Страница 64 из 67
Мужчины, Полина заметила, тоже смотрят именно на синий купальник: Игорь Павлович даже про сигарету забыл — потухла.
Наконец девушкам надоело лежать лицом вниз и слушать колкости — задвигались, стали одеваться. Последней поднялась та, что в синем купальнике.
Отбросила волосы с лица и… Полина ахнула: Нефертити! Вот так сюрприз! По растерянности командира и комиссара было видно — не предполагали, что может таиться под уродливыми картофельными одеждами их подопечных.
Зоя по сравнению с сестрой явно проигрывала. А до чего красивые у Тани волосы!
Ребята восторженно загудели:
— У-у, класс!
— Ну, Миронова, выдала!
— "Ужель та самая Татьяна"?
Нефертити застенчиво улыбалась. Озаренное этой улыбкой ее лицо было таким одухотворенным, что казалось даже красивым.
Полина поискала глазами Галкина, как он реагирует? Его сдержанно-безразличная ухмылка говорила, что Танины достоинства не явились для него такой уж неожиданностью.
И опять подумала: "Видел или нет?"
Заметив Полинин взгляд, он с наигранным смущением надвинул на глаза свое сомбреро: "Ох, уж эти преподаватели! Насквозь тебя просвечивают", — вздохнул с деланной иронией.
Не видел! — отлегло от сердца.
У ворот тормознул директорский "газик", и командир с неохотой заспешил навстречу. Преподаватели последовали за ним.
— Почему не вышли на работу? — с ходу набросился Дормир на Игоря Павловича. — Что у вас тут происходит?
— Конкурс красоты, — ответила за командира Аня. — Понимаете, Михаил Дормидонтович, командир сорвал горло — ему трудно говорить.
— Трудно? — сверкнул глазами Дормир. — Нечего было лезть в командиры!
Круто развернулся и, не дав никому и рта раскрыть, вскочил в работающий "газик", рванул с места — только скаты взвизгнули.
Игорь Павлович глянул на Анну Ивановну: в самом деле, чего вмешалась? Справился бы как-нибудь и со своим севшим голосом.
Поле глаз не радовало: грязные, до сих пор не вывезенные мешки, отмытые дождями картофельные горы, которым для полного сходства с верещагинскими черепами только воронья не хватало.
А вот дальняя перспектива была прекрасна: огромный скошенный луг перед зеленой еще опушкой, затканная паутиной стерня, стожки с янтарным отливом. Полина, узнав тот, возле которого комиссар поправлял свой сбившийся носок, украдкой взглянула на Александра Витальевича и, встретив его взгляд, поспешно отвела глаза.
У развилки дорог они остановились, выбирая, которой возвращаться назад. На другом конце поля по отходящему от большака проселку медленно пробирался светлый "Москвич".
— Смелый водитель, — покачал головой Игорь Павлович, глядя на плохо просохшую дорогу. — Как он застрять-то не боится?
У Полины радостно кольнуло сердце: "Володя!"
Глаза не отрывались от светлого "Москвича". "Наш лагерь разыскивает", — догадалась и непроизвольно подняла было руку. Но машина вдруг остановилась.
— Ну вот, застрял, бедняга, — посочувствовала Аня, глядя на внезапно остановившуюся машину.
Передняя дверка распахнулась, из нее выскочил плечистый водитель, а за ним еще мужчина. Оглянувшись по сторонам, они быстро подбежали к ближайшему мешку и слаженным движением кинули его на заднее сиденье. Так же споро затолкали и второй мешок.
Все в немом оцепенении наблюдали эту сцену, длившуюся не более минуты, переглянулись и, не сговариваясь, бросились к "Москвичу". Но он не стал их ждать — на полной скорости рванул к большаку, оставив позади лишь голубое облачко выхлопных газов.
Не успел "Москвич" скрыться из виду, как с большака на проселок свернули "Жигули" и тоже направились к мешкам с картошкой. Все четверо рванули, размахивая руками и пытаясь криками отпугнуть любителя дармовой наживы.
