Страница 27 из 48
— Я слышал, что ты, Рит, хорошо играешь, — произнёс Ян, когда мне снова представился случай составить ему пару. — Но пока я вижу только то, что ты хорошо проигрываешь.
— Да я клянусь тебе! — воскликнул Никита. Они с Сёмой сидели на диване, пока мы с Яном расположились на полу у них в ногах, потому что оттуда было удобнее управлять своим игроком (в моём случае это был один из революционеров, в случае Яна — один из военных).
Пытаясь показаться лучшим игроком, чем есть, я, прикусив язык, с силой принялась давить по кнопкам на джойстике. Только по тяжелым вздохам Никиты и смешкам Яна я поняла, что стреляла по своим же союзникам.
— О, Господи, — я взглянула на Яна, он качал головой и укоризненно косился на меня. — Мне тебя так жалко, что я даже не могу порадоваться своей победе.
— Жалко, знаешь, где? У пчёлки в одном месте, — прыснула я.
Сёма за моей спиной довольно заулюлюкал.
— Теперь я понимаю, почему ты её позвал, — сказал он, вероятно, Никите.
И я не смогла удержаться, чтобы не улыбнуться. А затем услышала, как в коридоре скрипнула входная дверь.
— Блин, — я обернулась и увидела, как Никита сжал челюсть. — Женя пришёл. Сидите, я сейчас.
Он резко поднялся с дивана и вышел из комнаты. Я притворилась, будто бы меня очень интересовали плакаты, развешенные на стенах, но сама раз за разом скользила взглядом в сторону двери, которую Никита оставил приоткрытой. Я видела тени, мелькающие в коридоре, и слышала голоса, хоть и не старалась прислушиваться.
Никита:
Я не собираюсь выгонять друзей из квартиры, которая, если ты не забыл, принадлежит не только тебе.
Женя:
Если ты не забыл, я пока единственный в этой квартире, кто зарабатывает деньги. И до тех пор, пока ты сидишь на моей шее, я буду распоряжаться тем, где ты спишь, тем, что ты ешь и тем, когда твои друзья могут приходить, а когда не могут.
Никита:
Ты знаешь, что мы с парнями собираемся у меня каждую пятницу.
Женя:
А меня это не особо волнует.
Никита:
А меня не особо волнует твоё мнение.
Женя:
Послушай сюда, ты …
Ян и Сёма подскочили на месте, словно ошпаренные, и я поднялась вместе с ними. Они выглянули из комнаты, замерев в дверном проёме, и натянули на лица едва ли искренние улыбки. Когда в борьбе между любопытством и разумом победило первое, я протиснулась между Яном и Сёмой, вытянув шею, чтобы хотя бы краем глаза глянуть на Никитиного брата.
— Парни! — произнёс Женя и кивнул каждому из них. — Мне очень неудобно, но ваши сегодняшние посиделки придётся отменить, я …
Но он не договорил, потому что тут же умолк, как только его взгляд пересёкся с моим. Несколько долгих мгновений мы изучающе разглядывали друг друга, и я успела заметить, что а)он был совершенно не похож на Никиту и б)всё равно был довольно красив.
— Привет, — Женя оказался первым, кто нарушил молчание.
— Привет, — сказала я.
— Это Рита, — представил меня Никита. Он почесал подбородок ногтем указательного пальца.
— Маргарита, значит? — уточнил Женя. — Марго?
— Нет, — я отрицательно покачала головой. — Рита.
— Ну как скажешь, Рита. Я Женя, брат этого болвана.
— Я знаю, — коротко кивнула я.
Женя улыбнулся мне, а затем снова повернулся к Никите и сказал:
— Ладно, у вас есть ещё один час.
С этими словами он проскочил мимо нас прямо по коридору и исчез за первой дверью направо. Никита шумно выдохнул и потёр переносицу большим и указательным пальцами.
— Играем дальше? — спросил он уже без особого энтузиазма.
— Пожалуй, я домой, — поднял руку Сёма. — Всё равно мама сегодня в ночную смену работает, а мне с малышнёй сидеть.
— Я тоже пойду, — согласился Ян.
Они оба прошли в коридор, быстро обулись, попрощались со мной (Сёма помахал рукой, Ян обошёлся лишь коротким кивком), обменялись рукопожатиями с Никитой и выскочили за дверь. Я продолжала топтаться в дверном проходе между комнатой и коридором, переминаясь с ноги на ногу.
