Страница 7 из 20
— Лидочка сказала, они ещё иногда безбилетников провозят, — вспомнила мама.
— Это незаконно! — воскликнул папа. — А значит, не может учитываться в задаче!
— Ну хорошо, а какой взять вес людей? — спросила мама. — Мы ведь даже не знаем, сколько мужчин, сколько женщин, сколько детей. И потом, как узнать, у кого сколько багажа? Мы с вами в Сочи поехали, так ведь пять сумок с собой брали, килограммов сорок, наверное, в целом.
— Зато обратно налегке ехали, когда у нас все эти сумки на вокзале украли, — ухмыльнулся папа. — Я считаю, что багажом в этой задаче стоит пренебречь, про него ведь в условии ни слова, может, в этом поезде все как мы — налегке едут. А вес человека предлагаю взять средний, как в лифтах считают, — 80 кг.
— Я, например, вешу всего пятьдесят пять! — заметила мама.
— Ну а Мария Никифоровна из квартиры напротив — сто пять, — ответил папа. — Вот и получается, средний вес — восемьдесят килограммов.
Я ещё несколько раз щёлкнул по калькулятору и получил общий вес всех едущих в поезде — 188160 кг.
— Теперь самое сложное, — вздохнул папа. — Вес вагонов и локомотива. И, если бы кое-кто не нацеплял вирусов, — папа отвесил мне лёгкий подзатыльник, признаться, за дело, — можно было бы найти эти данные в интернете. А так — какие будут предложения?
Я наморщил лоб, изображая напряжённый процесс мозговой деятельности, и это, как ни странно, помогло.
— Мама, а дед, ну твой папа, он ведь вроде бы машинистом работал? — выпалил я.
— Ну светлая голова! — восхитился отец. — Сразу видно — в меня. Сам тестю позвоню, а то вы ещё чего-нибудь напутаете.
Очень скоро мы узнали, что дед водил не пассажирские, а товарные поезда, что веса вагонов он не помнит, а локомотив весит порядка ста пятидесяти тонн, и ещё дед дал нам телефон конструкторского бюро вагонного депо.
Папа начал звонить в депо, мама пошла собирать сумку для похода в аквапарк, а я, пока выдалась свободная минутка, решил проверить, может, Шашкин не такой уж глупец и три простых задачи действительно проще решить, чем одну эту. А что тем, у кого нет ни интернета, ни таких, как у нас, связей на РЖД, делать? Получается, эту задачу вообще невозможно решить?
С такими мыслями я принялся искать эти три незатейливых задачки, но никак не мог их найти. Номеров 469, 470 и 472 просто не было в учебнике. Шла наша трудная, N 465, а потом, на другой странице, сразу же N 481. Я поддел ногтем уголок страницы, и она, — о ужас! — разлепившись на две, открыла передо мной и три потерянные простые задачи, и, что более важно, правильный вопрос моей задачи повышенной сложности, а именно: «Сколько пассажиров ехало в поезде?» Всего-навсего! А вопрос «Сколько весит состав?» был совершенно от другой задачи, причём даже не повышенной сложности.
Папа вернулся с довольным видом. Видимо, смог раздобыть данные по весу вагонов. Когда я, набравшись мужества, рассказал родителям о склеившихся страницах, они даже ругать меля не стали. Папа только поинтересовался:
— Ну и в чём тогда здесь повышенная сложность?
Из дома мы вышли лишь в половине седьмого вечера. И день этот мог закончиться прекрасно, если бы мы не столкнулись на остановке с человеком, с которым нельзя было встречаться, — Ларисой Вениаминовной, учительницей русского языка…
В аквапарке я побывал только через три месяца…
Как я провёл лето
Ну какая же несправедливость! Только второй день учёбы — и сразу же сочинение. Тема вроде бы несложная — «Как я провёл лето». Знай пиши, как ты ездил на море или в детский оздоровительный лагерь, ходил в лес за ягодами, грибами или рыбачил целыми днями на пруду в деревне у бабушки. Но это хорошо тем, кто всё это делал. А что писать тому, кто всё лето провёл в городе, и даже не на улице, так как гулять было не с кем (все разъехались), а дома за компьютером?
