Тайна храма

Мои коллеги в научном мире, так же как и я, жили в плену устоявшихся аксиом, не замечая роли самого человека в стремительно меняющемся мире. Для меня стало очевидным присутствие новых физических законов и положение человека как самодостаточного импланта, внедренного для освоения новой территории.

Самым тяжелым испытанием после смерти жены стала для меня смерть сына. Я снова стал спасаться в работе. Но работа меня не радовала как прежде, и раздражала опека моей персоны со стороны спецслужб. Единственной отдушиной оставались мои собственные изыскания.

К сожалению, я имел неосторожность выдвинуть теорию космического окна и даже обосновать ее. Я это сделал в кругу своих учеников и коллег на одной неформальной вечеринке. К моему удивлению, этой теорией заинтересовались секретные службы.

Я дважды имел беседу с неким господином Коэном, который, как мне показалось, говорил намного меньше, чем знал. Наши беседы были довольно откровенны в той степени, в какой это было возможно. Он легко ориентировался в последних достижениях физики и математики, и было совершенно очевидно, что передо мной незаурядный человек.

Но было в нем что-то неприятное, наверное, его взгляд жесткий и колючий. От него тянуло холодом и пустотой, как из давно забытого старого деревенского погреба.

Из нашей беседы я понял, что не один я занимаюсь теорией портала, и что это интересно правительству США. Но на его предложение поработать в этой области я ответил отказом, сославшись на плохое здоровье. Какой-то внутренний предохранитель не позволил мне согласиться на его предложение.

Я стал более активно интересоваться теми, кто так же, как и я, занимался поиском дверей в другой мир. Пользовался я в основном открытыми источниками информации, но некоторые сведения „подсовывал“ мне господин Коэн.

Мне это стало понятно, когда „случай“ столкнул меня с господином Фулером, считавшим себя последователем Джона Уайтсайда Парсонса. Фулер отчетливо дал понять, что знаком с Коэном.

Про Парсонса я, конечно, слышал, но никогда его не встречал. Это был серьезный ученый, сделавший немало в области технологии ракетного топлива. В его честь даже назван лунный кратер. Он трагически погиб при странных обстоятельствах в 1952 году.

Фулер, как бы между прочим, упомянул, что главной страстью его наставника был поиск связей с другими мирами. Мистицизм привел Парсонса в лоно Ордена Восточных Тамплиеров в 1939 году. В свои двадцать шесть лет он сразу стал восходящей звездой ордена. После окончания войны судьба свела его с Л. Роном Хаббардом, будущим основателем сайентологии. Вместе они занимались магией, и Парсонсу, по его словам, открылся канал космической связи. Но вскоре обстоятельства личного характера сделали их непримиримыми врагами — Хаббард увел у Парсонса его законную жену.

Фулер еще долго смаковал подробности личной жизни Парсонса, пока я, наконец, не спросил его напрямую, чем я все-таки могу быть ему полезен. Он сделал вид, что засмущался, затем извинился, что вынужден ходить вокруг да около.

Фулер признался, что Хаббард и Парсонс особое внимание уделяли нумерологии. После смерти Парсонса осталась загадочная надпись, начертанная на стене его домашнего кабинета: „Лунный свет знаний — 37(0)37“. Все это крайне странно. Ничего мистического в этом числе нет, хотя оно и может рассматриваться как математический фокус.

Мне кажется, я разочаровал своего собеседника. Фулер явно ожидал, что я заинтересуюсь его рассказом и числом 37037. Но я не выразил интереса и назвал все это ерундой.

Однако через несколько лет после нашей встречи я пожалел о том, что проигнорировал Фулера и не уделил этому вопросу больше внимания. Но все попытки найти этого человека закончились неудачей. Никто о нем ничего не знал. Он появился из ниоткуда и исчез в никуда.

В 1988 году я уволился из университета. Дома я продолжал работать над теорией космического окна — энергетического сгустка, места взаимодействия с другими мирами вселенной. Расшифровка дневника отца давалась мне непросто, приходилось много читать и оценивать информацию под другим углом зрения.

