Страница 28 из 84
Помочь мне может только воробушек, охраннику в лазарете даны указания, меня даже близко не подпускать. Да мне это и не нужно. Не думаю, что нам стоит встречаться с Эриком, да и не уверена, что он бы этого хотел. А нужна ли я вообще ему? Конечно нет. Глупая, слабая, наивная до омерзения, жалкая. Снова станет цедить свои оскорбления сквозь зубы и расточать ядовитые, презрительные усмешки. Снова будет полосовать по мне надменным взглядом своих ледышек.
Мне не стоит его видеть, иначе, у меня никогда не получится избавиться от этого наваждения. От призрачной надежды — что когда-нибудь, и у меня может все сложится, и любовь, действительно будет присутствовать в моей жизни не как истерзывающее, ломающее, изгаживающее и уничтожающее чувство, будто отрава, словно бомба замедленного, часового механизма. Того, который рано или поздно рванет, снося все на своем пути. Которая меня растаптывает, выкорчевывает из тела бренные ошметки сгоревшей души. А будет дарить исцеление, питать новыми силами, возрождать. Та самая, от которой идет теплое излучение, которой хочется насыщаться до ликования. Которую не нужно прятать, скрывать или стыдится. Да хотя бы знать — что ты нужна, очень важно, бесспорно нужно, ужасно и до боли необходимо.
Его не интересует моя любовь, не интересны мои чувства, наверное… Я закрою их под замок, вырву из себя, прекращу любить, я устала страдать. Это меня убивает, заживо хоронит. Возьми же себя в руки, успокойся, сегодня он уйдет отсюда живым, а потом, ты сможешь его забыть, отпустить. Да, ты не нужна ему, совсем, наверняка… Но кроме тебя, ему никто сейчас не может помочь. Так что заткнись и вперед. Холодок пробежал по моей спине, стало трудно дышать. Нет… не сомневаться.
Прокралась тенью в лазарет, якобы к Роджеру за пилюлькой от головы, потом отправилась на поиски воробушка. Где она сейчас может быть? Пришлось обойти почти всю штаб-квартиру искренних, прежде чем приметила светлую головку Трис, снова пытается поговорить с Кристиной. Крис в ярости, даже из далека видно, как напряжена ее спина и раздуваются ноздри. Она не может простить, что ее подруге пришлось застрелить Уилла, пытаясь добраться до Бесстрашия и остановить моделирование. Да, это тяжело, горько и жутко, но если бы Трис не убила его, погибла бы сама. Пан или пропал, и никак иначе…
Увидев меня, Кристина скорчила кислую моську и глянула с таким отвращением, словно я совсем не человек, а мерзкая букашка. Зеленые глаза просто полыхали ненавистью и презрением. Смотрите сколько влезет, у меня давно имеется иммунитет, на такие взгляды, уже не привыкать. Ну да, да, я помню, я же «Шлюха Эрика», спасибо дорогая моя, что не даешь мне об этом забыть… Бывшая искренняя резко развернулась и ушла, практически ощутимо извергаясь проклятиями, Трис только сочувстующе погладила меня по плечу. Да плевать, смешно, но кажется я уже начала привыкать к тому, что все вокруг меня презирают. Ухватив подругу за руку я потащила ее к стене и усевшись на пол, стала подбирать слова, но не очень-то выходило.
— Ты пришла из-за Эрика, — утвердительно прошептала она. Интересно, это что, так очевидно или у меня на лбу написано? Немного покусав губы я все же решилась.
— Помоги мне, — совсем чуть слышно. — Я знаю, что не имею никакого права тебя просить. Знаю, что ты пострадала больше всех. Но я прошу тебя — помоги мне. Мне самой не справится.
— Ты веришь ему? — одними губами задала она вопрос и прямо посмотрела в глаза.
— Да! — пусть я сомневаюсь, но отвечать нужно твердо. Если я не буду ему верить, то никто не будет.
— Что нужно сделать? — четко, собрано и коротко. Вот она, настоящая бесстрашная. Сильный, отчаянный и храбрый воробушек.
Лезу в свою напоясную сумку, аккуратно достаю шприц с регенерирующей сывороткой. В Искренности их нет, так что спасибо тебе братишка за твою заботу. Эрик еще достаточно слаб, чтобы добраться до Эрудиции. А если за ним будет погоня, то ему не уйти.
