Иду на вы

-═Не для того я тебя звал, чтобы хуле внимать!═-═осерчал, было, князь, однако тут же и успокоился.═-═Мир с Ольгою и мне не люб, но нельзя теперь по-иному. Войско киевское мы одолеть сумели б, и тем бы славу ратную себе сыскали. Да, на долго ли?! Что проку в той славе, коли на дюжину древлянских жен да малых детей один муж останется? И, добро ещё, коль не увечный. Долго ли тогда гостей незваных ожидать? Не поляне, так дреговичи, либо радимичи к нам пожалуют. А то и хазары, что давно уж на наши земли зарятся, аркан свой накинут. Разумеешь ли?

Воевода махнул рукой.

-═Воля твоя, княже.

-═Ладно. Я для чего тебя звал. Не верю я Ольге, коварства опасаюсь. Завтра, ты в посольство не езди, но оставайся во граде, да вели ополчению всему при оружии и в бронях быть. Дозоры на стенах удвой и ко вратам ещё десяток выстави. Я младшую дружину пошлю Малые врата стеречь, а гридней всех у себя на дворе держать стану. Так и станем дожидаться, покуда киевляне прочь не уйдут. Сделаешь ли, как велю?

-═Всё сделаю, княже,═-═поклонился воевода и покинул гридницу.

Князь остался сидеть подперев чело ладонями. Может, так молча и до зари просидел, да Вышата подал голос.

-═Поздно уж,═-═прохрипел он.═-═Не кликнуть ли постельничего?

-═Не видать мне ныне покоя,═-═откликнулся Мал не оборачиваясь.═-═Муторно. Проси, лучше, мёду подать. Может тогда усну.

Гридень покачал головою, но ослушаться не посмел, лишь в дверях упрекнул, всё же, князя:

-═Не та пора, ныне, чтоб медами упиваться.

Мал в ответ лишь улыбнулся невесело.

ГЛАВА X

Покидая стан, Ольга велела сына брать с собою. Иначе нельзя, место князя - с дружиной! А кабы и желала поберечь, так всё едино присмотреть за ним в опустевшем стане было уж некому. Все за реку ушли, и на изрытом землянками холме остались только двое хворых воев, знахарь при них, да ещё девка Чаруша.

Нурманы, правда, чтоб не тревожить древлян, сидели до срока на месте, но и тем, по замыслу, как настанет пора, должно будет скоро переправиться, да закрыть путь из града через Малые врата. К тому ж, Свенальду Ольга сына б не доверила. Что воевода стол Киевский под своё седалище примеряет княгиня ведала. Однако ж и она, и Свенальд разумели - усидеть в Киеве самому ему не под силу, но вот пестуном при юном Рюриковиче, подобно Олегу Вещему, может и выйти.

К чему понапрасну искушать воеводу? С полянской дружиной и Святославу безопасней, и княгине покойней. Княжичу же, как давно заприметила Ольга, во всякое время было милее среди воев, чем в княжих хоромах.

Перейдя реку, да став под Искоростенем, шатров разбивать не стали. Два только поставили: один поодаль для послов, а другой, тоже невеликий, для самой княгини. Святослав, однако ночевал не с матерью, но у костра вместе с дядькой, на конской попоне меж простых ратников. А, к исходу второго дня, притомясь, уснул сидя перед Осмудом на широкой луке, уткнувшись челом в конскую гриву.

Низкорослый но крепкий, пегий нурманский конь стоял смирно, однако ж дядька, всё одно, обеими руками крепко придерживал мальца. Придерживал не глядя, по привычке - уж больно непоседлив княжич. И взором и думами был Осмуд подале - там, где за облачёнными в брони десятками киевской дружины высился на валу дубовый тын Искоростеня. Неприступный доселе. Таким, видать, и останется.

На стене, да промеж зубцов надвратной башни виднелись головы ополченцев. Иные покрытые железными шеломами, но боле в кожаных, а то, и вовсе, холщёвых шапках, какие устоят ещё против стрелы, однако от меча, либо секиры нипочём не спасут.

Лиц древлян Осмуд разобрать не мог, но и без того ведал, что с тревогою да опаской следят они за вражьей ратью.

Дань, какую намедни испросила Ольга, древляне привезли ещё до полудня. И столь много оказалась изловленных в Искоростене птиц, что усаженные в берестяные туеса, уместились они аж на трёх возах.