Многие вещи мне не были до конца понятны, в частности описание отцом найденной им старинной немецкой гравюры. „Нет сомнений, что перед нами разворачивается важнейшее библейское событие в истории человечества — казнь Иисуса Христа. На переднем плане гора Голгофа, солдаты и осужденные на смерть, вдали мы видим крепостные стены и реку. Нет никаких сомнений, что это река, невооруженным глазом видны даже небольшие лодки“.

Незадолго до того, как я попал в больницу, мне совершенно случайно удалось купить репринтную копию первого английского издания книги Исаака Ньютона, вышедшей в 1728 году. Я был потрясен прочитанным, эта книга во многом подтверждала мои собственные умозаключения. Изучив ее, я позвонил Штольцу и порекомендовал ему ознакомиться с ней. Какого же было мое удивление, когда он сообщил мне, что не нашел самой книги и даже упоминания о ней в специализированных книжных каталогах. Я был удивлен и отправился в магазин, где ранее приобрел ее. Хозяин лавки, пожилой индус, подтвердил слова Штольца. Действительно, некоторое время назад тираж книги был отозван издателем, а купленные магазином экземпляры выкуплены за двойную цену. Хозяин лавки из уважения к нашей многолетней дружбе шепнул мне, что книга наверняка изъята по требованию спецслужб, и он с таким однажды уже сталкивался. Такой поворот событий подвиг меня вновь перечитать „Сэр Исаак Ньютон, Измененная Хронология Древних Королевств“ („SIR ISAAC NEWTON: THE CHRONOLOGY OF ANCIENT KINGDOMS AMENDED“).

Великий математик, физик, астроном, создатель классической механики, основ дифференциального и интегрального исчисления, человек, открывший закон всемирного тяготения и построивший теорию движения небесных тел, подвергся насмешкам со стороны историков и коллег за свой анализ исторических дат и событий. Он значительно опередил свое время, но до сих пор его немногочисленные последователи подвергаются жестким нападкам так называемых „классических историков“.

Эта и другие подобные книги позволили мне разобраться во многих записях отца. Несмотря на свой преклонный возраст, я стал готовиться к посещению Иерусалима. Отец оставил следующую любопытную запись, переведенную им с арабского манускрипта: „Со священной горы, где распяли царя царей, по правую руку останется священный город, а по левую будет Храм Царей в новом городе“.

Моя дряхлеющая мирская оболочка не выдержала, и я попал в больницу незадолго до моего девяностолетия. Я желал смерти и покоя, но стоило мне туда попасть, как я увидел Эмму. Девочка была так взволнована! Больше получаса, обращаясь к моему бесчувственному телу, она говорила, что любит меня и желает моего выздоровления. Она рассказала, что в ее жизни произошло в последние годы, о том, что мой сын Рон, ее отец, незадолго до своей трагической смерти просил их с матерью позаботиться обо мне, когда придет время.

Эмма была так похожа на Изабель и так не похожа! У Эммы были красивые волнистые рыжие волосы и зеленые глаза. Немногочисленные веснушки придавали ей столько шарма и столько же милой детскости. Она была взрослой девушкой и ребенком одновременно.

С Изабель ее объединяли красивые тонкие черты лица, широкие опьяняющие скулы и улыбка, необычайная радужная улыбка, какая бывает только у ангелов.

И мне снова захотелось жить, чтобы снова и снова видеть ее. Но все, с кем я когда-либо общался, подвергались пристальному вниманию спецслужб, и такой участи я не хотел для внучки. Я не выразил никаких эмоций при ее появлении и начал собственный процесс реабилитации только после ее отъезда.

Я часто говорю с Изабель. Она все так же молода и прекрасна. Я ей рассказал о визите Эммы, о том, как она похожа на свою бабушку. Я впервые за долгие годы получил облегчение, я заплакал, зарыдал, правильнее будет сказать. Мне казалось, что я разучился плакать, мои слезы навсегда высохли после смерти Изабель. Слава Богу, это не так.