Страница 6 из 42
Но вот, наконец, государственные экзамены; Последний из них мы сдавали вместе в один из июньских дней 1951 года. Большинство из будущих молодых специалистов уже знали, куда поедут и где будут работать. Мне мой друг сказал, что сам попросился на работу в один из приграничных с Китаем городов, где находился крупный таможенный пункт.
Счастливые и довольные, с дипломами в карманах мы пешком возвращались домой. Выпили напоследок по СПГ.
— Я позвоню тебе через недельку, — сказал на прощание Конон, крепко пожимая мне руку.
Но ни через неделю, ни через две он так и не позвонил. Я отправился по профсоюзной путевке в подмосковный дом отдыха и, вернувшись, решил сам напомнить о себе. Трубку взяла его мать.
— Это ты, Леня… А Конон уехал… Разве не знаешь? Да, да, уехал по распределению на работу в таможню два дня назад.
— А вы не знаете его адреса?
Она помедлила с ответом, потом тихо сказала:
— Пока не знаю. Но он просил тебе передать, что напишет сам, как только устроится.
Где устроится? Несколько ребят с нашего курса тоже исчезли куда-то. Правда, об этом никто вслух не говорил, но практически все знали, что наш институт считался «кузницей кадров» для органов государственной безопасности. Помню, на пятом курсе и я был вызван в кабинет нашего начальника отдела кадров Николая Романовича Акабы. У него сидел гость — весьма представительный мужчина, который сразу же стал пристально смотреть мне в глаза каким-то гипнотизирующим взглядом. Николай Романович говорил обо мне вдохновенно. О том, какой я хороший общественник, что уже член партии, очень контактен, пользуюсь авторитетом, всю войну проработал на оборонном предприятии и так далее. Представительный мужчина делал какие-то пометки в своем блокнотике… Потом вежливо сказал, что я свободен, пожелав мне дальнейших успехов в учебе.
Я рассказал тогда о странной беседе Конону. Он хитро улыбнулся:
— Это тебя, Ленька, проверяли на предмет твоего морального облика. Блядун ты или не блядун… Но раз ничего не предложили, значит, ничего и не будет. Самое главное, не нервничай. От сумы да от тюрьмы не зарекайся, как говорится. Всему свое время. Умей ждать.
…А писем от Конона я так и не дождался. Что поделаешь? Мало ли какие причины бывают у людей, чтобы не писать писем…
Только однажды пришлось вспомнить о моем стародавнем друге. Как-то встретил в компании своего сокурсника, и он, отведя меня в угол, таинственным шепотом поведал одну историю.
— Ты знаешь, я был недавно в командировке за границей и в аэропорту Бурже в Париже, где делал пересадку, вдруг вижу, стоит в окружении нескольких иностранцев знаешь кто? — И он назвал имя нашего приятеля.
— Да ты что! — заинтересовался я. — Неужели он? Ну и что, что дальше?
— А дальше все было очень удивительно, если не сказать — невероятно. Я к нему, значит, с распростертыми объятиями. «Здравствуй, — говорю по-русски, — дорогой Конон, как ты сюда попал?» А он на меня смотрит какими-то потусторонними глазами, как на доисторическое ископаемое. Я оторопел. Спрашиваю, заикаясь, по-английски: «Простите, сэр, вы разве не Конон Молодый?» А он опять же на чистейшем английском: «Нет. Вы, вероятно, обознались».
Я хотел еще раз переспросить, а он вдруг тихо на чистейшем русском прошипел: «Катись ты к е…..й матери, кретин…»
— А ты?
— Покатился к этой самой…
— А может, ты все-таки обознался?
— А черт его знает! Если в мире существуют как две капли воды похожие одна на другую физиономии и дважды встречаются совершенно одинаковые голоса, то я обознался. Только зачем тогда он матерился?
Честно говоря, и у меня в душу закралось сомнение. Действительно, зачем же матюгаться? И потом вспомнил я, что слово «кретин» было любимым у Конона…
А в 1960 году пришел и мой черед. Я только что вернулся из Италии, где проработал около пяти лет старшим экономистом в торгпредстве. И в один прекрасный день мой друг Саша Тутушкин, назначенный освобожденным секретарем парткома Министерства внешней торговли СССР, попросил меня заглянуть в его кабинет. Там сидел гость — невысокий, с невыразительной внешностью человек, который представился как товарищ Акулов.
