Страница 16 из 41
Только вот в чём проблема — парень всё ещё без сознания.
— Ты слышала? — я поворачиваюсь на Скотта и киваю.
— В чём дело? — Дитона явно беспокоят наши озадаченные лица. Мужчина скрещивает руки на груди.
— Голос, — только и успеваю я произнести перед тем, как тот снова раздаётся в голове.
Я выпускаю руки парней и касаюсь подушечками пальцев своего лица.
— Вы не слышали? — МакКолл обращается к Дитону, который лишь отрицательно машет головой.
Я инстинктивно подаюсь назад, когда осознаю, что голосов стало вдвое больше, и с каждым словом они становятся всё громче.
“Впусти меня”.
“Выпусти меня отсюда!”
“Впусти. Меня.”.
“Выпусти! Прошу!”
Я зажимаю голову ладонями и продолжаю пятиться назад до тех пор, пока не упираюсь спиной в шкаф.
— Брук? — зовёт Скотт.
Он идёт ко мне навстречу, делая совсем маленькие шаги, и вытягивает вперёд руку, словно хочет помочь. Кажется, он больше не слышит голоса.
— Ты не слышишь? … Голоса … Они кричат … — шепчу я.
Они не ведут диалог. Они просто гнут свою правду, пытаясь переубедить другого. И, кажется мне, я узнаю и второй голос. Это ногицунэ.
— Рейко может проникать в сознания других лис, помнишь?
— Да, да, преследующая лиса, док, — я злюсь от того, что меня пытаются заболтать, в то время, как всё, что я хочу — это снова слышать тишину.
— Так преследуй! Не будь преследуемой! Возможно, это рейко …
— Неужели, он хочет помочь? — спрашивает Скотт.
— Они ведь не плохие демоны.
— Но и не хорошие.
Я перестаю слушать бесполезный диалог МакКолла и Дитона, потому что голоса Стайлза и ногицунэ в моей голове заставляют меня зажмуриться. Я знаю, что это не поможет мне избавиться от внутреннего давления, но это единственное, что я вообще сейчас могу сделать.
Я чувствую, как чьи-то пальцы хватают меня за запястья, заставляя опустить руки. Я открываю глаза и вижу перед собой Дитона.
— Брук, сосредоточься.
— Я не понимаю, что нужно делать! — причитаю я.
— Тебе и не надо … Рейко знает.
Именно рейко воспользовался хвостом в ту ночь, когда ко мне пришёл Стайлз.
Именно рейко убил демона Они для того, чтобы спасти меня.
Он знает, что нужно делать. Он всегда знал. Мне просто надо дать ему немного свободы.
Я снова закрываю глаза, пытаясь сосредоточиться по совету Дитона. Я очищаю голову от всего, оставляя там лишь два голоса, к которым прислушиваюсь.
— Стайлз? — я делаю попытку произнести что-либо самой себе в голову.
— Брук? Брук, где ты?
— Стайлз, послушай меня … Тебе нужно проснуться.
— Что?
— Проснись, Стайлз. Стайлз, просыпайся!
Тишина в ответ.
— ПРОСНИСЬ!! — я кричу себе в голову со всей силой.
Однако, ответа снова не поступает, и я открываю глаза.
Оказывается, что я сижу на полу, буквально забившись в угол комнаты, хотя я точно помню, что до того, как закрыла глаза, я стояла у шкафа напротив стола, где лежит Стайлз.
Стайлз!
Я поднимаю глаза и вижу, что Скотт стоит, склонившись над своим другом. Встаю с пола и на ватных ногах подхожу к нему. Как раз в этот же момент Стилински садится на столе. Взгляд его медово—карих глаз тут же устремляется на меня.
— Как … ты? … Как?
Вместо ответа я издаю нервный смешок, потому что не знаю, что сказать, ведь всё за меня сделал рейко.
— Главное, что ты снова в сознании, — я упираюсь руками в холодную поверхность стола.
— Брук … У тебя кровь …
Я сначала бросаю удивлённый взгляд на Скотта, сказавшего это, а затем касаюсь пальцами губ и носа — и на коже действительно остаются красные следы.
— Но это же была просто царапина … — я снова стираю кровь тыльной стороной ладони.
Дитон подходит ко мне ближе, берет моё лицо в ладони и направляет на свет лампы. Затем оттягивает веки так, как обычно делают в больницах для того, чтобы проверить наличие травмы головы.
