Кукла

Села в машину. Еще раз стремительно прогнала в памяти весь план с мельчайшими подробностями. Энергично сжала пальцы в кулаки. Разжала. Громко выдохнула. И повернула ключ зажигания.

Долго кружила по Москве, вспоминая места, где когда-то бывала. Жадно всматривалась в лица людей, которые будут проходить здесь завтра. А ее, может быть, не станет. Она и завидовала им, и жалела их. Потому что и они когда-нибудь уйдут навсегда. Кто-то совсем скоро. А кто-то, может быть, и раньше, чем она. Да, они чужие. И даже больше, чем чужие. Но у нее ведь нет своих, никого в целом свете. Лишь Максим – самый близкий из чужих. Ведь без него ей не обойтись, потому что мыслящее существо не может сохранить свой драгоценный разум, если вообще никого нет рядом. Законы социума, она это где-то читала…

В двенадцать Линда приехала к Виталику. Но уже не в Кузьминки, где тот жил в хрущевском клоповнике, а на Преображенку, куда он перебрался, получив солидный аванс. Это была вполне приличная двухкомнатная квартира с окнами во двор, комфортабельная и чистенькая, поскольку новый жилец еще не успел ее уделать. Раздолбай неотесанный.

Виталик, несмотря на столь ранний час, был полон энтузиазма и излучал энергию. То ли созидательную, то ли разрушительную.

– Are you ready? – спросил он бодро.

– I аm ready! – уверенно ответила Линда.

– Тогда милости просим. Аппаратура уже полчаса тебя ждет.

– Аккумулятор подключил? – поинтересовалась Линда, понимая, что с этим деятелем можно нарваться на любую неожиданность.

– Обижаешь, начальница. Я все приготовил в лучшем виде.

– Так вот, и я все приготовила, – сказала Линда максимально убедительно. – Чтобы не было никаких фокусов. Мы с тобой согласовали, что и в каком сегменте будем корректировать. Так?

– Так.

– Так вот, ты все делаешь не только предельно аккуратно, но и так, чтобы я могла видеть твои манипуляции. И вводишь операторы и константы по моей команде. И никакой автоматизации, никакой переписи из файла втемную. Все только с ручной клавы. Понял?

– Конечно, понял! Но только непонятно, почему ты меня в чем-то подозреваешь. Это обидно, в конце концов!

– Береженого Бог бережет, я где-то читала. Учти, ты знаешь мою реакцию. А силу я тебе уже демонстрировала. Как только ты дернешься, чтобы попытаться совершить что-то несанкционированное, я мгновенно сломаю тебе руку. Левую.

– Почему левую? – весело спросил Виталик, которому самообладания было не занимать.

– Потому что ты продолжишь работать правой рукой.

– А может, я левша.

– Я тебя протестировала. Так что не надо мне тут лохматить бабушку и лепить горбатого! При второй попытке я тебе откручу голову. Поэтому прошу тебя, делай все плавно и четко. Чтобы без фокусов. Если, конечно, жить не надоело.

Все точки над «i» были расставлены. Линда прошла в комнату и села в кресло, вокруг которого были расставлены семь процессорных блоков, гудящих трудолюбивыми кулерами. Прямо перед ней на столе стоял девятнадцатидюймовый монитор.

Виталик, держа перед Линдой ее выносной пульт, набрал команду открытия технологического шлюза.

– О'кей, – сказала Линда.

Виталик тюкнул пальцем по клавише Enter, и часть затылка откинулась на пружинках.

Затем он подключил к разъему тридцатидвухжильный кабель и сел рядом с Линдой.

– Ну, поехали? – спросил Виталик, глядя на свой монитор, на котором выстроились в парадные шеренги подготовленные к вводу шестнадцатиричные двухбайтовые числа и их адреса в оперативной памяти.

– Поехали, – спокойно ответила Линда. – 29 44, ячейка 26 04 19 49 AF 84 02 5Е.

– Есть 29 44, ячейка 26 04 19 49 AF 84 02 5Е. Ввод.

– 6В ЗЕ, ячейка 89 F3 D8 79 41 06 17 DE.

– Есть 6В ЗЕ, ячейка 89 F3 D8 79 41 06 17 DE. Ввод.

– 83 СО, ячейка Е2 64 94 56 56 56 A3 7F.

– Есть 83 СО, ячейка Е2 64 94 56 56 56 A3 7F. Ввод.

– 5F D9, ячейка 10 39 Е4 98 59 9В 62 FF.

– Есть 5F D9, ячейка 10 39 Е4 98 59 9В 62 FF. Ввод…

Линда внимательно следила не только за монитором, но и за проворными пальцами Виталика. Произносила цифры четко, чтобы нельзя было перепутать. Виталик сосредоточенно вводил их с клавиатуры, в конце каждой строки нажимая Enter.

Со стороны это напоминало игру в лото. Однако на столь крупные суммы в лото не играют. Для Виталика ставка составляла сорок тысяч. Линда же в случае проигрыша расплачивалась собственной жизнью. Или сознанием, что, впрочем, для нее было одно и то же. Потеряв сознание, она превратилась бы в один из тех механизмов, которые Виталик клепает в своей конторе. А у механизмов, как известно, никакой жизни нет. Есть только функциональное состояние, удовлетворяющее техническим требованиям. Если оно в силу каких-либо обстоятельств утрачивается, то сломанную железяку направляют на переплавку. Без вынесения приговора. Без соборования и отпевания…

– 4F 88, ячейка 0D 34 72 06 DD 19 АО 03.

– Есть 4F 88, ячейка 0D 34 72 06 DD 19 АО 03. Ввод.

– Все, финиш, – устало сказала Линда. И откинулась на спинку кресла.

Она начала тщательно «обследовать» себя, свои внутренние ощущения.

– Ну как, есть приход? – с усмешкой спросил Виталик.

Линда ничего не понимала. У нее было такое ощущение, что ничего не изменилось. Она чувствовала, что там, внутри, по-прежнему сидят те же самые блокировки.

Решила проверить одну из самых сильных, начав прокручивать в уме картину секса с Виталиком. Вот она подходит к нему, начинает снимать с него майку, левой ладонью поглаживая низ живота…

И тут же бешеная сука, которая по-прежнему в ней сидела, завелась: «Не смей, слышишь! Прекрати сейчас же!». Но это могло быть и слабое остаточное явление. Тогда Линда мысленно впилась в губы Виталика и начала стаскивать с него брюки. И тут же ее губы одеревенели и стали чужими, как от заморозки. А левую руку свела судорога.

– Блин! – вскричала Линда в бессильной ярости. – Ничего не изменилось! Абсолютно ничего! Я все такая же! Сейчас я тебя буду убивать, ублюдок!

– Все правильно, – спокойно ответил Виталик. – Сейчас ничего измениться и не может. Потому что нужна перезагрузка.

– Что? – не поняла Линда. Точнее, не хотела понимать, отказывалась. Какой же дурой она оказалась!