— Э-эй! Убирайся отсюда! Мы номер запишем.
Но владелец "Жигулей", видно, был не из пугливых: спокойно впихнул в багажник мешок, не торопясь подошел к передней дверке и, послав бегущим воздушный поцелуй, без особой спешки тронулся с места. Насчет номера он был спокоен: заляпанный грязью номерной знак и вблизи-то трудно разобрать, а уж с такого расстояния…
— Ну, обнаглели! — не без восхищения констатировал запыхавшийся комиссар.
Командир, разгоряченный бегом, возмутился, забыл беречь горло.
— Этак они всю нашу картошку разворуют. Надо бы охрану организовать, часовых выставить.
— К каждому мешку часового не приставишь! — фыркнула Аня и повернула к лагерю.
Остальные уныло побрели за ней.
— Хорошо, что студенты не видят, как водители тут шуруют, — сказал Полине Александр Витальевич.
— Рано радуетесь, сегодня только пятница. Можно представить, что тут будет в субботу и воскресенье…
В лагере продолжалось веселье — шел, как все поняли, музыкальный конкурс.
Мы — дети застоя, с нас нечего взять,
Мы поздно родились — не нам отвечать… —
пели сестры Мироновы. Собравшиеся в круг студенты лихо подхватывали припев:
Эх, яблочко, куда ты котишься?
В совхоз "Вперед" попадешь — не воротишься.
И снова солировали Таня и Зоя:
Мы в бога не верим, а только лишь в класс,
"Аврора" стреляла не в белых, а в нас…
— Смотри-ка, — хмыкнул Игорь Павлович, подходя к кругу, — неплохо сестры-то спелись!
— В каком смысле? — вскинулась почему-то Аня.
"Отчего она сегодня такая ершистая?" — удивилась Полина.
Из-за Аниного плеча она наблюдала, как взволновались девушки, готовясь ко второму туру конкурса "Мисс Планета".
— Капитана — в жюри! — закричал кто-то. — Игорь Павлович, давайте сюда!
Аня метнула в его сторону многозначительный взгляд, и Игорь Павлович, сославшись на горло, отказался:
— Не могу. Пусть вот Александр Витальевич оценивает, — подтолкнул вперед комиссара, а сам вышел из круга и направился к корпусу.
— Игорь Павлович, — догнала его одна студентка. — А как насчет киношников? Вы не забыли?
— Нет, — бросил на ходу Игорь Павлович. — Но чтобы ехать к киношникам, нужно, кроме голых ножек, иметь и трудовые показатели. Не забыли?
— Для кого трудиться-то? Для автотуристов? Так им и этой картошки хватит: еще и половины мешков не разворовали, — с хорошо рассчитанной издевкой прокричала вслед удаляющемуся командиру и повернула к кругу.
Оттуда уже неслось:
Раз — картошка, два — картошка,
Раз — мешок, и два — мешок.
"Как бороться с изобилием?" —
Приглашаем на урок…
И тот же припев: про яблочко и про "не воротишься".
В субботу, едва рассвело, как лагерь заполнили разъяренные туристы. Вызвав командира, вручили ему подписанное несколькими десятками подписей письмо, в котором требовалось сурово наказать хулиганов, проживающих в пионерском лагере "Зорька". Тут же перечислялся материальный ущерб, нанесенный владельцам автотранспорта, приехавшим сюда на выходные дни, и пространно доказывалось, что такое поведение не совместимо со званием студента. Копию письма автовладельцы, по их словам, направляли в райком, а вторую грозились послать еще выше…
— Почему вы решили, что наши студенты? — отбивался командир. — Это еще надо доказать!
— А тут и доказывать нечего! — распалялся плотный мужчина в наброшенном поверх белой майки пальто, из-под которого выглядывали полосатые пижамные штаны. — Они в вашу сторону бежали. Одного я хорошо запомнил — в черной шляпе с большими полями. Я как раз в кустики вышел, а они — драпака. Все скаты, стервецы, прокололи! И прицеп с обрыва спустили… Если вы не примете меры…