— У тебя, похоже, сотрясение, Брук, — задумчиво произносит мужчина. — Видимо, рейко потерял слишком много сил за последние сутки, а сейчас он ещё и помог тебе пробудить Стайлза … Хочет он приносить тебе вред или нет, но сейчас ему приходится забирать энергию у тебя, чтобы восстановить свою. Ты же знаешь, что демон — словно паразит. И если до этого ваше сожительство было положительно—нейтральным, то сейчас …
Я пытаюсь сконцентрировать внимание на лице и словах Дитона, но перед глазами всё медленно застилается пеленой. Мне кажется, что происходящее вокруг начинает проигрываться в замедленной съёмке.
— Когда рейко восстановит силы, он снова вылечит Брук?
Я не могу понять, кому из парней принадлежит голос. Я прикрываю глаза и потираю лоб. Оказывается, он покрылся испариной. Ногам становится тяжело держать меня, и я переношу вес корпуса на руки, которыми упираюсь в стол.
— Ребят … — произношу я, но мне кажется, что голос звучит слишком тихо.
— Это может быть опасно! Нам нужно отвести её в больницу!
— Ребят, что-то мне совсем нехорошо …
Ладони, липкие и мокрые от пота, соскальзывают с гладкой поверхности стола, и я падаю на пол, однако, удара не ощущаю, потому что меня успевают подхватить чьи-то руки.
Перед тем, как окончательно отключиться, я успеваю подумать о том, что рейко, наверняка, нет смысла убивать меня. Ведь он мог сделать это уже, как минимум, два раза, но не стал, и даже наоборот, каждый раз спасал меня. И всё потому, что без меня он не сможет существовать в полном смысле этого слова.
“Прости. У меня не было другого выбора. Обещаю, как только я восстановлю свои силы, я помогу тебе. Только и ты помоги мне. Я не злой, никогда не был таковым, и не хочу таковым стать. То, что стало с теми молодыми оборотнями, случилось потому, что ногицунэ был рядом со мной слишком долго. Представь, что может произойти, если мы не избавимся от него. Зло — это не я, но это есть ровно половина моей природы. И я не хочу калечить окружающих, но я буду, если ты сама этого захочешь”.
========== // what if i don’t have an anchor? ==========
— Она всё ещё без сознания …
— Ты же понимаешь, что нам следует подать заявление, Тереза!
— Куда? Ограбление и так произошло в доме шерифа!
— В ФБР, ЦРУ, мне всё равно! Что обычный шериф сможет сделать? К тому же, его сын-то в порядке, в отличие от нашей дочери, которая получила сотрясение мозга третьей степени!
— Кай …
— Тереза! Бедной девочке и так не сладко, и ты сама знаешь, почему, а тут ещё и это …
Я открываю один глаз, и белизна окружающего помещения вкупе с солнечным светом из окна тут же бьёт мне в лицо. Я щурюсь, оглядываясь вокруг: я лежу в кровати, немного выше той, на которой обычно сплю, на мне надет хлопковый халат без пуговиц.
Я определённо в больнице.
Мать и отчим, оказывается, разговаривают в коридоре, просто дверь в мою палату приоткрыта, и я могу слышать их диалог. Я поворачиваю голову в сторону окна и вижу на прикроватной тумбочке вазу с красивыми цветами и пакет апельсинов. Из—под него торчит уголочек бумажки, и я привстаю, чтобы вытащить его оттуда. Сложенное в несколько раз послание написано размашистым почерком, и первое, что бросается мне в глаза — это необычное написание буквы “i”, которая имеет завитушку вместо точки.
Надеюсь, у тебя нет аллергии на апельсины и хризантемы.
Я улыбаюсь, несмотря на то, что понятия не имею, от кого это. Просто потому, что мне никогда не дарили цветов.
Родители не торопятся входить в палату, и это даёт мне время осмотреться повнимательнее. Я встаю с кровати и направляюсь к окну, жалюзи которого открыты. Пейзаж, который я вижу, отличается то того, который я рассчитывала увидеть.
Я не в городе, в котором сейчас проживаю. Я всё ещё в Бэйкон Хиллс.
— Хэй! Я погляжу, кому-то уже лучше.
Я оборачиваюсь и вижу миссис МакКолл в дверном проёме. Моих родителей за её спиной нет, отчего удовлетворенно выдыхаю.
— Как ты себя чувствуешь, Бруклин?
Женщина закрывает за собой дверь и проходит вглубь комнаты. Я возвращаюсь обратно к постели и забираюсь на неё, поджимая под себя ноги.