Теперь, по уговору, Ольга должна была б увести войско, да только не спешила уходить киевская княгиня. Ратники её, правда, собрали шатры, но покуда оставались стоять на прежнем месте. Да ещё и костры позади себя запалили, а почто неведомо - из града приметно лишь как дымы курятся, но всё одно, тревожно.

Осмуд ведал почто. Не напрасно тревожились древляне.

В подвешенных над огнём котелках грелся, и начинал уже смрадно парить, густой берёзовый дёготь. В него, как закипит, ратники изготовились окунать сплетённые из пакли косицы, какими загодя запаслись, распотрошив прошлой ночью одну стёганную бронь.

Дёготь во всяком походе потребен. В баньку-то не сходишь, а древесное масло вошь изведёт. Оводов да мошку им тоже отпугнуть можно. Поршни[111] да сапоги смазать, чтобы воду не пускали, оси на возах, чтоб не скрипели, копыта да ноги коням от лишая. А уж от гнили в ранах дёготь - первое дело. Всяк бывалый ратник скажет, что в битве едва ли поболе воев гибнет, чем после сечи от гнилых ран. И не счесть сколь животов дёготь спас.

Ныне, однако, ему не спасать, но губить животы людские уготовано. Измазанная дёгтем запалённая пакля не погаснет, когда птицы понесут её на лапах в свои гнёзда. В Искоростень.

Против коварства, какое измыслили нурманы, Осмуд на совете у княгини ни единым словом не возразил. Мало того, как настал его черёд речь держать, молвил хмурый челом, что дескать, может сладиться. Правду молвил.

Зато, погодя покуда прочие разойдутся, да оставшись с Ольгой и наушником её Фомою, говорил, ни горечи, ни досады уж не тая:

-═Ты, княгиня, как выступали мы на Искоростень, рекла что идём усмирять непокорных древлян. Усмирять, а не изводить! Кем же ты в древлянских землях после править станешь? Мертвецами? Так ведь, Ольга имя тебе, а не Мара-погибель!..

Не дождался Осмуд от княгини ответа. Молча сидела она прикрыв очи. Смолчал и Фома. Однако ж, когда дядька вышел из шатра, Ольга, будто очнувшись, глянула пристально на грека и спросила тихо:

-═Простят ли мне люди то, что сотворю?

Фома взора не отвёл.

-═Нет,═-═отозвался он.═-═Но Бог простит!

-═Не ты ли поведал мне о царе Ироде?═-═невесело усмехнулась княгиня.═-═Разве простил его твой Бог? А, Пилата Понтийского простил?

-═Один был иудей, другой язычник. Один желал погубить Спасителя, другой погубил. Прими истинную веру! Покайся! Бог милостив. Он протянет тебе руку.

-═А я ему какую руку протяну? Кровью людской да пеплом измазанную?

Фома покачал головой.

-═Когда я принимал постриг, и мои руки не елеем были умаслены.

Ольга отвернулась.

-═Ступай. Мне теперь одной побыть надобно.

Монах, поклонившись, собрался уходить, но княгиня его остановила:

-═Постой! Оставь мне свой крест.

Фома колебался - давать ли? Язычница, ведь, крещения не принимала! Но затем, решившись, шагнул назад и протянул княгине резаные из кипариса чётки с простым, без распятия, крестом.

* * *

Уша у Искоростеня не широка. Кабы не была порожиста да бурлива, то и в брод в иных местах перейти можно б. Но нет, без налаженной переправы не выйдет - снесёт буйный поток, расшибёт о валуны. Потому, коли чаешь целым до другого берега добраться, надобно плёсы выбирать. Там река хоть и пошире, да вода в ней потише.

Место, для переправы пригодное, Свенальд заприметил загодя. Минувшей же ночью велел семерым лучникам, переплыв скрытно реку, засесть в лесу напротив Малых врат Искоростеня. Остальные ратники, той порою, затемно расшатали рожны вокруг стана так, чтобы земля их боле не держала, да связали по три вместе. Издалека и не заметишь, что не тын уже нурманский стан ограждает, но стоящие торчком салики[112].

Наутро воевода, подобно прочим своим людям, облачился в броню. Зато пятеро самых юных воев наоборот, не только кольчуги скинули, но и рубахи тож. Да и оружие оставили. Им ворогов не разить, их дело - как настанет срок, скоро вплавь добраться до другого берега, да протянув за собой верёвки, перекинуть их через реку.