Страница 4 из 14
– Обладал экстрасенсорными способностями, – уточнил я.
Екатерина перекрестилась.
– Нет! Упаси вас Бог считать отца Дионисия колдуном, ведьмаком. Он просто смотрел на человека, и перед ним открывалась вся его жизнь. Как-то раз к нему подошла прихожанка, попросила обвенчать ее. Папа спросил, кого девушка выбрала в спутники жизни, помрачнел и посоветовал ей: «Подожди пару лет». – «Почему?» – удивилась она. – «Просто подожди, – повторил отец. – Ты мне объяснила, что познакомилась с суженым в Интернете. Не следует бежать под венец, не узнав мужчину как следует. Куда ты торопишься? Венчание ответственный шаг. Пообщайся с женихом подольше. И не оформляй пока брак в загсе, не живи с ним до свадьбы вместе. Нет тебе моего благословения». А девушке очень хотелось замуж, и она, не послушав батюшку, пошла подавать заявление. Но осуществить задуманное не удалось – по дороге в загс невеста упала, сломала обе ноги, очутилась в больнице.
– Бывает такое, – кивнул я. – У некоторых людей хорошо развито предчувствие, ваш папенька ощутил…
– Вы не дослушали, – остановила меня клиентка. – Жених услышал от доктора, что невесте предстоит долго лечиться, вероятно, она останется хромой, и бросил ее. Девушка через пару лет вышла замуж за врача, который ее лечил, и вскоре узнала шокирующую новость: бывший жених расписался с другой, а через шесть месяцев после свадьбы убил свою супругу в припадке ревности, парень оказался душевнобольным. Выходит, мой отец уберег свою прихожанку от великой беды. Так вот, собственно, о гостях в доме папы. Матушка Ирина пыталась сдерживать поток посетителей, но у нее плохо получалось. После ее смерти роль Цербера стала исполнять я. Прежде всего я повесила на дверь объявление: «Отец Дионисий принимает страждущих во вторник и четверг, с часу дня до пяти вечера. Убедительная просьба записаться заранее и в другое время батюшку не беспокоить». Народ сначала возроптал, люди привыкли в любой момент священника дергать. Но потом все успокоились, стали приходить по записи. Моя изба стоит напротив отцовской. Десятого ноября я ушла от папы в девять вечера, попросив его дверь за мной запереть. Вернулась к себе, стала посуду мыть. На кухне у нас окно, я тарелки вытирала и нет-нет да смотрела на улицу. А там, прямо около калитки, горел большой фонарь, я хорошо видела двор папы и вход в его дом. И в какой-то момент заметила, что на крыльцо поднялся молодой мужчина, отец его впустил. Я разозлилась, хотела пойти и выгнать непрошеного гостя. Еще подумала, помню, что некоторые люди на редкость эгоистичны и бесцеремонны, вот надо ему, и все тут… Но заплакал младший сын – упал, нос разбил, и я к ребенку кинулась. А когда снова в окно посмотрела, увидела, что отец с тем парнем уже по улице идут в сторону храма. Я их спины видела. Отец в своем старом пальтишке и в скуфейке[1]. И тогда в голову мне пришла мысль: это, наверное, Паша Ветров к папе прибежал. У него отец сильно заболел, грипп подцепил, и, видимо, Филиппу Петровичу совсем плохо стало, вот сын к батюшке и поспешил. Ой, мне так стыдно стало, что я разозлилась! Пошла поэтому Трехканонник[2] читать. А утром папу у колокольни нашли.
Глава 4
– Вы рассказали полиции про гостя? – спросил я.
Екатерина кивнула.
– С Павлом беседовали? – продолжал я.
Сидорова расправила на коленях юбку.
– Да. Ветров к батюшке не заглядывал. Филипп Петрович жив-здоров, грипп у него прошел. Перепутала я. Меня кожаная куртка того парня в заблуждение ввела, у нас только Паша такую носил.
Я встал и включил кофемашину.
– На мой взгляд, все мужские кожаные куртки одинаковы. Или она была ярко-розовая, в перьях?
По лицу Екатерины скользнуло подобие улыбки.