— Ты можешь остаться, если хочешь. И, кстати, он, — Никита махнул головой в сторону двери, за которой минутой ранее исчез Женя, — не всегда такая сволочь, просто на сегодня у него наметились внезапные планы.
— Наверное, я тоже пойду домой, — сказала я.
— Ты не обязана …
— Брось, — я махнула рукой. — К тому же всё равно, кажется, я растеряла последние капли своего игрового таланта!
— И то верно, — пробормотал Никита, улыбнувшись.
Я мотнула головой, словно разочаровавшись в самой себе, и прошла в прихожую. Присев на специальный пуфик, служивший ещё и скрытым шкафчиком для обуви (я знала это, потому что дома у меня стоял похожий), я притянула к себе туфли, подцепив их пальцами за задник. Мне не надо было поднимать голову, чтобы увидеть, что Никита вперил в меня свои васильковые глаза. Я чувствовала это. Быстро расправившись с обувью, я встала, отдёрнула юбку и взглянула на Никиту в ответ.
— Я провожу? — спросил он.
Я покачала головой, но Никита продолжал смотреть на меня и улыбаться, и я поняла, что это был не вопрос вовсе. Скажу честно — спорить с ним я не стала потому, что была не против ещё немного времени побыть в его компании.
Наручные часы Никиты показывали пять минут девятого, когда мы вышли из подъезда и оказались на улице, где наступающий закат начал обозначаться бледно—оранжевыми красками неба. Я вжала голову в плечи и сложила руки на груди в попытке укрыться от прохлады весеннего ветра, пытающегося забраться за ворот моей светло—розовой рубашки поло.
— Прохладненько, — констатировал Никита, засовывая руки в карманы джинсов.
Он был в одной зелёной футболке с изображением неизвестной мне музыкальной группы, чей плакат я видела на стене его комнаты, потому что, как и я, был нагло обманут чересчур жарким утром. Я хотела сказать, что согласна, но прикусила язык, когда дрогнула из—за резкого порыва ветра, и потому лишь кивнула.
— Я могу объяснить дерзкое поведение моего брата, — сказал Никита спустя минут пять абсолютного молчания.
— Ты не обязан, — ответила я.
— Знаю. Просто он не всегда был таким, и я не хочу, чтобы ты подумала, что я весь такой из себя бедный парень из неблагоприятной семьи.
— Я так и не подумала.
— Знаю, — снова повторил Никита.
Я не понимала, к чему он вёл, и почему вообще пытался как—то оправдаться передо мной, но, взглянув на него краем глаза, я заметила, что его голова была опущена вниз, словно ему было стыдно.
— Мои родители очень хотели детей, — начал он, пиная на ходу каждый попадающийся под ноги крупный камень. — По крайней мере, мама так рассказывала. У них ушло около трёх лет на то, чтобы пытаться, и ещё полгода на то, чтобы окончательно принять решение взять ребёнка из дома малютки.
Никита умолк. Я не знала, что ему ответить.
— Когда Жене исполнилось семь, произошло чудо — мама забеременела мной. А когда мне исполнилось двенадцать, Женя стал задавать слишком много вопросов по поводу того, что он не похож ни на папу, ни на маму … Он уже учился на юридическом и подрабатывал помощником адвоката в одной конторе, и ему не составило труда узнать правду. Я всё думал: неужели Женька будет теперь меня ненавидеть? Но он купил мне крутой мобильный телефон с первой зарплаты и сказал, что, хочу я этого или нет, я — его младший брат, и родители у нас одни на двоих. Я был так рад, и мама пустила слезу от счастья, а отец назвал нас своими мальчишками … И, вроде, всё было так идеально, что даже казалось странным.
Никита снова замолчал. Я хотела подогнать его к кульминации монолога, но вовремя прикусила язык, подумав о том, что пора бы научиться слушать людей.
Мимо нас проехали несколько ребят на велосипедах, и я слышала, как они окликнули Никиту, но он даже не повернулся в их сторону, продолжая сверлить глазами землю, проплывающую под его ногами. Мне уже начало казаться, что Никита передумал откровенничать со мной, и сейчас решает, как бы тактичнее сменить тему, когда он наконец произнёс: