Гепард

Инна жила эту неделю как во сне. Она почти ни с кем не говорила. По селу медленно расползались слухи о ссоре Инны с Игорем. Дукатова не хотела мстить. После работы она шла на речку и, раздевшись до купальника, бездумно лежала, подставляя тело солнечным лучам. Однажды к ней подъехала Картова на мотоцикле и, улыбаясь, спросила: «А где ты Игоря потеряла?» Та молча встала с покрывала и, улыбнувшись, махнула рукой в лес: «Он там спрятался». Лена удивленно оглянулась и на секунду выпустила из вида соперницу. Инна прыгнула вперед и с силой толкнула Картову. Та, потеряв равновесие, грохнулась на землю вместе с мотоциклом. Подняться ей Инна не дала. Лена, прикрыв лицо руками, вздрагивала от боли, а рассвирепевшая соперница не хотела останавливаться. Она била своего врага, пока та не заревела. Только после этого Инна отпустила ее и, накинув платье, заспешила домой. Сзади послышался шум мотора. За рулем мотоцикла «Урал» сидел Юра, а за ним – Гена Брогин. Они поравнялись с ней, и девушка, отступив от дороги, приготовилась драться.

– Привет, Инна, – сказал, улыбаясь, Гена. – Ты извини нас за то, что мы к тебе приставали когда-то. Мы тогда пьяные были. Ты уж извини нас.

– Да ладно, что было, то прошло, – сказала девушка, опуская руки.

– Ты не могла бы Игорю передать вот это? – спросил Гена и протянул ей сверток. – Это подарок ему, в знак дружбы. Сможешь?

– Да, конечно, – ответила та и шагнула к мотоциклу.

Получив в лицо струю нервно-паралитического газа, она без чувств рухнула на землю. Ее тут же подняли и уложили в коляску, накрыв сверху брезентом.

Для Игоря эта пятница, 26 августа, не предвещала ничего плохого. Они с утра всей семьей копали картошку. В половине девятого вечера он услышал, как за калиткой кто-то просигналил. Кропоткин не спеша отправился к воротам. Он ожидал увидеть кого угодно, но… За рулем «Урала» сидел Брогин Юра и держал в руках конверт.

– Привет, Игорь. Я тут почтальоном работаю, – улыбаясь, проговорил парень. Инна тебе письмо прислала, на, почитай.

Кропоткин, не спуская глаз с врага, взял письмо и, отступив назад, приступил к чтению. «Милый мой, Иги, спаси меня. Меня заставили написать это письмо, и я не в силах сопротивляться. Они сказали, что убьют меня, если ты не придешь к ним в одиннадцать вечера. Они обещают изнасиловать меня и разрезать на кусочки. Я боюсь их, Игорь. Мне ужасно страшно. Они хотят отомстить мне и тебе, но больше тебе. Они настроены серьезно: или твоя смерть, или моя. Они не будут отступать. Спаси меня. Я знаю, что причинила тебе ужасную боль и что нет мне прощения. Умоляю тебя, всеми святыми на земле, спаси меня. Не дай им прикоснуться к моему телу – я не перенесу этого. Я знаю, что это жестоко – напоминать тебе о Би, но не дай повториться этому. Только ты один сможешь мне помочь. Спаси меня. Твоя Ди».

Выругавшись, Кропоткин сказал ровным голосом:

– Я приду ровно в одиннадцать. Не трогайте Инну. Я приду.

– Будем ждать. Не вздумай обращаться к ментам. У нас все схвачено. Смотри, не опоздай на встречу, – нагло улыбнулся Юра и уехал.

Проводив его взглядом, Кропоткин зашел в дом. Ему не хотелось открывать этот ящик, но жизнь заставляла. В ящике лежала черная униформа диверсанта, набор оружия, спецоборудование. Полковник Грибнин сказал им перед дембелем: «Вы должны быть всегда готовы к войне. Мы будем знать о местонахождении каждого из вас. В один из прекрасных дней вас могут вызвать сюда: на переподготовку, а может, на войну. У каждого из вас будет с собой спецящик с кодовым замком. При сборах он должен быть с вами. Вы всегда должны быть готовы очутиться здесь». Открыв ящик, Кропоткин стал облачаться в спецснаряжение. Уже стемнело, когда он выехал на мотоцикле из гаража.

Дом Брогиных стоял в один ряд вместе с другими домами. Возле него находился запущенный огород, за которым начинался лес. Именно здесь, в лесу, Кропоткин замаскировал мотоцикл и стремительно метнулся к дому. В голове Гепарда уже давно созрел четкий, безжалостный план.

