Свобода

...Может, Генерал вообще не в курсе этого секретного вызова?!. Может, все это нужно кому-то... для каких-то темных целей...

...Холодный пот прошиб профессора... Ему представился Генерал, лежащий в крови в одной из ярко освещенных, завешанных коврами комнат на втором этаже...

...Вытерев платком вспотевший лоб, опять припомнил текст о старческом психозе... ...Все от усталости и слабости... - подумал он. Завтра же надо будет на несколько дней отпросится у главврача и остаться дома, сходить на рынок, купить там успокоительных трав, заваривать и пить их днем и вечером.

Профессор вытащил из жилетного кармана часы, нажал на кнопку. Было без пятнадцати восемь...

...Нет, ну это уже слишком... - подумал профессор и, взяв портфель, решительно направился к выходу...

Но потом на миг задержался, подойдя к давешней двери, несколько раз подергал ручку, но дверь не открылась... Тогда он кончиками пальцев осторожно постучал. Снова никто не отозвался...

...После этого профессор, поправив очки, решительно зашагал к выходу, открыл дверь и вышел во двор... Часовые все также стояли, не шелохнувшись...

...Профессор хотел у них о чем-то спросить, но, тут же передумав, спустился по мраморным ступенькам.

...Погода вдруг изменилась... казалось, и двор уже не тот, что прежде... Деревья, до этого тихо шелестевшие листьями, сейчас раскачивались из стороны в сторону, голодным волком выл ветер, двор резиденции был охвачен угнетающим гулом, струи фонтанов, подхваченные ветром, страшным водоворотом возносились куда-то ввысь...

...Профессор долго стоял в задумчивости на этой границе между мраморными ступеньками резиденции и воющим, ветреным, темным двором... И вдруг ему показалось, что кто-то откуда-то тайком наблюдает за ним...

Стало не по себе... Расстегнув пальто, достал из жилетного кармана серебряные часы, открыл крышку...

...Уже восемь.

...Довольно... Быстрыми шагами спустился он во двор, прошел мимо извивающихся под порывами ветра струй фонтанов, кустов акации, утративших былую царственность и беспорядочно переплетавшихся ветвями, мимо деревьев, напоминающих сборище уродливых ведьм, и направился к дороге...

...Дорога, ведущая к выходу, была в некотором отдалении. По краям в ряд стояли фонари в человеческий рост со странными, похожими на шапки, плафонами.

Профессор шел, придерживая рукой улетавшую под порывами ветра шляпу.

...Сыпал мелкий снег...

...Дорога все более сужалась... Впереди уже не было видно никаких фонарей, и отсюда казалось, что где-то у края чащи дорога оканчивается черной пропастью...

...Профессор остановился, обернулся назад.

Он прошел уже порядочно. На втором этаже резиденции в нескольких комнатах горел свет...

Вдруг вспомнились испуганное, бледное лицо главврача, беспокойные глазки министра...

Завтра с самого утра телефон опять затрезвонит. Главврач и министр, перебивая друг друга, будут допрашивать его. А он сможет только сказать: "... знаете, господин министр, я полтора часа прождал там, на первом этаже. Но никто меня не вызвал, я и ушел..."

И в ушах его загудел бас министра:

- Вы должны были ждать. Хоть до самой ночи. Ведь речь шла о Самом... Вы хоть представляете, где и кого ждали?!. Да и что значат полтора часа?!.

- Оставьте меня в покое! - ответит им он. - Вы сказали - езжай, я и поехал. Проторчал там полтора часа. И не знаю, что я мог еще сделать. Если вы так беспокоитесь, езжайте сами или пошлите кого-нибудь другого...

И тогда гримаса беспомощности исказит лицо министра. Он растерянно произнесет:

- Ведь... - и, не сказав больше ни слова, с уважением проводит его.

Зато потом это скажется на клинике. Начнется дефицит лекарств, инструментов, по каким-то "объективным" причинам будут месяцами задерживать зарплату.

...Перед глазами встали полубольные лица старых врачей клиники...

Так думал профессор, шагая по темной, неосвещенной части дороги...

...Где-то над самым ухом закричала сова... Профессор шел, слушая ее крики, и перед глазами предстала его маленькая квартира, тень неведомого Нечто, блуждающая по стенам, и мягкой могилой ожидающая его постель...

Куда же он торопится?! В то страшное место - частью уже оторванное от земли, в свой шаткий, как разбитый мостик, дом - в камеру смертников, где сны, кошмарным туманом унесут его душу черт знает куда...

От этой мысли профессор замер и долго стоял посреди темной дороги...

На одном ее конце сияла огнями величественная резиденция, другой - вел к томительно тесным снам...

Вчерашний сон - когда догнавший его у самых дверей квартиры Соглядатай опустил на его плечо свою тяжелую руку- вновь вызвал в теле знакомый отвратительный озноб...

После недолгих раздумий, решив, что чем позже вернется он домой, тем будет лучше, профессор поднял воротник пальто, повернул и быстрыми шагами направился к резиденции. Не такое уж простое дело - каждую ночь дожидаться рассвета.

...За освещенным окном на втором этаже он увидел чью-то тень. Подойдя ближе, уловил движение занавески на этом окне. Или это ему показалось?.. Но почему ему должно мерещиться такое?.. Должен же быть хоть один человек в этом огромном, залитом светом дворце, в этой крепости с широко открытыми дверями?..

Значит, теперь он должен дойти до резиденции, войти в вестибюль, сесть в одно из обитых бархатом кресел и дожидаться приглашения Генерала или еще кого-то - вот этого профессор не знал.

И неважно, сколько придется ждать этого приглашения. Здесь все таинственно и страшно, там - туманно и опасно...

Уже у самого входа в резиденцию профессор подумал, а может, все именно так и должно быть?!. Может, эта грозная тишина - привычная картина для резиденции?..

Все возможно... - профессор, нервно подумав, , ускоряя шаг.

...В вестибюле половина ламп на потолке уже была погашена...

Интересно, их погасили после его ухода или это последствия урагана, бушующего за окном?!.

...Как бы там ни было, это не предвещает ничего хорошего... - решил профессор. - ...Безлюдная резиденция, задержка приема у Генерала, погашенные лампы - все это что-то напоминало...

А напоминало все это начало очень плохого, опасного конца... - думал профессор, садясь в кресло с розовой обивкой, стоящее у самого входа. Он достал из портфеля трубку и, набивая ее табаком, почувствовал непонятную дрожь у него руки...