Окружное шоссе

- Вы сегодня ночью ездили в Стркжи? - спросил капитан.

- А вы разве не знаете?

- Ну, я, допустим, знаю...

- Так точно, ездил, - подтвердил водитель.

- В котором часу?

- Выехал в половине пятого.

- По дороге, а точнее, на Окружном шоссе встречали кого-нибудь?

- Встречал.

- Кого?

- Да Цырина, водителя нашего.

"Попали, - подумал капитан. - Только спокойнее. Он ничего не знает об аварии".

- На каком километре?

- На сороковом, пожалуй.

"Ошиблись, черти, - вспомнил капитан Мехтиева и его людей. - Цырин был там раньше, чем вы высчитали. Правда, место Нетреба называет неточно, но это несущественно. Он и не мог назвать его точно".

- Время не помните?

- Минут в десять шестого дело было. Я остановился.

Снова удача.

- Остановились? Для чего?

- Его автобус стоял на обочине, без огней. Мало ли что...

Вижу - машина наша. Вышел посмотреть. Заглянул в салон...

- И что, был там кто-нибудь?

- Не было никого.

- А двери?

- Двери были открыты. Я в кабину глянул - ключи на месте, чемоданчик на сиденье стоит.

- Чемоданчик?

- Чемоданчик, - подтвердил Нетреба. - Небольшой такой.

Двери, ключи, чемодан... Может быть, потом Цырин вернулся? А пограничник?

- И что же, так никого и не нашли?

- Нашел, - сказал шофер, который, как заметил капитан, не видел в этой ситуации ничего необычного. - Только выхожу, смотрю - Цырин идет, водитель.

- Откуда идет?

- Из плавней. Они метрах в двадцати от того места начинаются. Оттуда и шел.

- И вам не показалось это странным?

- Не показалось. - Шофер выразительно улыбнулся. - Мало ли что человек мог делать в плавнях.

- С Цыриным разговаривали?

- Перекинулись парой слов. Он сказал, кардан полетел.

Будет ждать попутную машину, чтобы вызвать аварийку.

- Больше ни о чем его не спросили?

- Спросил, где пассажиры. Сказал, что было всего несколько человек, но все сошли в Холмах. Такое у нас часто случается, особенно ночью.

"Вот оно, - сказал себе капитан. - Цырин солгал насчет пассажиров и что поломан, и он что-то делал в плавнях. Нечто такое, после чего потребовалось оставить автобус и уходить.

И снова тот же пресловутый двенадцатичасовой барьер. Он не побоялся все бросить, даже после того как его заметили.

Кажется, утром осматривали плавни в районе катастрофы.

И все-таки надо взглянуть самому".

- Я понимаю, товарищ Нетреба, что вы устали, и все-таки попрошу вас поехать со мной, - сказал он водителю.

- Куда?

- На трассу. На то место, где вы встретили Цырина.

- Когда?

- Сейчас.

- Какие разговоры, - неожиданно легко согласился Нетреба. - Поехали, раз надо.

ДЕВЯТНАДЦАТЬ ЧАСОВ ДВАДЦАТЬ ТРИ МИНУТЫ

Тридцать шестой километр. Унылые деревья вдоль дороги.

Плавни. Гнетущую их бесконечность скрадывает туман, но от этого она ощущается ещё отчетливее. Дождь. Пустынно. Автобус и машину уже убрали. И только белые полосы на асфальте - нанесенные специальным составом, они использовались для воссоздания ситуации столкновения - напоминают об аварии.

Капитан остановил машину на обочине и посмотрел на Нетребу.

- Пойдемте, - пригласил он. - Покажите, где вы его встретили.

- Покажу, - кивнул Нетреба. - Только не здесь это было.

- Ближе? Дальше? За поворотом? Покажите где, я подъеду.

- Совсем не здесь, - повторил шофер.

- А где?

- Километрах в двух.

- Вы точно помните? - взволнованно спросил Зенич, чувствуя, как заползает в сознание безотчетное ожидание чего-то непоправимого. - Было темно, и все могло выглядеть по-другому.

- Точно помню, - повторил Нетреба. - Здесь поворот, а там прямой участок и плавни ближе к дороге. И ещё там асфальт сильно выбит, а здесь он в порядке, вы же видите.

Он знал, что говорил. Он ездил по этой трассе не первый день.

