Страница 4 из 47
— И никаких скандалов?
— Во всяком случае, я ничего не слышал. У него чертовски красивая жена и четверо ребятишек. Пару лет назад несколько церквей на Стейтен-Айленде и в Нью-Джерси жаловались, что он переманил их прихожан, но такое происходит постоянно. Не исключено, что он удовлетворяет духовные потребности людей лучше, чем их местные пастыри.
— Парень настолько хорош, что начинаешь сомневаться, правда ли это.
— Именно это я и сказал Уолстону, нашему редактору по религиозным вопросам, когда прочитал в недавнем воскресном выпуске его опус, посвященный Бэю. Но Уолстон клянется, что это — подлинный Бэй. Кроме того, падре помещает свои деньги, церковные, я хочу сказать, туда, где они больше всего нужны. Храм с Серебряным Шпилем основал несколько приютов для раздавленных жизнью женщин и ночлежек для бездомных на Манхэттене. Церковь оплачивает весь работающий там персонал и все текущие расходы. О'кей, я произнес более пяти фраз, теперь ответь мне всего одной на первый вопрос: почему Вулф заинтересовался Бэем? И еще одной на второй: не может ли случиться, что наш добрый Преподобный все же окажется колоссом на глиняных ногах?
— Не могу ничего ответить, потому что у меня нет ответов и для себя. Но можешь утешиться тем, что, если что-то произойдет, ты узнаешь об этом первым.
— Да, как говорится: «Я уже отправил чек по почте, сэр», — проворчал Лон и закончил разговор, пробормотав нечто отдаленно напоминающее «пока».
Я положил трубку на место и едва успел вскрыть конверты и положить корреспонденцию на стол Вулфа, как послышался скрежет лифта, возвещающий о нисхождении моего босса с заоблачных высот.
— Доброе утро, Арчи. Надеюсь, вы хорошо спали? — спросил он, обходя стол и размещаясь в кресле, специально сконструированном так, чтобы выдерживать вес в одну седьмую тонны. Этот вопрос я слышал от него по утрам, наверное, уже несколько тысяч раз.
— Подобно младенцу, — ответил я, как уже отвечал несколько тысяч раз.
На этом закончился наш ежедневный ритуал. Он быстро просмотрел письма и, не обнаружив там ничего для себя любопытного, нажал кнопку на крышке стола. Звонок раздавался в кухне, извещая Фрица о том, что пора нести пиво — а именно две бутылки «Реммерса». Затем Вулф извлек на свет очередное чтиво. На сей раз это был «Знак Марса» Джона Нобла Уилфорда. Судя по всему, он вознамерился посвятить чтению все время до ленча.
— Прежде чем вами окончательно завладеет идея отправиться на Марс ближайшей ракетой, я хочу сообщить, что у нас был посетитель.
Он демонстративно отложил книгу, состроив при этом страшно недовольную мину. Надо заметить, что его лицо обычно принимает такое выражение, когда что-то нарушает его жизненные планы. Губы Вулфа не двигались, но в его осуждающем взгляде я прочитал вопрос: «Так кто же посмел нарушить наш покой?»
— Заходил один джентльмен, — начал я в тот момент, когда в кабинет вошел Фриц с двумя бутылками и высоким стаканом на подносе. — Босс этого джентльмена получает записки угрожающего содержания и хочет прибегнуть к вашим услугам, чтобы найти автора.
Все с тем же недовольным выражением на лице Вулф налил пива и, подождав, пока пена осядет, ледяным тоном произнес:
— Продолжайте.
— Вам, так же как и мне, прекрасно известно состояние наших финансов на сегодня, — заявил я.
Вулф набрал полную грудь воздуха, медленно выдохнул и, глядя на меня сузившимися глазами, пропыхтел:
— Мне противен ваш бессвязный лепет, Арчи. Я с тоской понимаю, что не обрету покоя до тех пор, пока вы не облегчите душу. Поэтому выкладывайте.
Это было вовсе не легкое дело.
— Помните, как вы однажды сказали, что занятие клиента имеет малое значение по сравнению с теми проблемами, которые он перед нами ставит?
— Я высказал эту идею в связи с конкретным делом и при весьма нетривиальных обстоятельствах, если вы соблаговолите вспомнить.
— В течение многих лет мы постоянно оказываемся в нетривиальных обстоятельствах: держу пари, что и сейчас перед нами необычное дело.
