Страница 6 из 12
- Вот видишь, покровитель твой небесный сызмальства тебя этому учил. Святые Христовы все это по естеству своему знали и опытно прошли, Господь им это открывал через сердце их открытое Богу. Не так мудрецы языческие в мудрости своей заблудившиеся. А ты, Вася, не уподобляйся мудрецам этим, а поступай как святой Василий.
- Бог тебя, Вася, не оставит никогда, если ты всецело предашься в руки Его, полностью положишься на Него. – Сказал мне как то раз отец Павел – Только ты своего в жизни не ищи. Не думай, что лучше вот то или вот это. Если тебе обстоятельства и покажутся скорбными, помни - это лучшее на этот час, самим Богом уготованное для тебя. Только тогда ты всецело на волю Божию положишься, когда все ты станешь почитать для себя благом.
Попросил я отца Павла обучить меня движениям таким, с какими он сам соединяет слова молитвы Иисусовой.
- Ну что ж – сказал отец Павел – покажу тебе эти движения.
Произнося на русском языке молитву Иисусову: Иисусе, Сыне Божий, помилуй мя, отец Павел совершал различные движения, притом каждое слово молитвы он отделял друг от друга. По окончании звучания каждого слова молитвы все тело батюшки как бы замирало на секунду другую, а на букве, на которую приходится ударение в каждом слове, движения батюшки были весьма замедлены и плавны.
Батюшка повторил эти движения с молитвой несколько раз, что бы я запомнил их. Потом сказал мне, что бы я повторил их несколько раз, во время чего поправлял меня и объяснял как и что надобно исполнять.
Затем батюшка, произнося ту же молитву, оказал мне иные движения. Но произносил он уже каждое слово по складам, на каждом из них делая резкое движение. Опять заставил меня несколько раз повторить эти движения, поясняя их.
- Выбери из этих двух совокупностей ту, которая тебе более всего подходит. А понять это ты сможешь по тому, что все твое внимание сосредоточится на словах молитвы Иисусовой. Давай теперь попробуем сотворить молитву сию вместе.
Мы стали с батюшкой исполнять то одну совокупность движений, то другую. Так проходили мы с ним молитву около часа. Вдруг я заметил, что батюшка Павел весь как бы просветлел, лицо его сияло, и от рук его как бы исходил свет. Я в испуге воскликнул:
- Батюшка, что с тобой?
Отец Павел остановился и ответил:
- Такова сила молитвы Иисусовой. Настолько она сильна, что может человека преображать. Непрестанное поминание Имени Божьего в уме со вниманием, очищает ум.
Я возразил отцу Павлу:
- Много я видел монахов, по четкам молитву творящих, но не один из них не сиял, так как ты.
Отец Павел мягко ответил мне:
- Не моя это заслуга, Вася. Это Сам Господь вразумляет тебя о том, чтоб ты не оставлял молитву сию. Что бы держал в уме Имя Божие. А ты до смерти моей не рассказывай об этом, чтоб кто-нибудь не приписал этого мне.
Спросил я однажды отца Павла:
- Слышал я в России от монахов пословицу одну: «Помни последняя твоя и вовек не согрешишь». Все мы знаем, что умрем, кто раньше, а кто позже. Почему же грешить продолжаем? Ведь даже старики недалекие от могилы в чем-нибудь да согрешат, хотя о смерти помнят.
Отец Павел очень посерьезнел и мне ответил:
- Все знают о смерти да не все в нее верят. Надобно убедить себя в том, что ты уже умер.
Как то напомнил я отцу Павлу о просьбе моей обучить меня сражаться на мечах и о том, как он ответил мне, что в свое время обучит.
Отец Павел мне сказал:
- Искусство сие я сам до конца постиг только когда принял Святое Православие. Раньше оно мне надобно было только для того, чтобы зло людям причинять, хотя я это зло почитал в то время добром, надеясь очистить Японию от иноземцев. А после того, как отец Николай крестил меня, хотел я это занятие оставить вовсе, но отец Николай сказал мне, что бы я продолжал им заниматься на благо людям, а не во вред. В самом простом своем употреблении искусство это есть гимнастика, приносящая благо всему организму человеческому и укрепляющая мышцы. В другом употреблении искусство это должно употреблять для охраны порядка в обществе. К примеру, можно обучать искусству этому полицейских, которые в совершенстве овладев им, смогут употреблять уже не мечи, а деревянные палки или шесты. Ну а в высоком употреблении искусство это открывает возможность к лучшему постижению людей. Во время боев ты постигаешь устроение ума, повадки, характер соперников своих, начинаешь понимать, что у многих людей есть много почти неотличимых свойств. Я не говорю о трусости и смелости, а о том, что почти все соперники одинаково отвечают на какой то особый удар, и лишь особо умудренные могут его предугадать. Ну, довольно мне говорить, давай, Вася, помолясь Господу начнем.