ДВАДЦАТЬ ЧАСОВ

Откинувшись на сиденье, капитан ждал. Рядом, молчаливый и бледный, сидел Нетреба. Водителя трясло противной мелкой дрожью, и Зеничу казалось, что трясет машину.

"Сейчас приедут, - думал капитан. - Это хорошо, что они приедут. Надо, чтобы было шумно и много людей. Одиночество вдвоем и тишина - плохие спутники в подобных ситуациях.

С ними особенно остро ощущаешь всю непоправимость случившегося и страх, который можно приглушить, но от которого невозможно избавиться совсем.

Этот парень тоже так считает. Он совсем сдал и смотрит на меня с каким-то собачьим выражением в глазах. Как будто я что-то могу изменить. Ни черта я не могу. И плохо мне так же, как тебе. Ты это понимаешь, дружище? Только плохо нам по-разному. Мне плохо потому, что я это допустил.

И не вздумай оправдывать меня, пожалуйста, что, мол, ничего я об этом не знал и вообще был в другом месте. Лучше молчи, как молчишь".

Желтый "рафик" с синей полосой на кузове вынырнул из дождя и начал тормозить, наполнив все вокруг отчаянным визгом. Шел он с хорошей скоростью, и метрах в пятнадцати от машины его начало уводить вправо. Чтобы не задеть "Волгу", водитель вывернул влево, и автобус, развернувшись поперек дороги, остановился. Открылась задняя дверка, и на асфальт тяжело спрыгнул следователь прокуратуры Марущенко.

Появились практикант, Бежан и Емелин. Последним с чемоданчиком в руках аккуратно спустился Камоликов.

Зенич вышел из машины, сделал несколько шагов и очутился лицом к лицу с приезжими. В глазах у них он увидел растерянность. "На причале мы были все вместе, - подумал он, - и вот теперь опять вместе, и повод тот же. Многовато даже для таких ребят. Камоликов всю войну прошел хирургом в полевом госпитале. Бежан помоложе, но тоже повидал достаточно, да и следователь, похоже, не новичок. Многовато даже для них. А молодым каково - практиканту и Емелину?"

- Время позднее, - строго сказал он им. - Судя по погоде и по тому, сколько времени прошло с момента убийства, улик, по-видимому, никаких. Прошу всех работать быстро и предельно внимательно. Вы, Василий Сергеевич, обратился капитан к Камоликову, - займитесь трупом Он в плавнях, по ту сторону шоссе, рядом с деревом, вы увидите. С "рафика" мы вам посветим.

- Я пойду тоже, - сказал следователь.

- Да, конечно.

Следователь с Камоликовым ушли.

- Слушай, может, это не Цырина работа, а? - сказал Бежан.

- Его. Место шофер указал точно.

- А убит кто? Пограничник?

- Очевидно.

- Но мотивы? Какие у Цырина были мотивы? - воскликнул Емелин.

- Если б знать, - вздохнул капитан. - Вопрос всем. Почему убийца раздел труп?

- Убийство совершено с целью ограбления, - мгновенно отреагировал Емелин.

- Или для того, чтобы спрятать одежду, если она может что-нибудь поведать о личности убитого, - сам и ответил Зенич. - Как думаете, мундир - это заметно?

- Заметно, - согласился Бежан. - Но и тащить его за собой в город не резон.

"Или все наоборот", - сказал себе капитан.

- Наши мнения совпали, - сказал он им. - Берите втроем мою машину и попробуйте поискать.

- Где и что? - спросил Бежан.

- Мундир и чемодан. На тридцать шестом километре, там, где он бросил автобус.

- А здесь?

- Здесь я смотрел.

- Мы поехали, - сказал Бежан. - Вдруг что-нибудь...

- Только на это "вдруг" и можно рассчитывать.

Они уехали. Капитан остался на дороге.

"Только бы они ничего не нашли, - думал Зенич. - Только бы там действительно ничего не было. Если они найдут мундир, я отказываюсь что-либо понимать. Пограничник, тридцать восьмой километр, катастрофа - все это как-то связано, и докопаться до истины мы сможем, только распутавшись с автобусом. Возможно, заговорит кассирша. Возможно, раскроется Бул. Но во-первых, не гарантированы степень их осведомленности и искренности. А во-вторых, и это главное, ни Вула ни Литвиновой не было сегодня ночью здесь, на тридцать восьмом километре.