Страница 8 из 50
Если вы работаете над докторской диссертацией, то не вырветесь из-под власти авторитетов, пока вам не исполнится сорок пять. Но и тогда вы не достигнете полной свободы. Вы всегда узнаете автора, который очень зависит от авторитетов, по количеству ссылок на чужие труды, которыми он сопровождает свой текст. Требуется мужество, чтобы иметь собственное мнение и предоставить другому человеку возможность самостоятельно проверять, насколько вы авторитетны.
Давайте сравним, например, профессора, который выступает по телевидению, и спортсмена, который дает интервью. Академик будет говорить с запинками, хмыкать и задумываться, и вы поневоле засомневаетесь — а знает ли он, о чем говорит? Что мешает ему выражать свое мнение? Потом вы посмотрите интервью с бейсболистом, который говорит просто и ясно. Он выражает свои мысли уверенно, делает суждения легко. На меня это всегда производило впечатление. Этот атлет освободился от власти авторитетов лет в семнадцать-восемнадцать, когда стал лучшим игроком на поле. А бедный профессор так и работал под властью авторитетов до самой старости, пока не стало поздно что-то менять. А теперь ему пора уходить.
В определенный момент жизни общество требует от крошечного зависимого существа превратиться в ответственного и деятельного человека, который уже не просит маму и папу о помощи, а сам становится мамой или папой.
Роль ритуалов инициации подростков в более древних культурах, чем наша, заключалась в том, чтобы дать толчок психологическим изменениям, и неважно, может ли инициируемый посчитать, сколько будет 2+2 или 962,000+X. На современного человека ответственность обрушивается внезапно, без всякого мифологического оформления. Человек, который разрывается между чувствами зависимости и ответственности, — это невротик, он мечется, пытаясь двигаться сразу в двух направлениях.
Невротики — это люди, которые не смогли полностью преодолеть психологический барьер. Когда что-то случается, первая их реакция: «Где же папа?» А потом вдруг приходит осознание: «О Господи, так я же сам теперь папа!» Эти сорокалетние дети, рыдающие на кушетке психоаналитика, поначалу реагируют на происходящее с ними как люди зависимые, а потом внезапно вспоминают: «Стоп, я же взрослый!»
Итак, все растут, подчиняясь авторитетам и опасаясь наказания, постоянно оглядываясь на людей с более высоким статусом в ожидании одобрения или осуждения. А потом внезапно приходит время, и вам-подростку нужно срочно повзрослеть, взяв на себя ответственность за собственную жизнь. Все накопившиеся за двадцать лет привычки автоматически подчиняться авторитетам должны уйти в прошлое — теперь вы сами себе авторитет. Обряды инициации в примитивных обществах и ритуалы, связанные со вступлением в подростковый возраст, сохраняются до некоторой степени в ритуале конфирмации, когда епископ совершает миропомазание и пробуждает вас к взрослой жизни, оставляя детство в прошлом.
У аборигенов племени Аранда в Австралии, когда мальчики становятся дерзкими и матери уже не могут с ними справиться, женщины собираются все вместе и задают им хорошую трепку. А потом, несколько недель спустя, происходит кое-что интересное. Взрослые мужчины, нарядившись в костюмы, изображающие богов, о которых мальчикам рассказывали с младенчества, появляются на лодках, вооруженные ревунами[13], всякого рода трещотками и другими ужасными шумовыми инструментами. Мальчики бегут к матерям в поисках защиты, но мужчины хватают убегающих и похищают их, — так что Мама уже не поможет, теперь придется заботиться о себе самостоятельно.
А впереди не ждет ничего хорошего. Вот, например, одно из небольших испытаний: мальчишек сажают возле густых кустов, за плотной завесой которых явно идет праздник с танцами. Мальчикам запрещают на это смотреть. А что будет с тем, кто осмелится ослушаться? Его убивают и съедают.