— Регенерация. — кивает и осторожно прячет шприц в кармане. Ключи от наручников отправляются следом. — Я не смогу к нему пройти, да и не хочу его видеть. — голос срывается, сипит. Зажимаю ладони между коленей, пытаясь унять дрожь. — Я достану одежду, нужно будет передать. Нужно вывести его ночью на крышу, а дальше я уже сама справлюсь. Сможешь? — наши взгляды встречаются, у Трис глаза теплые, слегка обеспокоены, но дарящие поддержку. Мне больше некому доверять, не к кому обратиться и она это знает.
— Что ты потом собираешься делать, ведь все поймут, что без тебя здесь не обошлось? — волнуется. Милая, нежная девчонка, переживает за предательницу… Как-же все это… горько.
— Не беспокойся, я не пропаду. Главное, чтобы тебя не заподозрили. — если Тобиас узнает, тогда и ее счастье полетит в пропасть. Он не простит, наверное… — И не говори ему, что это моя авантюра. Ему не нужно ничего знать, пусть просто уходит и достанет диск. — попросила я. Пусть уходит, а я как-нибудь, постараюсь пережить. Попробую.
— Сделаю все, что смогу. — взяла она меня за ладошку и печально улыбнулась. Наверное, да не наверное, а конечно Трис не верит ему, что совсем не удивительно. Я сама сомневаюсь, но если ничего не делать, придется оплакивать его идиотскую смерть.
Девушка тихо встает с пола и уходит в направление лазарета, так, а мне нужно найти ему одежду. Придется вернуть ему оружие, попросить Райна встретить на крыше и помочь спуститься, если понадобится. Ладно, все, хватит нудеть и трястись как слабачка. Где здесь склады одежды?
Эрик
Вот тебе и игры со смертью, бл*дь. Умереть в бою, в плену, в пропасть прыгнуть, попасть под поезд, даже сохнуть от пули мелкой не так противно, как от пули, пущенной в лоб идиотским Стиффом. Ну надо так попасть, а? И че делать со всей этой радостью? Что на Фора нашло? Он обычно такой весь из себя справедливый, весь положительный такой. Какая ему радость, что меня не будет? Девку вроде не делим, долгов как бы нет… Как с цепи сорвался. Или муха какая-то укусила. Дорогу я ему тоже вроде нигде не переходил… А совсем даже наоборот.
Черт, как же противно, просто до блевоты. Ну надо так, а? И ведь ни с х*я пропадать, позволить этим эрудированным ублюдкам насадить нас на кукан! Меньше месяца назад мы еще были одной фракцией, а теперь мы никто и звать нас никак, в прямом смысле. И это бл*дь всех устраивает. Ну и какой из Итона лидер? Что он будет делать на базе в качестве лидера? Он никогда ничего не делал, кроме того, что исполнял приказы и злился на того, кто их отдает. А тут на тебе, целый лидер, бл*дь. Вот и поймешь каково это, когда люди мрут как мухи и ты не знаешь что с этим делать.
Как же ты можешь, Итон? Мы с тобой под одними пулями были, одним порохом дышали. Что с тобой случилось? Откуда в тебе это тупая упертость? Мы с тобой одних мальчишек спасали, один паек ели, прикрывали друг друга. В бою нет зависти, двойных стандартов, бой не терпит предательства, нет в бою никакого соперничества между своими. Когда ты успел забыть это, Итон? Давно пороху не нюхал? Все больше с неофитами, носишься с ними, жалеешь их, ну прям отец родной, бл*дь.
А потом вот эти твои неженки попадают в бой и растекаются теплой лужей, подставляя остальных под пули. Потому что боец может быть воспитан только в циничной, жесткой форме, без сожаления, без сомнения, управлять своим телом, управлять своим страхом. Да, последнее время лидеры поощряли именно соперничество между неофитами и мне казалось ты был против этого, Итон. А тут я вижу совсем другое.
Зачем тебе моя смерть, что она тебе даст? Тебя и так выбрали, я тебе не помеха. Твои люди сейчас похожи на детей, родители которых уехали и оставили их одних. Да! Теперь мы свободны! Ровно до тех пор, пока у вас есть еда в запасе и тепло. Как только начнете голодать и мерзнуть — возьмут вас тепленькими. Кто? Да кто угодно! Хоть Сэм, хоть Кан, да хоть бы даже и Джоанна. Потому что вы будете не способны сопротивляться, потому что вам нужен лидер. А ты, Итон, ни хрена ни разу не лидер. Потому что ты еб*анный Стифф. Потому что ты не можешь всадить в глотку нож без предварительной работы над собой. Потому ты перестал ездить с нами в рейды. Потому ты хочешь убить меня. Потому что когда ты все провалишь, люди придут ко мне и я вытащу их из той жопы, в которую ты их загнал. Потому ты и боишься меня.