Страница 24 из 48
— Вы с Сарыжакской нефтяной вышки, — не то утверждая, не то спрашивая, проговорил чабан.
Амелин слышал название поселка, но не знал, имелась ли там вышка или нет.
— Нет, мы из-под Чемкара.
— Далеко забрались…
— Это разве далеко? — засмеялся Ступников. — По семьсот верст, бывает, за один рейс отматываешь.
— Так в какой стороне ближайшая точка? — снова спросил Амелин.
— У меня баранов покупайте, — упрямо повторил старик. — А точка вон там!
Он показал плеткой в сторону юга. Сергей подумал, что барана у старика купить надо. Пока будет резать и освежевывать, может, что интересного расскажет.
— Давай, режь, — махнул рукой Амелин. — Двести пятьдесят тысяч даю и водкой угощу. Ребята, выходите!
Сергей открыл дверь будки, откуда по одному стали выпрыгивать остальные. Старик с помощью Ступникова быстро освежевал барана. Тушу положили на шкуру, просохнуть. От водки чабан не отказался. Выпил две стопки, потом закурил глиняную трубку, набив ее крепким листовым табаком.
— Работников не держите, дедушка?
— Нет. С племянником управляюсь. В сакман жена и дети помогают.
— А другие хозяева работников держат?
— Кто держит, а кто и нет.
— Русские небось на хозяев работают?
— Есть и русские, есть и таджики. И афганцы есть. Всякий народ… А вы кого-нибудь ищете?
— Мы нефть ищем, — наливая себе и старику водки, ответил Сергей. — У нашего водителя двоюродный брат запил, с женой поругался и из дому ушел. Говорят, где-то в этих краях бичует.
Старик выпил водку, отломил кусочек лепешки и, прожевав его, снова взялся за трубку.
— Пустыня большая. Почему думаешь, что здесь?
— Люди сказали.
— Как зовут брата?
— Владимир. Володька…
Чабан немного подумал, наморщил лоб, что-то вспоминая. Выбил о каблук потухшую трубку.
— В Джусалы русские есть. Двое или трое у хозяев работают. Поезжайте, поспрашивайте.
Разговор со стариком ничего не дал. На ферме набрали канистру воды и двинулись дальше по слабо накатанной колее, держась в сторону юга. Если чабан не обманывал, дорога должна была привести к следующей точке.
Небо затянуло серой слоистой пеленой. Зимний тусклый день превратился в сумерки. Колея пошла через замерзшие песчаные, с вкраплением глины холмы. Здесь и остановились перекусить.
— Старик мне не понравился, — сказал Сергей. — Весь себе на уме, каждого с ног до головы обшарил.
— Здорово наша компания на нефтяников похожа! — фыркнул Морозов. — На меня да на Колю Юрченко посмотри, сразу поймешь, кто такие.
— Среди нефтяников, конечно, тоже есть крепкие ребята, но долго наш спектакль не продлится. Дед сегодня же вечером расскажет своему племяннику, а там слух и до Джусалы дойдет.
— Нам бы взять «языка», кого-нибудь из боевиков…
— Вариант может не сработать. Попадется такой, что ни хрена не знает. Просто мальчишка с автоматом. Куда его потом девать? Решим, наверное, так. Приблизимся на предел видимости к Джусалы. С вечера до утра наблюдаем в приборы ночного видения за кишлаком. Если сумеем, попробуем взять кого-то из боевиков живьем. Если нет, утром оставляем засаду на дороге, а машину отгоним в барханы.
Через час езды увидели с бугра в сгущавшихся сумерках кишлак. С полсотни домов с плоскими крышами и высокими глиняными дувалами, небольшой пруд на окраине, водонапорная башня, несколько кошар для овец. В центре кишлака, на площади, Амелин разглядел бронетранспортер. Над одним из домов висел зеленый флаг оппозиции.
Дождавшись наступления темноты, подъехали к дороге, соединяющей Уймон и Джусалы. Машин почти не было. С вечера прошел бензовоз, ГАЗ-51, двухместный «Москвич-фургон» и «Нива» с несколькими мужчинами в салоне. Были ли они вооружены, разглядеть не удалось.
До трех часов ночи дорога оставалась пустынной. В кишлаке тоже не было заметно особой оживленности. Электричества не было, а тусклый свет керосиновых ламп часам к десяти вечера погас во всех окнах. Вяло перебрехивались собаки, лаять было не на кого — чужих в кишлаке не водилось.
