Страница 1 из 17

Список возмездия

Арментроут Дженнифер

Дженнифер Ли Арментроут

Список возмездия

THE DEAD LIST

Печатается с разрешения литературных агентств Taryn Fagerness Agency и Synopsis Literary Agency

Тогда

Пенн Дитон в свои тринадцать выглядел года на три моложе. Тощие ручки, хилые ножки… Он был самым мелким в нашей четверке и на занятиях по физкультуре вечно плелся в хвосте, если вообще успевал. Ему больше нравилось наблюдать за птицами в телескоп, подаренный дедом на Рождество два года назад, чем гонять мяч.

Я ничего не смыслила в этих птичьих делах и даже ради спасения собственной жизни не сумела бы отличить северного пересмешника от любой другой птахи, но покорно сидела с Пенном в домике на дереве, затерянном в лесных зарослях позади его дома, забросив в угол рюкзак. Мои ноги болтались в воздухе. Один из шлепанцев уже упал на землю, другой балансировал на кончиках пальцев. Спуск казался пугающе крутым, и последствия падения оказались бы большей катастрофой, чем просто перелом нескольких костей. Меня всегда удивляло, что Пенн, боявшийся высоты, забирался сюда, но я догадывалась, что любовь к птицам пересиливала страх.

Я могла бы заняться и чем-то другим вместо того, чтобы сидеть здесь и ждать, пока Пенн увидит то, что он хотел увидеть, прежде чем мы отправимся к Гэвину. Скажем, бегом. Я обожала бегать. Мне нравилось чувствовать, как напрягаются и расслабляются мышцы, как начинают пылать легкие, когда упругие подошвы кроссовок отталкиваются от асфальта, придавая ногам ускорение. В старших классах я собиралась вступить в школьную команду по кроссу и легкой атлетике.

Конечно, я могла и одна свалить к Гэвину. Его не выпускали гулять после школы в наказание за фейерверк, устроенный в минувшие выходные, когда парень нашел в родительском гараже бутылочные ракеты, и все указывало на то, что домашний арест продлится еще миллиард лет. Хорошо хоть у Гэвина не отняли новую игровую приставку, и нам не запрещали приходить в гости. Дженсен наверняка уже торчал там в ожидании нас с Пенном. Ему не хватало терпения часами наблюдать за птицами, сидя на дереве. Дженсен всегда был первым в спортзале, и от игры в мяч его мог отвлечь только джойстик в руках.

Никто из наших родителей не пытался разлучить нас четверых, даже если мы здорово хулиганили. Еще с начальной школы мы всегда находили способ воссоединиться. Моя бабуля называла нас «четверо из одного стручка», и пусть я находила эту присказку странной, но мы оставались маленькой бандой, друзья – не разлей вода.

Впрочем, в последнее время… кое-что начало меняться, и я никак не могла понять, почему.

Гэвин охладел к домику на дереве, а иногда без причин заливался румянцем и вообще вел себя странно. В школе, да и после уроков одноклассники крутились возле Дженсена, особенно девчонки.

Я закусила губу, когда сердце ухнуло вниз, как чуть раньше – шлепанец.

Моя мама сказала, что Дженсен растет, как сорняк, и он действительно возвышался над нами тремя. Я так вообще перестала расти. Скользнув взглядом по футболке, я вздохнула. Спереди все осталось, как и в прошлом году, и в позапрошлом, и в позапозапрошлом. Все такая же доска. И если я убирала волосы под кепку, меня по-прежнему принимали за мальчишку. Все шло к тому, что мне не видать сисек, как у моих одноклассниц, и это означало, что для Дженсена я так и останусь девчонкой, которая сойдет за мальчишку из его тусовки.

Черт.

Даже не знаю, почему меня это волновало и так хотелось, чтобы он проснулся завтра и понял, что на самом деле я – девушка. Глупость какая, решила я, ковыряя ноготь, а не подгрызая его – по привычке, от которой меня тщетно пыталась отучить мама. В конце концов, стоит ли париться из-за того, что я останусь такой, какая есть. Пенну было тоже все равно, хотя с каждым месяцем ему все тяжелее приходилось в школе. Но для меня он оставался все тем же Пенном, и я еще больше любила его за это.

– Вон там! – взволнованно прошептал Пенн.

