Страница 113 из 268
– Ну что, Илья? - не выдержал, наконец, младший Атамановский.
– Да ничего. - не отрывая глаз от Шамиля, отрывисто бросил тот. - Знаете что, Николай Дмитрич? Не надо мне денег. Вы его не мучьте, пускайте на племя, - и всё. Зарема с ума сойдёт от счастья, ежели вы ей такого прынца в стойло запустите.
– Ты боишься?
– Не боюсь. Животину жалко. Они иногда, ежели их обломать, от одной гордости подохнуть могут всем назло. У вас так ни выезда, ни племени не будет, и деньги потеряете.
– А ежели не обламывать, Илья? - осторожно спросил Николай Дмитриевич. - Ну, есть же у тебя слово петушиное…
– Ай… - недовольно отмахнулся Илья. - Дураки наши врут, а вы слушаете.
Он сделал несколько шагов к загону (Шамиль коротко, тревожно всхрапнул, но не тронулся с места), замер и ещё минуту стоял, глядя то себе под ноги, то на простирающуюся за загоном, нежно зеленеющую степь. Затем коротко вздохнул и, раздвинув плечом мужиков, решительно шагнул за загородку.
– Илья, подожди! Что ты, чёртов сын! - испуганно бросился за ним Атамановский. - Оберни хоть колени, он тебя сожрет! Да нагайку возьми!
– Осади назад, ваша милость! - не оборачиваясь, рыкнул Илья, и Николай Дмитриевич невольно отшатнулся. - Бог не выдаст, жеребец не съест! Без нагайки как-нибудь…
– Шамиль его убьёт. - убеждённо сказал Петька. - Nicolas, отзови Илью назад, это же ужас что такое будет!
Старший Атамановский молча отмахнулся. Мужики, стоящие кучкой, насторожённо загудели. Шамиль стоял у загородки как вкопанный, похожий на отлитую из золота статую, но тёмно-фиолетовый, влажный глаз внимательно смотрел на идущего к нему Илью. Тот приближался неспешным спокойным шагом - и не остановился даже тогда, когда Шамиль, зло заржав, отбежал в сторону.
– Илья, ступай назад! - дружно заорали оба Атамановские. - Возвращайся!
Ни конь, ни цыган даже ухом не повели. Илья подошёл к Шамилю вплотную и протянул руку. Тот шарахнулся, ударив копытами по воздуху. Илья остановился. Подождал, пока Шамиль перестанет всхрапывать и прижимать к голове уши, и снова пошёл вперёд. На этот раз жеребец брыкать не стал - лишь сердито прянул в сторону, пренебрежительно мотнув красивой головой.
– Ну, не балуй, золотенький. - ласково сказал Илья. - Самый ты мой красивый, самый ясный мой… Вот какой у нас жеребчик завёлся! Что характер есть - это хорошо, очень даже… Без характера ни коня хорошего, ни человека путёвого не бывает. Иди ко мне. Ну… Ну… Иди, ма-а-аленький… А смотри, что у меня есть!
Шамиль недоверчиво посмотрел. И с видом невероятной брезгливости, чуть ли не морщась по-человечески, снял губами с ладони Ильи затасканный, полуобсосанный, весь в табачной крошке кусок сахара. Зрители за загородкой разрядились единым восторженным вздохом. И ни они, ни сам Шамиль не поймали тот миг, когда Илья, словно подхваченный резким ветром, взвился на спину жеребца. Короткая тишина - и бешеный, пронзительный чертенячий визг оскорблённого Шамиля, который вскинулся на дыбы, задрал передние копыта, тут же припал на них, брыкнул задними, пошёл вкось, присаживаясь и намереваясь опрокинуться на спину, чтобы раздавить непрошеного седока. Илья тут же свесился набок, собираясь переместиться под брюхо, но Шамиль передумал падать, снова поднялся на дыбы, заржал, ударил копытами в землю и сорвался с места.
– Понёс… Понёс! - взволнованно закричал Атамановский, прыгая в толпе взбудораженных мужиков и размахивая фуражкой, как мальчишка.- Илья держится!
– Но в поле Шамиль его непременно сбросит! - Петька проворной белкой взбирался на липу у калитки. Усевшись в развилке, он вытянул шею и закричал, - Боже мой! Кажется, ещё сидит!
– Вот дьявол… - нервно рассмеялся Николай. - Одно слово - цыган!
Мужики облепили загородку, как вороны, оживлённо переговариваясь и маша руками в степь, но конь со всадником давно исчезли из виду. Атамановский, задрав голову, кричал:
– Петька! Ты там видишь их?