Саша ушел. Товарищ с хищной фамилией заговорил со мной ласково и очень откровенно. Он рассказал, что в «органах» после расстрела предателя Лаврентия Берия очень сильно пострадала внешняя разведка. «Нам нужны сейчас верные партии, образованные и знающие иностранные языки парни. Вы нам очень подходите. Почему бы не вернуться в Италию в должности заместителя торгпреда, например, но с исполнением обязанностей разведчика?»
«Действительно, почему бы нет?» — подумал я… и согласился.
Правда, окончательную судьбу мою решили статьи, написанные и опубликованные перед защитой диссертации. Пройдя годовой курс разведшколы, я оказался «под крышей» газеты «Известия» и стал по воле КГБ журналистом. И остался им на всю жизнь. Нет, не жалею, как не жалею о времени, проведенном в разведшколе. Именно там, читая свободно запрещенные «на воле» книги, я впервые осознал, что такое разведка. Думаю, что читателям тоже небезынтересно будет узнать, откуда явилась эта самая древняя профессия в истории человечества.
Несмотря на все многообразие взглядов ученых и мыслителей разных эпох, все они сходятся на том, что секретные службы существуют не менее тридцати трех столетий… Свидетельств тому, что шпионаж находил свое отражение в мифологии народов мира, имеется немало. Вообще-то, говорят, самыми ранними источниками получения закрытых сведений были провидцы, оракулы и астрологи. Коль скоро боги наперед знали, что может приключиться в будущем — поскольку они сами предопределяли исход событий, — было вполне логично искать указаний на Божий промысел в откровениях «святых» людей, в рассуждениях оракулов, в расположении звезд, гаданиях, а то и просто в сновидениях. Мифология и история религий содержит огромное количество примеров, касающихся практических дел государств, связанных с предсказанием и «сбором разведывательных данных».
Так, например, в библейской книге преемника пророка Моисея — Иисуса Навина — рассказывается о том, как он послал тайно соглядатаев в город Иерихон с заданием «осмотреть» его. То были двое молодых людей, которые остановились на ночлег в доме иерихонской блудницы по имени Раав. Между тем царю Иерихона донесли о том, что на его землю пришли двое израильских соглядатаев и собирают тайные сведения. В городе начался повальный обыск и были обещаны щедрые награды тем, кто найдет или выдаст непрошеных визитеров. Однако блудница спрятала своих «гостей» в снопах льна, разложенных на крыше ее жилища, а пришедшим стражникам заявила, что видела, как израильские шпионы убежали по направлению к реке Иордан. Раав потребовала вознаграждения у двух молодых иудеев за свою ложь и взяла с них слово, что ни она сама, ни ее семья не пострадают, если будет разрушен во время войны родной город. Так оно и случилось. Шпионы вернулись к своему царю с ценнейшими данными об укреплениях Иерихона, Иисус Навин разрушил его до основания, уничтожил всех жителей, а блудницу Раав с ее семьей пощадил, как и было обещано. Итак, налицо и разведка, и шпионаж, и предательство…
Или еще одна древняя легенда. Бог Аполлон наделил дочь троянского царя Приама Кассандру, в которую был влюблен, даром пророчества. Но, став обладательницей этого дара, она насмеялась над искусителем. Аполлон не имел возможности взять свой подарок обратно. Зато он присовокупил к нему оговорку: пророчествам Кассандры никто не будет верить. В результате ее предсказание о том, что похищение Елены принесет гибель Трое, и ее предостережения о знаменитом троянском коне никто не принял во внимание. Суть? Эту легенду, пожалуй, можно считать одной из первых записанных «обманных» операций. А вот еще. Греки перед великим походом 480 года (до нашей эры!), как сообщает Геродот, заслали в Персию трех шпионов, чтобы те выяснили, сколь велико войско Ксеркса. Шпионов поймали и собирались казнить. Но Ксеркс повелел показать лазутчикам свое войско и отпустить их. Он надеялся таким образом напугать греческих полководцев, вполне сознательно подарив им данные о своем войске…