Я взглянул на Вулфа, но его физиономия по-прежнему не выражала никакого интереса. Однако это никогда не могло остановить меня, и я продолжил:
— Человек, получающий записки с угрозами, личность весьма известная. Может быть, вы о нем слышали. Его зовут Барнаби Бэй.
— Ах этот... церковный фигляр.
— А вот и не «ах этот». Я знаю, насколько высоко вы цените мнение нашего друга мистера Коэна, а он говорит, что Бэй вовсе не фигляр.
— Вам даже неизвестно значение этого слова, — прорычал Вулф.
— Вот и неправда. Я посмотрел его в словаре после того, как некто несколько лет назад применил его именно в этой комнате по отношению к вам. Кстати, это был второй человек, назвавший вас фигляром. Если вас назовут так еще хотя бы раз, то мне придется в это поверить. Так или иначе Лон считает Бэя умным, честным, серьезным человеком и первоклассным проповедником. И это не говоря о добрых делах, которые его церковь творит для несчастных женщин и бездомных бродяг, открывая для них ночлежки на Манхэттене.
— Весьма похвально, — ответил Вулф, без всякого, впрочем, энтузиазма. — Посоветуйте ему поговорить по поводу записок с полицией.
— Я так и сделал, но, по словам Ллойда Моргана — так зовут посетителя, — Бэй стремится избежать огласки, которая неизбежна, если он обратится в полицию.
— Принимая во внимание характер его деятельности, такая линия поведения представляется мне чересчур скромной.
— Ваше последнее высказывание кажется мне не слишком благородным. Однако что вы скажете, если я предложу подробнее пересказать мой разговор с мистером Морганом?
Вулф вздохнул и закрыл глаза, видима, надеясь, что я исчезну. Но поскольку я остался на месте, он произнес:
— Похоже, что вы намерены донимать меня независимо от того, хочу я этого или нет. Поэтому выкладывайте.
В прошлом мне приходилось воспроизводить для Вулфа многочасовые разговоры, не пропуская при этом ни слова. Пересказать же короткую беседу было раз плюнуть. Закончив рассказ, я положил записки перед ним на стол и заметил:
— Вы, может быть, найдете их любопытными.
Вулф скривился, но все же целых девяносто секунд молча изучал листки, стараясь не прикасаться к ним даже кончиками пальцев.
— Каждый, кто мало-мальски знаком с конкордансом, мог состряпать их за десять, самое большее за пятнадцать минут.
— О'кей. Я готов признать существование пробелов в моем образовании, сэр. Что такое конкорданс?
— Весьма обнадеживающее признание. Конкорданс, Арчи, — библейский предметный указатель. Им снабжены многие издания Библии. Вернемся к мистеру Моргану, — произнес он, отодвигая от себя листки.
— Что я должен ему сказать?
— Чтобы он обратился в полицию, естественно, — выпалил Вулф и уткнулся в свою книгу. Прожив много лет под одной крышей с гением, я твердо усвоил по крайней мере одно: бывают моменты, когда следует прекратить давление на него и дать отбой, хотя бы на время. Поэтому я оставил Вулфа с его книгой и пивом, а сам вернулся к индексации почек орхидей, что заняло все мое время вплоть до ленча.
Среди неписаных правил дома из бурого известняка неукоснительно соблюдалось одно: не обсуждать за едой дела — как текущие, так и намечающиеся. Пока мы поглощали запеченные мэрилендские крабы и королевский салат (рецепт самого Фрица), усугубляя их чесночными крутонами, Вулф разглагольствовал о целесообразности трансформирования США в сторону уменьшения числа штатов до двенадцати, в самом крайнем случае — пятнадцати. Я в основном слушал, жевал и одобрительно кивал, не осмеливаясь спросить, что будет делать остальная часть страны, если исчезнет Калифорния как объект всенародного издевательства.
Как обычно, после ленча мы вернулись в кабинет для того, чтобы выпить кофе. Однако я все еще не был готов вновь развернуть кампанию в пользу Бэя. Вулф читал до тех пор, пока не настало время вечернего свидания с орхидеями, а я подвел баланс в чековой книжке, расплатившись по счетам, и перечитал в «Газетт» отчет о безумном матче «Мете» с Цинциннати, когда мои ребята во втором иннинге заработали шесть очков одним ударом, а противник совершил одновременно три непростительные ошибки.