, Дон-Кихот, сражающийся с ветряными мельницами, южноамериканские индейцы, готовые умереть от голода, но не идти на сговор с «белым человеком» — все они принадлежали уходящему миру, все они сродни камикадзе. Снимем перед нашими противниками шляпы — они сделали все, что могли. Нам бы научиться защищать свой мир и свои ценности хотя бы с долей их упорства…
«Когда лейтенант Нагацука решается выразить некоторые сомнения относительно предложения одного из своих коллег таранить американские «В-29» своими истребителями «Ki-27» по причине минимальных шансов на успех, молодой человек вспоминает о самурайском принципе чести: «Ты придаешь слишком большое значение жизни. Представь, что исчез весь мир, кроме тебя. Неужели ты действительно продолжал бы жить? Если у человеческой жизни и есть какое-то важное предназначение, то это только из-за определенных отношений с другими живыми существами. Отсюда возникает принцип чести. На этой идее основана жизнь, примером чего служит поведение наших древних самураев. В этом суть Бусидо (Пути Воина)… Если мы будем цепляться за свои жизни, мы в конце концов потеряем самоуважение. В этом мире есть два типа существования: у животных, которые просто следуют своим инстинктам, и у людей, которые сознательно посвящают свои жизни служению чему-то вне их… Если бы человек просто существовал, каким бы тягостным это было! Вовсе не разум может подсказать нам значение жизни или смерти…»