Страница 128 из 181
Время близилось. Собравшись с духом, майда выбрала подходящий остров, на котором жило достаточно еды, чтобы она и дети cмогли восстановить силы. Эанай лично пообещал помочь, погасив все сопутствующие рождению чистокровных патриархов метаморфозы реальности, но физически Дани должна была справиться сама.
Если рядом окажутся другие майды, их ждет быстрая и мучительная смерть. Дети не сразу научатся контролировать себя, и от первого всплеска их силы не сможет защитить ничего. Кроме родной крови.
Рядом будет только отец. Это заставляло Дани гордиться и сгорать от страха и стыда, что не могло ускользнуть от проницательного серебристого ока патриарха.
- Ну, что на сей раз?
Над водой давным-давно сияли колючие звезды, и Найтиру было не до задушевных бесед – позади был долгий тяжелый день, закончившийся беседой с представителем иного подводного поселения, с которым уже несколько десятков лет не могли поделить спорные месторождения. Добывая в них вещества для торговли с людьми, между прочим.
А теперь еще и дочь бесцеремонно вломилось прямо в его спальню, хотя, видят боги, сегодня Найтир желал ее общества меньше любого другого. Дани начинала его утомлять, и ее перепады настроения становились все неадекватнее с каждым новым днем.
- Мне страшно. Я боюсь сделать следующий взмах.
Майда шевельнула хвостовым плавником в подтверждение своих слов. Она привычно устроилась в живых зарослях, подогнув под себя хвост и положив подбородок на скрещенные руки, и теперь наблюдала, как Найтир рассматривает пришедшие за день сообщения. Какие-то были зашифрованы в крейках шаманами, но большая часть выглядела как обычные таблички из сплавленных минералов. Эанай рассказывал, что жители поверхности для тех же целей перемалывают деревья и прессуют получившуюся массу.
Странный подход. Вещи теплокровных столь же недолговечны, как и они сами. Неужели люди настолько боятся смерти, что ненавидят даже рукотворные вещи, живущие дольше отмеренного разумным срока?
- Это произойдет независимо от твоих страхов, - не отвлекаясь от работы, ответил Найтир, рассчитывая, что дочь обидится и уплывет.
- Так сложно меня пожалеть? – вызывающе воскликнула Дани, поднимая голову.
- Пожалеть?
Патриарх, наконец, отвлекся и прожигающе посмотрел на майду, заставив ту стыдливо съежиться. Стило, которым пользовался Найтир, глубоко вонзилось в камень стола, несколько погнувшись в процессе.
- Пожалеть? С каких пор моя дочь нуждается в жалости? Ты успела стать жалкой?
- Пусть так! А сочувствие?
- Как можно представить, что я способен ощущать то же, что и жалкая майда?
- Ты специально, да? – личико Дани сморщилось. – Играешь словами, словно ненавидишь меня. Так было с Мэем! Ты и меня людям отдашь! Да? И когда, сегодня, завтра?
Едва сдержавшись, чтобы не напомнить дочери, кто более всего приложил изящные ручки к гибели одного чересчур наивного майда, Найтир приблизился к ней и протянул руку к чешуйчатой голове. Ухватив девушку за подбородок, патриарх заставил ее посмотреть себе в глаза.
- Ты – моя единственная надежда. Как я могу отдать людям собственную надежду? Как бы я смог жить, если бы тебя сжег безжалостный Глаз земли, если бы в каждом новом дне не звучал твой голос? Зачем ты так со мной, Дани?
- О, папочка! Прости.
Мгновенно успокоившись, майда принялась тереться щекой о руку Найтира.
- За что?
- Я… Я не знаю, что со мной творится. Я говорю и делаю странные вещи, которые кажутся такими логичными и правильными в тот момент, а потом вызывают оторопь.
- Не обманывайся, ты знаешь, что происходит.
- Я думала, что смогу себя контролировать. Но все слилось, па, плохое, хорошее, все краски мира теперь вперемешку… Я потерялась…
Уголки рта майды мелко задрожали, словно она была готова расплакаться, но пальцы отца принялась оглаживать ее скулу, заставив завороженно замереть.
- Это пройдет, Дани, я говорил тебе вчера, позавчера и много дней подряд, и повторяю снова. Пройдет.
Ей незачем было знать, что одновременно с этим Найтир уговаривал самого себя быть терпимым.
- Мне сон приснился, - призналась майда, когда скудный поток утешающих слов окончательно прекратился.
- Расскажи, - вздохнул патриарх, ожидая услышать очередную чушь.
- Я будто бы заперта в тесном, темном месте. И рядом – человеческая изменяющая. Она ощущает все, что я чувствую, переплавляет сквозь себя и возвращает. И мое одиночество – ничто по сравнению с ее собственным. Она стоит по ту сторону мира, и говорит, что мертвые – живы, но те, кто живут, скоро должны умереть. И что я могу бежать, к ней или прочь, но это ничего не изменит. Я погибну.