Страница 26 из 26
11 июня 1826 года на плацу около главных янычарских казарм 200 солдат появилось в униформе европейского образца. Два дня спустя около 20 тысяч янычар собрались с криками: “Мы не хотим военных упражнений неверных!” Они опрокинули котлы для плова[224] и угрожали пойти на дворец Топкапы. Махмуд II сумел овладеть положением и объявил: или янычар перебьют, или по руинам Стамбула будут бродить кошки. Султан заручился поддержкой артиллерийского корпуса и других ключевых армейских частей. Когда артиллеристы повернули пушки против янычар, погибли сотни человек. 17 июня янычарский корпус был распущен[225].
Европеизации подверглись не только мундиры. Главным музыкальным гувернером султанского двора был назначен Джузеппе Доницетти, старший брат Гаэтано Доницетти, автора оперы “Лючия ди Ламмермур”. Джузеппе Доницетти написал для своего работодателя два государственных гимна (явно в итальянском духе) и организовал военный оркестр европейского образца, с которым разучивал увертюры Россини. Ушли в прошлое большие барабаны, некогда пугавшие защитников Вены. Французский журнал “Менестрель” в декабре 1836 года сообщал:
В Стамбуле умерла в муках древняя турецкая музыка. Султан Махмуд любит итальянскую музыку и насаждает ее в войсках… Особенно он любит фортепьяно – до такой степени, что заказал в Вене множество инструментов для своих дам. Не знаю, как они намерены учиться играть, поскольку ни одна пока нисколько в том не преуспела[226].
Долмабахче, дворец Абдул-Меджида I, построенный в 1843–1856 годах, – самый долговечный символ эпохи реформ. В Долмабахче 285 комнат, 44 зала, 68 туалетных комнат и 6 бань-хамамов. 14 тонн золота пошло на украшение потолков (с которых свисает 36 люстр). Наверху великолепной Хрустальной лестницы – Церемониальный зал с цельнотканым ковром площадью около 130 м² и люстрой весом более 4 тонн. (Похоже одновременно на Центральный вокзал Нью-Йорка и декорации Парижской оперы.)
После этого туркам осталась только научная революция. Правительство признало в 1838 году: “Религиозное знание служит нашему спасению в будущей жизни, наука служит совершенствованию человека в этом мире”. Однако лишь в 1851 году было созвано Собрание по делам знаний (Энджюмен-и даниш), устроенное по образцу Французской академии (предполагалось, что его члены “весьма сведущи в учении и науке, поскольку прекрасно владеют одним из европейских языков”), а десятилетие спустя – Османское научное общество (Джемийет-и имийе-и османийе)[227]. Одновременно к западу от Стамбула было создано нечто вроде промышленной зоны, где разместили заводы по производству оружия и униформы. Казалось, что Турция наконец открылась Западу[228]. Ориенталист Джеймс Редхаус (его пригласили преподавать в военно-морской инженерной школе, Хендесхане-и бахри хумаюн, когда ему было 17 лет) многие десятилетия трудился над тем, чтобы перевести английские книги на турецкий язык и составить словари, грамматики и разговорники, которые сделали бы европейское знание доступным для турок, а заодно улучшили имидж их страны. В 1878 году Ахмед Мидхат-эфенди начал печатать газету “Толкователь истины” (Терджюман-и хакикат), в которой публиковал и собственные работы, в том числе “Путешествие по Европе” (Аврупада бир джевелян; 1889) с описанием впечатлений от Всемирной выставки в Париже (1900) и ее “галереи машин”[229].
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
224
Котел – один из символов янычар. Опрокидывание котлов было символическим жестом, призывом к неподчинению и мятежу. – Прим. пер.
225
MANSEL Constantinople, pp. 2}γff.
226
Araci Donizetti, p. 51.
227
ÏHSANOGLU Science, Technology and Learning, pp. 170ff.
228
CLARKE Ottoman Industrial Revolution, pp. 6γf.
229
FlNDLEY Ottoman Occidentalist.