И мы с батюшкой начали наши занятия.
Мы с отцом Павлом смастерили для упражнений в бою на мечах чучелки из бревнышек. Вкопали мы их в землю. Я горшки какие то старые нашел, сверху на бревнышки нацепил, получилось наподобие шлемов. Уж очень похожи они у нас получились на идолы Перуна, как в житии крестителя нашего Владимира нарисованы.
А когда смотрю я на отца Павла, как он по чучелку палочкой бьет, так вспоминается мне дядька князя Владимира. Он идол Перуна, побив, в Днепр сбросил.
Рассказал я об этом отцу Павлу, на что он мне ответил:
- идолов побить и выбросить – дело хорошее, а у нас с тобой, слава Богу, идолов нет, а куклы для упражнений наших. Вот только к людям наши упражнения употреблять надо с крайним рассуждением. Жил не так давно великий святой – Серафим, богатырь был духом и телом. Напали на него разбойники и рассудил он, что они не враги ближних его, не враги страны его, а только отнять у него что то хотят. И решил он пускай берут и даже побьют, не противился он им, а претерпел побои. А другой великий святой-Сергий двум своим монахам за страну, за народ, за ближних биться велел. И убивать им пришлось.
Я никак не мог уразуметь – как так, величайший из русских святых, монах посылает таких же монахов убивать? На Родине моей, на земле Рязанской, издавна помнят про подвиг русского богатыря – Евпатия Коловрата, но он монахом не был, а был боярином, вот и защищал землю родную от врагов, до смерти бился. А подвиг Сергия не мог я понять. Раз стал монахом, удалился от мира в пустыню, так и сиди в ней. Спросил я об этом отца Павла. На это моё недоумение отец Павел ответил мне:
- нет у тебя Вася рассуждения! Это Вася одна из главных христианских добродетелей. Святой Сергий – монах, от воли своей отрекся, но учеником Христовым быть не перестал. А посему рассудил: «есть заповедь Христова – да любите друг друга и пояснение в Евангелии есть - нет больше той любви, если кто погубит душу свою за други своя». Вот Сергий и два его монаха и отсекли свою волю, а Христову исполнили. Так и монахов святой Сергий послал не простых, а воинским искусством владеющих и разное оружие в руках не раз державшие. Предки твои рассудительнее тебя были.
- а что же тогда Серафим отпора разбойникам не дал? – спросил я.
- так ведь разбойники те не угрожали никому кроме самого Серафима, а он тоже с рассуждением к разбойникам отнесся, исполняя заповедь Христову: «если кто захочет отнять у тебя верхнюю одежду, отдай ему и рубашку», а драться Христос за верхнюю одежду не заповедал.
Отец Павел любил повторять:
- Любые упражнения делай с рассуждением. Не переутомляй свои мускулы и составы тела своего, но и не ленись в тренировках. Все должно свершаться сообразно, на потребу жизненную. Преподобному Сергию необходимо было носить в обитель свою воду – вот он и носил ее. А бывают силачи, так те поднимают грузы, непомерные для других и этим укрепляют свои мускулы более чем потребно для жизни повседневной. Вот есть у нас борьба сумо, увеличивают они свое тело, каждый день грузы поднимая и вкушая пищу, увеличивающую тело. Дерутся те борцы на потеху публики, а в жизни получают много болезней и недугов. Так же и силачи потешают публику, а сами страдают. Не будь таким и никому из тех, кого учить будешь, не позволяй плоть свою, от Бога человеку данную, калечить таким манером. Помнишь как Господь наш сказал: «Связывают бремена тяжелые и неудобоносимые и возлагают на плечи людям». Мускулы свои не увеличивай поднятием тяжестей они у тебя и без того крепки. Довольно с тебя и таких. Упражнения мои неотступно выполняй каждый день, но так, что бы тело твое могло работать без устали и для себя и для других, а дух был бодр и весел и мог молиться Господу с радостью.