– Нет. Но она необычная: на спине выложены блестящими камушками череп и кости. Когда парень на крылечке стоял, на аппликацию свет от уличного фонаря упал, и она ярко заискрилась. Павел работает в охране коттеджного поселка. Там вахтовый метод: трое суток он у шлагбаума дежурит, отдыхает в каптерке, а потом два дня дома. Когда я впервые у Ветрова эту куртку увидела, то не удержалась, сделала замечание: «Ну и ужас ты купил! Лучше не носи такое». А Паша в ответ: «Что бы ты, Катюха, понимала… Сама-то одеваться не умеешь, наряжаешься, как старуха. Это самый модный прикид, от очень дорогого дизайнера. Моих денег не хватит купить даже пуговицу от такой куртки. И в России его изделия не продаются, только за границей». Я ему не поверила, знала, что Павел приврать любит: «Да ну? И где же ты этот эксклюзив раздобыл? В Париж слетал?» Ветров зубами скрипнул: «Нет. Мне шмотку отдал парень из поселка. Он богатый, в деньгах купается». Вот тут мне совсем неприятно стало.
Екатерина замолчала. Я поставил перед ней чашечку кофе.
– Выпейте, я сделал вам капучино.
– С молоком? – уточнила посетительница.
– Со сливками, – ответил я.
– Простите, сегодня среда, день постный, – отказалась Катя.
– Вы в данный момент путешествующая, – улыбнулся я, – вам можно. А почему вы расстроились, когда услышали про подарок?
Сидорова отодвинула от себя чашку.
– Паша мечтает о красивой жизни и очень завистлив. Если смотрит телевизор, обязательно скажет: «Вот почему у этого артиста все есть – и бабло, и слава, и на экране он мелькает постоянно? Я, между прочим, лучше пою, а ничего не имею». Ему нравятся девушки, но не наши, местных он презирает. Ветров ездит в Москву, по клубам ходит, пытается познакомиться с богатыми-знаменитыми, но они на него внимания не обращают. Как-то раз одна из тех, к кому парень приставал, прямо ему заявила: «У входа в клуб стоит твоя шикарная иномарка? В кошельке у тебя золотая кредитка? Конечно же, нет. А я с нищими не знакомлюсь. Да ты так одет, что рядом стоять стыдно!» Павел распереживался, прибежал к моему отцу за советом, не исповедовался, просто интересовался, как ему себя вести, чтобы фифы на него внимание обращали. Сидели они на кухне, а я в соседней комнате белье гладила и разговор слышала. Папа мой ему объяснил: «Не смотри в чужой огород, в своем урожай собирай, вон сколько у нас молодых прихожанок, замуж любую взять можно. Но до того, как под венец пойти, учись, Паша. И на работу хорошую устраивайся».
Екатерина махнула рукой.
– Не в коня корм, не послушал парень совета. Через неделю Филипп Петрович примчался: «Отец Дионисий, спасите! Пашку в Москве в магазине за кражу арестовали. Посадят ведь идиота, всю жизнь парню сломают… Сделайте что-нибудь!» Папа в столицу поехал, ночью с Павлом вернулся. Мне потом рассказал, что случилось. Ветров решил красиво одеться и пошел в дорогой магазин. Набрал разных вещей, мерил их, мерил, и так продавщицу запутал, что та забыла, сколько рубашек-брюк у покупателя в кабинке. А Ветрову только того и надо. Он срезал ценники, натянул новое, поверх надел свое и пошел на выход. Не подумал, дурачок, что в примерочных кабинках камеры стоят.
– Разве разрешено устанавливать видеоаппаратуру в зонах, где люди раздеваются? – удивился я.
– Не знаю, – пожала плечами Сидорова. – Но в том магазине видеокамеры имелись. Отец еле упросил управляющего не губить Павлу судьбу, сошла ему кража с рук. А вскоре после того случая Ветров сказал, что куртку ему подарили. Вот у меня нехорошие мысли и возникли: может, это не презент? Что, если он сам чужую вещь взял? За несколько месяцев до смерти папы Ветров пристроился в ресторане петь. Голос у него и правда хороший, если б ему позаниматься, толк бы вышел, но учиться он не желал. На легкие деньги польстился – в кабаке ему посетители купюры на сцену кидают. Я это все вот к чему рассказала: в день, когда отец погиб, Паша работал, с десяти вечера до шести утра пел в ресторане.
Я убрал со стола чашку с капучино и поставил на ее место другую с обычным кофе.
– Откуда вам это известно?
– Ветров сказал, когда я стала интересоваться, зачем он к отцу Дионисию поздно вечером прибегал, – пояснила Екатерина.
1
Скуфейка – черная шапочка, повседневный головной убор православного священника, монаха. – Здесь и далее примечания автора.
2
Трехканонник – молитва, три канона: покаянный Спасителю, молебный Пресвятой Богородице и Ангелу-хранителю.