Они тщательно готовились к этому. Братья следили отдельно за Игорем и Инной. Брогины продумали все до мелочей. Они не собирались никого оставлять в живых. Уже приготовлена яма, куда должны положить обезображенные огнем тела Игоря и Инны. Этой ночью должны произойти убийства.

Антон хрипел. Он удивлялся тому, что до сих пор жив. Его тело представляло собой сплошную рану – враг бил профессионально. Гепард бил его молча. Удар – сломана кость, удар – сломана вторая нога, удар – хруст, удар – обрывались внутренности. Он мстил за то, что его заставили снова стать Убийцей. Он мстил за то, что его вернули в прошлое. Именно поэтому Игорь, молча, с пугающей сосредоточенностью, методично калечил свою жертву, намеренно оставляя ее мучиться от жестоких ран и от внутреннего кровотечения.

– Ты сам этого захотел, Антон, – проговорил Гепард, вытирая окровавленные перчатки о грязную занавеску.

Инна лежала без сознания. Кропоткин не хотел, чтобы она стала свидетельницей убийства и поэтому, едва войдя в комнату, опустил рукоятку кинжала ей на затылок, а потом занялся Антоном. Игорь перерезал веревки и бережно взял девушку на руки. Переступая через трупы и лужи крови, он быстро понес ее к мотоциклу, потом вернулся в дом. Один.

Антон с трудом поднял голову и смотрел, как к нему идет его ПАЛАЧ. Кропоткин присел на корточки и тихо проговорил: «Тебя убил твой брат, Юра, а я в это время сидел дома. Прощай». Лезвие пробило сердце… Игорь метнулся к гаражу, достал канистры с бензином. Дальше дело техники. Профессиональный воин, он же профессиональный Убийца. Он знал, что делать. Литровая банка с бензином – в духовку. Открыть газ. Включить печку. Бегом к мотоциклу.

В ночи раздались взрывы, и пламя мгновенно охватило все постройки, принадлежавшие Брогиным. Пожарные, прибывшие по вызову, беспомощно развели руками – тушить нечего. Посмотреть на пожар сбежалась половина деревни. Брогиных не любили. А пламя весело гудело, сжигая деревянные постройки, домашнюю утварь, человеческую плоть и… следы преступления.

Дукатовы – старшие, услышав взрывы, выскочили на улицу и, посмотрев на зарево, вернулись назад. Увидев дочь на кушетке в кухне, Лидия Михайловна позвала ее, но Инна не шелохнулась. Мать подошла поближе и склонилась над ней. «Боже мой», – подумала она, почувствовав запах спиртного. – «Инна опять стала пить. И почему от нее пахнет бензином?» Женщина позвала мужа, и Анатолий Максимович перенес дочь на кровать.

Инна, очнувшись, долго не могла понять, где находится. Тишина. Темно. «Может, я умерла?» – подумала она и испуганно подняла голову. Боль в затылке и резко вспыхнувший свет ошеломили ее.

– Тебе плохо? – встревоженно спросила мать.

– Голова болит, – прошептала изумленная девушка. – Как я оказалась дома?

– Ты, видно, хорошо выпила, раз не помнишь, что делала и как очутилась дома, – недовольно проговорила Лидия Михайловна.

– Выпила? – переспросила ошарашенная дочь. – Я в рот ни капли не брала.

– Что я, по-твоему, вру? – обиделась мать. – От тебя спиртным несло за метр…

– Подожди, подожди, – перебила Инна. – В каком часу я оказалась дома?

– В начале двенадцатого ты лежала на кушетке.

– А почему ты так точно запомнила время? – спросила дочь.

– Потому что в это время, Инна, – шепотом сказала мать, – взорвался дом Брогиных.

Услышав это, девушка вздрогнула всем телом. Всё сразу вспомнилось. Появление Игоря в доме Брогиных. Удивленное лицо Антона Брогина и… удар по голове. Темнота. Что происходило потом, она не могла вспомнить. Провал в памяти.

– Ты говоришь, дом Брогиных взорвался? – осторожно спросила дочь.

– Да, дочка. Дом быстро сгорел. Очень быстро, как порох, – тихо проговорила женщина. – Я боюсь за тебя, Инна. Все знают, что ты дралась с Брогиными. Что мне говорить, если за тобой придут из милиции?

– Почему за мной должны прийти? – испугалась Инна.