Начиналось всё неплохо. В конце июня папа с мамой должны были идти в отпуск и мы хотели лететь в Турцию аж на две недели. Но когда подошло время, папу не отпустили, так как у него на работе начался запуск какого-то стана. А он, видимо, лучше всех запускал. Хотя для меня это было странно, ведь папа даже в «Энгри бёрдз» не мог нормально запустить птичек, а тут — целый стан. Маме отпуск перенести не разрешили, и она, чтобы время не прошло бесцельно, затеяла ремонт. Папу отпустили только в конце июля, когда мама уже вышла на работу. Чтобы как-то спасти лето, мы, уже без мамы, решили съездить на машине в Псков и Великий Новгород. Но перед самым отъездом наш автомобиль зацепил мусоровоз, и папа сдал машину в ремонт. А в последнее воскресенье августа мы хотели проститься с летом, прокатившись всей семьёй на теплоходе, но начался такой ливень, что мы передумали…
Ну и что мне было писать!?
Моя соседка Алёна Нестерова тут же начала строчить в тетрадке. Будь это не сочинение, а диктант, можно было бы списать у неё, а так…
Я уже хотел начать писать о том, как помогал маме делать ремонт и как нечаянно сел в ведро с обойным клеем, а потом ёрзал задом по обоям, чтобы клей не пропал даром, как вдруг меня осенило. Это же со-чи-не-ни-е! То есть я могу сочинить, а проще говоря, выдумать, что я делал летом. Ну не полетели мы в Турцию, а я напишу, что полетели. И отдыхали там не две недели, а три! Нет, даже целый месяц!
Я схватил ручку и начал писать:
«Наступило лето. Мы с папой и мамой собрались лететь в Турцию…» На этом мой пыл угас. Я не знал, что писать дальше. Ведь я никогда не был в Турции и вообще не летал на самолёте. Там ведь, наверное, всё по-другому, напишу ещё какую-нибудь чушь. Чтобы не черкать в тетради и не вырывать лист, я поставил запятую и дописал: «…но нам не досталось билетов в кассе».
Я заглянул в тетрадь к Алёнке — у неё уже было написано полстраницы. Бегло просмотрев начало её сочинения, я понял, что она пишет про то, как ездила в деревню к бабушке и дедушке. Про деревню я тоже мало что знал, так как ни разу там не бывал. Мои бабушки и дедушки все городские. Те, что папа и мама папы, живут в Ярославле и приезжают к нам три раза в год. А прошлым летом мы ездили к ним в Ярославль. Ате, что мама и папа мамы, живут в Казахстане, в городе Темиртау, и навещают нас только раз в год, а я к ним ещё никогда не ездил. Но деревня как-то ближе, чем Турция, — про неё и напишу что-нибудь.
Я решил взять за основу сочинение Нестеровой, но немного его изменить, чтобы Татьяна Вячеславовна, наша учительница, не подумала, что я списывал.
Нужно было поторапливаться, пока Алёнка не дописала страницу и не перевернула её. Деревня, в которой Алёна провела лето, называлась Нижние Вальцы — какое-то глупое название. Я вначале придумал название Верхние Пальцы, но потом решил, что пальцы не могут быть верхними, да и вообще второе слово должно быть непонятным, как «Вальцы». И я написал: «…Тогда родители отправили меня к бабушке, в деревню Верхние Шлянцы…» А что, звучит убедительно!
Дальше у Алёнки шло описание дома бабушки и дедушки. Я тоже описал вымышленный деревенский дом, стараясь, чтобы он не очень походил на тот, в котором провела лето Нестерова. После описания дома Алёна рассказывала о том, как она помогала бабушке окучивать картошку и собирать колорадских жуков, а дедушке — укладывать поленья, которые он колол. Я, точно не зная, что такое «окучивать», предположил, что это значит собирать в кучу, и тоже написал, что я помогал окучивать, только не картошку, а морковку, чтобы не повторяться. И про сбор жуков упомянул, только не колорадских, а майских. Адрова в моём сочинении колола бабушка, так как дедушка улетел отдыхать в Турцию на всё лето.
Алёнка написала, что каждый день ходила купаться на речку, а я ограничился купанием через день. Она каталась на велосипеде — я на роликах. Она ходила за грибами — я за ягодами. Они с дедушкой на рыбалку, мы с бабушкой — на охоту. Алёнка поймала окунька, плотвичку и краснопёрку, а дед вытащил щуку. Я вначале хотел похвастаться, что подстрелил зайца, волка и лису, а бабушка — медведя, но потом подумал, что такая охота очень походила бы на месть за Колобка, и написал, что подстрелил белку и утку, а бабушка только ранила медведя в плечо, и он убежал. А то как бы мы его с бабушкой дотащили до дома?