Страница 3 из 20
— Лучше всех стихи читает Кошкина!
— Да? — и Ольга Борисовна посмотрела из-под очков на Тарасова. — Ну что ж, Кошкина, иди к доске.
Кошкина урок подготовила, но странная робость вдруг охватила её. Вызубренные строчки никак не желали слетать с языка. А ещё Фокина ехидно пялилась и многозначительно покашливала. В конце концов Ольга Борисовна с трудом поставила Кошкиной тройку.
На перемене Кошкина подлетела к Тарасову.
— Кто тебя просил вылезать?! — накинулась она на своего рыцаря. — Из-за тебя мне влепили тройку!
— А я считаю, ты замечательно декламируешь стихи, — защищался Тарасов. — Ты — прирождённая актриса. Разве не так?
— Ну, — хмыкнула тщеславная Кошкина, подумала немного и успокоилась. Даже улыбка засветилась на её лице. Хотя рядом и прогуливалась настырная Фокина.
Следующим уроком было рисование.
Елена Михайловна поставила на учительский стол пирамиду, рядом положила шар и объявила, что сегодня они будут рисовать натюрморт.
Все склонились над альбомами, а Елена Михайловна ходила по классу, изредка наклоняясь к кому-нибудь из учеников, подсказывая и поправляя.
К концу урока она добралась до Кошкиной.
— Да-а, — только и вымолвила Елена Михайловна, рассматривая рисунок.
— А по-моему, здорово! — заглядывая через кошкинское плечо, сказал Тарасов. — Просто Малевич и его «Чёрный квадрат».
— Ты считаешь? — засомневалась Елена Михайловна.
А правдолюбивая Фокина подкралась ближе, мельком глянула на рисунок и подтвердила:
— Конечно, Малевич. От слова «малевать». Класс так и покатился со смеху. Кошкина залилась краской и насупилась.
На перемене она чуть не плакала. А Тарасов, как мог, утешал её:
— Я же прославляю тебя. Стараюсь. Кошкина облизала пересохшие губы и вдруг ойкнула.
— Ну вот, — захныкала она. — Ко всему прочему у меня ещё и лихорадка на губе вскочила.
Вертевшаяся рядом Фокина тонко заметила:
— Ты теперь стала ещё прекраснее. Несчастная Кошкина не выдержала комплимента и заревела.
— Ты обещал защищать честь своей дамы, — всхлипывая, напомнила она Тарасову. — Так пойди и поколоти Фокину.
Витя покосился на ухмыляющуюся Фокину и стал убеждать Кошкину:
— Не могу я драться с девчонкой! Я же рыцарь!
— В таком случае я не желаю быть дамой твоего сердца! И больше не смей меня так называть! — выкрикнула обиженная Кошкина.
Последним уроком была физкультура.
— Сегодня вы будете соревноваться в беге на длинные дистанции, — сказал физрук Фёдор Иванович, когда класс выстроился на школьном дворе.
— Лучше всех… — начал Тарасов и осёкся. Он по инерции собрался было объявить, что быстрее всех бегает длинноногая Кошкина, но наткнулся на её колючий взгляд и съёжился. Ему стало холодно, как, наверное, в ненастную погоду рыцарю в его железных доспехах. Тарасову захотелось удрать. Ноги стали приплясывать, а потом и вовсе понесли своего хозяина неведомо куда.
Дама сердца, не раздумывая, кинулась следом. Тарасову далеко убежать не удалось.
Он не заметил ямки, оступился и растянулся во весь рыцарский рост.
Кошкина грозно нависла над ним. Она сняла с ноги кроссовку и помахала перед носом Тарасова.
Их мигом окружили одноклассники.
— А ну отвечай, кто я! — грозно потребовала Кошкина.
— Прекрасная дама сердца… — пролепетал Тарасов и тут же пожалел об этом.
— Что?! — взревела Кошкина и приготовилась нанести удар.
