Я не люблю…

«Возле города Пекина…»

Возле города ПекинаХодят-бродят хунвэйбины,И старинные картиныИщут-рыщут хунвэйбины, —И не то чтоб хунвэйбиныЛюбят статуи, картины:Вместо статуй будут урны«Революции культурной».И ведь, главное, знаю отлично я,Как они произносятся, —Но чтой-то весьма неприличноеНа язык ко мне просится:Хун-вэй-бины…Вот придумал им забавуИхний вождь товарищ Мао:Не ходите, дети, в школу —Приходите бить крамолу!И не то чтоб эти деткиБыли вовсе – малолетки, —Изрубили эти деткиОчень многих на котлетки!И ведь, главное, знаю отлично я,Как они произносятся, —Но чтой-то весьма неприличноеНа язык ко мне просится:Хун-вэй-бины…Вот немного посидели,А теперь похулиганим —Что-то тихо в самом деле, —Думал Мао с Ляо Бянем. —Чем еще уконтрапупишьМировую атмосферу:Мы покажем крупный кукишСэШэА и эСэСэРу!И ведь, главное, знаю отлично я,Как они произносятся, —Но чтой-то весьма неприличноеНа язык ко мне просится:Хун-вэй-бины…1966

Песня о новом времени

Как призывный набат, прозвучали в ночитяжело шаги, —Значит, скоро и нам – уходить и прощатьсябез слов.По нехоженым тропам протопали лошади,лошади,Неизвестно к какому концу унося седоков.Наше время иное, лихое, но счастье, как встарь,ищи!И в погоню летим мы за ним, убегающим, вслед.Только вот в этой скачке теряем мы лучшихтоварищей,На скаку не заметив, что рядом – товарищей нет.И еще будем долго огни принимать за пожары мы,Будет долго зловещим казаться нам скрип сапогов,О войне будут детские игры с названьями старыми,И людей будем долго делить на своих и врагов.А когда отгрохочет, когда отгорит и отплачется,И когда наши кони устанут под нами скакать,И когда наши девушки сменят шинелина платьица, —Не забыть бы тогда, не простить бы и не потерять!..<1966 или 1967>

«Корабли постоят – и ложатся на курс…»

Корабли постоят – и ложатся на курс,Но они возвращаются сквозь непогоды…Не пройдет и полгода – и я появлюсь, —Чтобы снова уйти,чтобы снова уйти на полгода.Возвращаются все, кроме лучших друзей,Кроме самых любимых и преданных женщин.Возвращаются все – кроме тех, кто нужней.Я не верю судьбе,я не верю судьбе, а себе – еще меньше.Но мне хочется верить, что это не так,Что сжигать корабли скоро выйдет из моды.Я, конечно, вернусь – весь в друзьях и в делах, —Я, конечно, спою – не пройдет и полгода.Я, конечно, вернусь – весь в друзьях и в мечтах, —Я, конечно, спою – не пройдет и полгода.<1967>

Случай в ресторане

В ресторане по стенкам висят тут и там —«Три медведя», «Заколотый витязь»…За столом одиноко сидит капитан.«Разрешите?» – спросил я. «Садитесь!…Закури!» – «Извините, «Казбек» не курю…»«Ладно, выпей, – давай-ка посуду!..Да пока принесут… Пей, кому говорю!Будь здоров!» – «Обязательно буду!»«Ну так что же, – сказал, захмелев, капитан, —Водку пьешь ты красиво, однако.А видал ты вблизи пулемет или танк?А ходил ли ты, скажем, в атаку?В сорок третьем под Курском я был старшиной, —За моею спиной – такое…Много всякого, брат, за моею спиной,Чтоб жилось тебе, парень, спокойно!»Он ругался и пил, он спросил про отца,И кричал он, уставясь на блюдо:«Я полжизни отдал за тебя, подлеца, —А ты жизнь прожигаешь, иуда!А винтовку тебе, а послать тебя в бой?!А ты водку тут хлещешь со мною!..»Я сидел как в окопе под Курской дугой —Там, где был капитан старшиною.Он все больше хмелел, я – за ним по пятам, —Только в самом конце разговораЯ обидел его – я сказал: «Капитан,Никогда ты не будешь майором!..»1967

Пародия на плохой детектив

Опасаясь контрразведки,избегая жизни светской,Под английским псевдонимом «мистер ДжонЛанкастер Пек»,Вечно в кожаных перчатках —чтоб не делать отпечатков, —Жил в гостинице «Советской» несоветскийчеловек.Джон Ланкастер в одиночку,преимущественно ночью,Щелкал носом – в ем был спрятанинфракрасный объектив, —А потом в нормальном светепредставало в черном цветеТо, что ценим мы и любим, чем гордитсяколлектив.Клуб на улице Нагорной —стал общественной уборной,Наш родной Центральный рынок – стал похожна грязный склад,Искаженный микропленкой,ГУМ – стал маленькой избенкой,И уж вспомнить неприлично, чем предсталтеатр МХАТ.Но работать без подручных —может, грустно, а может, скучно, —Враг подумал – враг был дока, —написал фиктивный чек,И где-то в дебрях ресторанагражданина ЕпифанаСбил с пути и с панталыку несоветский человек.Епифан казался жадным,хитрым, умным, плотоядным,Меры в женщинах и в пиве он не знал и не хотел.В общем так: подручный Джонабыл находкой для шпиона, —Так случиться может с каждым —если пьян и мягкотел!«Вот и первое заданье:в три пятнадцать возле бани —Может, раньше, а может, позже —остановится такси, —Надо сесть, связать шофера,разыграть простого вора, —А потом про этот случай раструбят по «Би-би-си».И еще. Побрейтесь свеже,и на выставке в МанежеК вам приблизится мужчина с чемоданом —скажет он:«Не хотите ли черешни?»Вы ответите: «Конечно», —Он вам даст батон с взрывчаткой —принесете мне батон.А за это, друг мой пьяный, —говорил он Епифану, —Будут деньги, дом в Чикаго,много женщин и машин!»…Враг не ведал, дурачина:тот, кому все поручил он,Был – чекист, майор разведкии прекрасный семьянин.Да, до этих штучек мастерэтот самый Джон Ланкастер!..Но жестоко просчитался пресловутыймистер Пек —Обезврежен он, и дажеон пострижен и посажен, —А в гостинице «Советской» поселилсямирный грек.1967