Это, безусловно, один из способов справиться с извечной потребностью подростков делать все наперекор. Просто уничтожить любого молодого человека, который не желает сотрудничать с обществом, под защитой которого он находится. Конечно, недостаток этого метода заключается в том, что община теряет одаренных людей, ведь выживают только послушные мальчики.
Через некоторое время каждого мальчика приглашают посмотреть на то, что происходит за кустами. И вот он садится по другую стороны от завесы — испуганный ребенок двенадцати или тринадцати лет. С противоположного конца танцевальной площадки приближается странный человек и начинает исполнять обряд Мирового Кенгуру. Затем выходит Мировой Пес и нападает на него. Все представление является частью мифа о тотемном предке. Мальчишка сидит с краю, наблюдая за ритуалом,- и вдруг два взрослых выскакивают и набрасываются на него! Они прыгают снова и снова!
Никогда не забыть ему теперь ни Кенгуру, ни Пса. Может быть, все это не так уж сложно и изысканно, зато главное уж точно останется у ребенка в голове. Ранние образы отца и матери тускнеют, образы тотемных предков затмевают их.
Удивительные события продолжаются: начинаются новые красочные ритуалы, и над мальчиками совершается обряд обрезания. Им дарят особый предмет под названием тьюрунга[14], который будет залечивать их раны и защищать, став личным амулетом и выполняя другие важные функции. Мужчины кормят мальчика своей собственной кровью. Они делают надрезы на своих руках и других частях тела, и ребенок питается этой кровью: с головы до ног он покрыт кровавыми подтеками и сгустками.
Когда все заканчивается, ребенок уже не тот, что до начала ритуалов. Столько всего произошло. У него теперь другое тело, другая душа, обновленным его отправляют назад к девочкам, одна из которых — дочь того, кто совершал над ним обряд обрезания, — предназначена ему в жены. У бывшего ребенка нет выбора, он не может принимать самостоятельных решений. Он не может сказать: «Мне так не нравится. Я хочу по-другому». Теперь он уже маленький мужчина и должен вести себя, как подобает члену этого племени16.
Эти общества постоянно борются за выживание, и человек, который прошел обряд инициации по правилам этого общества, должен пройти через инициацию так, чтобы его спонтанные реакции соответствовали потребностям этого общества. Общество формирует его по своим правилам, превращая в часть единого организма. Никаких там особых мнений, пожалуйста.
Таким образом, в обществах с традиционной культурой зрелость наступает при условии подчинения культурным традициям. Вы становитесь выразителем нравственных норм и порядка. Вы способствуете их осуществлению. Вы верите в них. Вы являетесь их воплощением.
В нашей культуре требования иные. Мы требуем, чтобы студенты и подростки мыслили критически, работали головой, становились личностями и брали на себя ответственность за собственную жизнь. Мне кажется, что некоторые из них начинают делать это рановато, но в целом принцип содержит в себе значительный творческий потенциал. Однако в связи с этим возникает новая проблема с мифологией. В отличие от традиционных культур, мы не пытаемся так активно запечатлеть традицию в сознании индивида, что он превращается просто в ходячее подобие того, что существовало раньше. Скорее, дело в том, чтобы развить индивидуальность, — и в этом заключается особая проблема Запада, что может показаться вам новым и удивительным.
Например, в Индии ожидается, что человек будет вести себя в полном соответствии с законами своей касты. Старый известный ритуал сати — когда женщина бросалась на погребальный костер покойного мужа, чтобы сгореть вместе с ним, — ритуал, который вызывает у нас такое неприятие, восходит к санскритскому понятию «сат», женский род глагола «быть». Женщина, которая полностью исполнила свой долг жены, есть нечто существующее, она есть жена. А та, которая откажется соблюдать «сат», этот основополагающий закон, станет «асат» — «никем».
13
Ревун — деревянная дощечка, наподобие пращи, привязанная к веревке, которая при раскручивании над головой издает громкий ревущий звук; используется в ритуальных целях.
14
Тьюрунга (чуринга) — каменная или деревянная пластинка особой формы, покрытая росписью, согласно верованиям племени — вместилище души или духов предков.