Подняв голову, я нахмурилась, вглядываясь в дерево, на которое он нацелил трубу телескопа. Мне не сразу удалось различить птицу с черно-белыми крыльями и красным пятном на грудке.

Я вздрогнула, когда птица спрыгнула на нижнюю ветку, сотрясая листья.

– Мне эти пернатые по барабану.

Пенн взглянул на меня сверху вниз, вцепившись в серебристый корпус телескопа. Его темно-карие глаза возбужденно мерцали.

– Почему? Они же такие красивые.

– Не знаю. – Я подтянула к себе ногу, снимая одинокий шлепанец. Птица вспорхнула и юркнула в зеленую крону, где и затаилась. – Ей как будто перерезали горло, и она залилась кровью.

У друга отвисла челюсть.

– Фу… гадость какая.

– Так и есть, – хихикнула я.

– Никогда не задумывался об этом, глядя на них. Хм. – Он снова прильнул к окуляру, и я проглотила вздох. Похоже, к Гэвину мы попадем не скоро. – Это мои любимые особи.

Мне ли не знать. Пенн всегда питал слабость к кардиналам.

Глава 1

Звезды усыпали небо крошечными факелами тики[1], озаряя мерцающим светом темные поля, вплотную подступающие к идеально ухоженному заднему двору. Я поскребла этикетку на бутылке и задрала голову, закрывая глаза и подставляя лицо теплому ветерку позднего лета. Сухая жесткая трава царапала мои голые ноги, и, скорее всего, я сидела на муравейнике или возле него, рискуя быть съеденной заживо, но меня это ничуть не смущало.

Всего через пару дней начнется мой последний год в школе, и будущим летом я уже буду смотреть не на звезды, а на сверкающие городские огни за стенами Университета Мэриленда.

– Элла, что ты делаешь, черт возьми?

Я дернулась от звука голоса Линдси Роуч и обернулась через плечо. Она стояла у меня за спиной с двумя бутылками пива в руках.

– Предлагаешь накачаться вусмерть? – спросила я, вскидывая брови. – Жестоко, Линдс.

Она засмеялась и плюхнулась на траву рядом со мной, поджимая под себя длинные загорелые ноги. Всучив мне бутылку, Линдси сморщила нос.

– Да нет. Я не собираюсь уподобляться девчонкам, которые напиваются на вечеринках у Брока, раздеваются догола и прыгают в бассейн, не говоря уже обо всем остальном.

Я было открыла рот. Но Линдс подняла руку, заставляя меня молчать.

– Ты сама знаешь, что там творится. Каждый год одно и то же. Кто-то из этих тупых девок обязательно раздевается, чтобы показать миру, Богу и младенцу Иисусу все свои прелести.

Мои губы дрогнули в улыбке. Мы с Линдс сдружились еще в десятом классе, когда нам поручили совместную работу над проектом к ярмарке общественных наук. Она всегда отличалась чертовской самоуверенностью и красноречием. Назвать ее всего лишь симпатичной у меня бы язык не повернулся. С ее-то черными вьющимися волосами, которые смотрелись одинаково шикарно, стянутые узлом на макушке или каскадом спускающиеся вниз по спине; безупречной кожей цвета кокоса; губами, будто созданными для рекламы мейкапа; и раскосыми глазами.

Нет. Линдс была настолько хороша собой, что все девчонки лопались от зависти, когда она появлялась в бикини. От ее красоты захватывало дух.

– Помнишь прошлый год? – Линдс сделала глоток и пристроила бутылку поверх джинсовых шорт. – Как Ви Бартол разделась и танцевала на вышке? А потом кувыркнулась в воду?

Я поморщилась, вспоминая неприятный эпизод. Ладно бы Ви просто забралась на вышку и сплясала, но ее падение здорово всех напугало. Впрочем, такое случалось каждый год с тех пор, как мы перешли в старшую школу. Вечеринки, которые закатывал Брок Кокран в последние летние выходные перед началом учебного года, стали притчей во языцех. Его родители уезжали на целый уик-энд, а старший брат поставлял алкоголь в неограниченных количествах. И кто-то непременно отчебучивал такое, о чем потом весь год горько сожалел.

Полинезийский бамбуковый факел, в настоящее время стилизованный садовый светильник.