Сейчас она вовсе не походила на прекрасную даму, скорее, была разъярённой фурией. Поэтому Тарасов зажмурился и затараторил:
— Нет-нет! Да что я такое говорю?! Ты самая гадкая, самая вредная, самая противная, самая некрасивая девчонка в мире! Тебе не дамой сердца быть, а ворон на огороде пугать!
— То-то же, — с облегчением выдохнула Кошкина и, надев кроссовку, пошагала прочь от Тарасова.
Тут же к поверженному рыцарю подскочила довольная Фокина.
— Вот теперь ты сделал правильный выбор, Тарасов! — сказала она.
— Какой? — очумело спросил тот.
— Я согласна быть дамой твоего сердца, — засияла в ответ скромная Фокина.
Подарок
Витя Тарасов с утра был озабочен. Его пригласил к себе на день рождения Саша Скворцов. Хотелось подарить другу что-то особенное, чтобы угодить, поразить и обрадовать.
Тарасов долго перебирал в голове разные варианты. И вдруг его осенило: Скворцов обожает собак! Сто раз Саша твердил ему об этом! А когда на уроке литературы им читали рассказ Чехова «Каштанка», Скворцов даже плакал. Тихо так. Никто не заметил, только он, Тарасов, это видел, но промолчал.
И ещё. У Скворцова была особенность — при виде собаки застыть столбом и стоять так, пока она не скроется из виду. Об этом весь класс знал.
Отличная идея! Тарасов подарит Скворцову щенка!
Даже на примете подходящий имеется. У соседки Марьи Ивановны месяц назад ощенилась Марта. Десять забавных щенят. Тарасов иногда заходил поиграть с ними и одного приглядел для себя. Но родителей уговорить пока не удалось. Этого щенка он подарит другу!
Со спортивной сумкой в руках Тарасов позвонил в квартиру соседки.
— Марь Иванна, я за щенком. У друга сегодня день рождения! — выпалил Витя, когда пожилая женщина открыла дверь.
— А родители друга согласны? — первым делом поинтересовалась осторожная Марья Ивановна.
— Согласны? — глаза Тарасова сделались круглыми. — Да они просто мечтают о собаке! — для убедительности закричал он.
— Ну, тогда проходи.
Соседка проводила Витю в комнату, где на подстилке возле Марты возился с мячиком лохматый щенок.
— Вот этот подойдёт? — спросила Марья Ивановна.
Тарасов растерянно поискал по сторонам.
— А где остальные? — залезая под диван, поинтересовался он.
— Разобрали. Вот только этот остался, — сказала Марья Ивановна. — Не подойдёт, что ли?
— Подойдёт, подойдёт, — затараторил Тарасов, сажая щенка в сумку. — У вашей Марты всегда щенки самые лучшие. Спасибо, Марь Иванна. — И выскочил за дверь.
Тарасов нетерпеливо трезвонил в квартиру друга. Дверь открыла Сидорова.
— Привет! Все собрались? А где Сашка?
Сидорова ничего не ответила, а молча провела Тарасова в комнату.
Возле празднично накрытого стола переминались с ноги на ногу растерянные одноклассники. Именинник столбом застыл рядом. Взгляд его был устремлён в одну точку, словно он увидел там нечто и не может от этого «нечта» оторваться.
Не обращая ни на кого внимания, Тарасов достал из сумки щенка и протянул другу.
— Держи, Саша! С днём рождения! — захлебнулся восторгом он.
Но Скворцов не отреагировал.
— Ты чего? — испугался Тарасов. — Ты же мечтал… я знаю! — неуверенно начал он, переводя взгляд на одноклассников.
И тут позади него раздалось задорное тявканье. Тарасов обернулся.
На диване с полотенцами на головах и держасьза сердце, сидели Сашины родители. По ним и по дивану бегали девять лохматых Мартиных щенков.
— Здрасьте… — только и смог вымолвить Тарасов.
Инна Гамазкова
Страдания