И тем не менее это было гнездо боевиков, готовое по своим отработанным схемам мгновенно поднять по тревоге сотни вооруженных людей со всей округи. Сюда не рисковали заезжать полицейские патрули, а официальные власти делали вид, что ничего не замечают.
— Мне кажется, Абазова в Джусалы нет, — ежась от холода, сказал Ступников.
Двигатель не включали, в кабине вездехода стояла нулевая температура. И он, и Амелин сидели, закутавшись в полушубки, по очереди наблюдая за дорогой и кишлаком.
— Морозов, как у тебя дела? — вызвал по рации своего заместителя Амелин.
— Полностью оправдываю фамилию, — лязгнул зубами капитан. — Окоченел, как колода. И твой Иванов тоже.
— Ничего интересного не видели?
— Пусто. Все спят.
— Снимайтесь.
— Есть, — весело отозвался Морозов.
Через четверть часа, когда пришли Морозов и Иванов, а Ступников уже прогревал мотор, вдалеке показался свет фар. Амелин дотронулся рукой до плеча прапорщика.
— Выключай зажигание!
На большой скорости шли три машины. На передней были установлены фароискатели, освещавшие обочины дороги.
— Мощные лампочки, — пробормотал Ступников. — Галогеновые.
И Амелин, и Ступников, и втиснувшийся между ними в надежде согреться Морозов одновременно подумали об одном и том же: бежать уже поздно, и, если луч высветит их вездеход, им не уйти. Три машины, мчавшиеся среди ночи на полной скорости, наверняка принадлежали боевикам.
— А если полиция или военные? — предположил Морозов.
— Вряд ли, — покачал головой Сергей. — Они так не гоняют. Осторожно ездят, я уже насмотрелся. Даже если военные, нам от этого не легче — солдаты в здешних краях лупят из всех стволов, а уж потом спрашивают документы.
До головной машины оставалось метров четыреста.
— Пронесет, пронесет, — одними губами, почти неслышно, бормотал Морозов.
Амелин обернулся к окну, ведущему в будку. Там торчали головы Сани Кошелева и Жени Иванова. Юрченко со своими мощными плечами между ними не поместился.
— Женя, бери «Тигра», заряжай магазин бронебойно-зажигательными. Если нас заметят, по моей команде три выстрела в каждую машину. Быстро, но не торопясь, по три пульки в моторы. Саня, ты его подстраховываешь. Тоже по три выстрела слева направо. Только одиночными! Ложитесь левее машины, как отстреляетесь, прыжком в будку и ходу!
Иванов и Кошелев залегли в тридцати метрах от вездехода.
Головной автомобиль боевиков, это был УАЗ-462, почти поравнялся с вездеходом — белый галогенный пучок метнулся по верхушкам барханов, на долю секунды высветил вездеход и стремительно поскакал дальше в сторону кишлака. Вторая машина была «Нива», колонну замыкал ГАЗ-53 с тяжелым пулеметом, торчавшим над кабиной.
— Ребята, бегом сюда, — негромко позвал Амелин. Дождавшись, когда Иванов и Кошелев захлопнули дверь, скомандовал Ступникову: — Заводи. Поедем без фар, с прибором ночного видения. Правь на дорогу.
Вездеход, переваливая через барханы, выехал на дорогу. Позади них, не доезжая до кишлака, УАЗ с фароискателями вдруг остановился, пропустил обе машины, которые тоже встали неподалеку от него. Ослепительные точки галогенов поползли вверх по склону. Лучи снова заметались, высвечивая дорогу, барханы, упираясь белыми столбами в низкое зимнее небо.
— Прибавь газу, — сказал Амелин.
То ли сидящие в УАЗе с запозданием сообразили, что в барханах промелькнул посторонний предмет, то ли это обычная мера предосторожности: проверить, нет ли преследования, понять было трудно. УАЗ минуты три кружил по бугру, высвечивая окрестности, потом фароискатели погасли.
Ступников в шлеме с линзами ночного видения гнал, утопив педаль газа до самого пола. Стрелка спидометра плясала возле цифры 80. Он один в машине видел в сумрачном голубоватом свете дорогу, барханы, редкие кусты на обочине. Остальные словно проваливались в бездонную черную яму. Сергей вытер пот со лба. Ощущение даже для людей, привычных к таким гонкам, было жутковатым.