– Вижу… Вижу… Нет, уже не вижу! Улетели! - некоторое время Петька всматривался в пустую степь, загородив глаза от солнца щитком ладони, а затем вполголоса растерянно спросил:
– Да ты наверное знаешь, что Илья бросил конокрадство?
Старший брат ничего не ответил и лишь ожесточённо принялся тереть подбородок. Прошло около получаса. Мужики возле ограды уже не галдели, а стояли недвижными идолами, меланхолично глядя в степь. Атамановский мерил шагами загон, время от времени коротко поглядывая в ту сторону, куда умчались Шамиль с Ильёй, хмурился, но молчал. Его младший брат так же молча сидел в развилке липы. И внезапно весь двор, казалось, зазвенел от его вопля:
– Скаче-е-ет! Скаче-е-ет!
– Кто скачет?! - подскочил к дереву Николай Дмитриевич. - Шамиль? Один?!
– Нет! Илья верхом! Возвращаются!
– Ф-фу-у… - шумно, не скрывая облегчения, выдохнул Атамановский.
И, растолкав мужиков, побежал по полю навстречу идущему неспешной рысью золотому жеребцу. Илья, издали заметив бегущего, хлопнул ладонью по крупу Шамиля, и тот прибавил ходу, переходя в галоп.
– Ну, что ж вы навстречь рысите, Николай Дмитрич? Мы с Шамилькой и сами подъедем, не гордые…
– Илья! Чёрт! Ну, как ты?! Мы чуть не умерли со страху! Что ж ты, нечистый, без седла, без узды даже… Он ведь убить тебя мог! Ну нет, больше я с тобой не связываюсь! Ещё один такой раз - и со мной сделается удар!
– Да бро-осьте, ваша милость… - Илья спрыгнул на землю, похлопал по спине Шамиля, начал любовно отирать рукавом его спину и бока, потемневшие от пота, не замечая собственной мокрой между лопатками рубахи.
– Запарился, мой хороший, убегался… Расчудесная скотинка, Николай Дмитрич, второй раз в жизни на таком сижу!
– А первый - на ком? - ревниво спросил Атамановский.
– Да было дело давнее, в Орловской губернии… - Илья вздохнул, вспоминая своего чагравого, год назад подаренного Митро. - Да вы не тревожьтесь, Шамиль не хуже будет. Садитесь сами теперь покойно… Пётр Дмитрич, да ну что ж вы целоваться-то, провоняете весь потом-то!
Но спрыгнувший с дерева Петька так страстно кинулся обнимать Илью, что тот, смущённо улыбаясь, был вынужден ответить.
– Боже мой, какие же вы, цыгане, молодцы! Илья, ты, верно, знаешь лошадиный язык?! Как ты это сделал?! Я, видит бог, ни разу в жизни такого не видал! Если бы мне только хоть раз… Но конца восторженной речи мальчика Илья не услышал: к загону летел всадник на гнедой кобыле, молотя босыми пятками в её бока и истошно крича:
– Смоляко! Смоляко-о! Илья!
– Чего орёшь? - Илья узнал сидящего на спине кобылы Ваську - десятилетнего внука Стехи. - Что стряслось? У нас?
– Иди домой! Меня бабка послала, сказала - скачи немедля… - мальчишка съехал из седла на землю, упал, вскочил, зачастил:
– Бабка послала! Велела - живо! Велела - найди где хочешь! Чтоб домой бёг!
Там твоя Настя… Дальше Илья не дослушал и без единого слова вскочил на гнедую. Мальчишка помчался следом, догнал, на ходу прыгнул в седло позади Ильи, пронзительно гикнул, и кобыла карьером вынесла обоих из загона.
– Илья, подожди! Деньги-то!.. - бросился было вслед Атамановский, но гнедая, вспугнув заполошно кудахтающий выводок кур, уже исчезла за углом, и стук копыт затих.
Когда Илья с мальчишкой за спиной подлетели к дому, там уже стояла толпа цыган. Мужчины сидели под забором, дымили трубками, жевали табак, молчали. Молодые цыганки встревоженной кучкой стояли у крыльца, тут же вертелись дети. Увидев Илью, все разом зашумели, замахали руками:
– Смоляко! Да где тебя носит?
– Весь город обегали, Конную сверху донизу перерыли, всех перепугали!
– Васька молодец - нашёл!
– Началось у Настьки? - хрипло, ещё не переведя дыхания после скачки, спросил Илья. Не дожидаясь ответа, вспрыгнул на крыльцо, но в него вцепилось сразу несколько рук.
– Ошалел? Куда?! Не кобыла, чай, рожает, баба!
Опомнившись, Илья шумно выдохнул, отошёл. Сел было на землю, но тут же вскочил снова.