Фартовые ребята

— Пожалуйста, — покладисто ответил незнакомец, вручая Ветрову визитку. — Я уже запомнил телефон. 752-34-19.

Никита забрал карточку, отвернулся от странного мужика и торопливо начал спускаться вниз. Заодно проверил карманы, хотя в них ничего особо ценного не лежало. Черт его знает, может, пока этот чухан зубы заговаривал, кто-нибудь сзади подберется. Но ключи от квартиры, студенческий проездной и пятьдесят копеек старыми деньгами сохранились в неприкосновенности.

Сбежав с эскалатора, Ветров поспешил поскорее запрыгнуть в вагон. Но когда примостился на сиденье, то чуть не выругался — небритый мужик уселся рядом. И явно не случайно. Пустых мест в вагоне было немало, а мужик, пройдя из одного конца вагона в другой, приземлился около Никиты. Чего этому гаду надо?

Идиотское положение! Дать ему в рыло, что ли? Но, во-первых, мужик пока не сделал ничего такого, чтоб эта акция выглядела правомерной. Во-вторых, в людном месте заводить мордобой рискованно, можно и в милицию угодить, а этого Никите, учитывая, что он в последние полгода вел себя не совсем безупречно, вовсе не хотелось. Наконец, в-третьих, мужик все-таки был поматерее Никиты, выше минимум на полголовы и скорее всего не стал бы при ударе по правой щеке подставлять левую.

Никита решил, что сделает самое простое: будет считать, что этого мужика как бы не существует. А потом выйдет на следующей остановке и дождется другого поезда.

Однако небритый вовсе не собирался тихо сидеть.

— Извините, — произнес он. — Наверно, я кажусь вам странным, но нам с вами необходимо поговорить…

Теперь Никите показалось, что это гражданин с нетрадиционной сексуальной ориентацией. Но тот, не то догадавшись, не то прочитав Никитины мысли, заторопился:

— Я не педик и даже не псих, хотя всего полгода, как из дурки выписан. Просто та фамилия, имя и отчество, которые в карточке, мне очень хорошо знакомы. А самое главное — аббревиатура ЦТМО…

— Ну и что? — спросил Никита, стараясь не показать волнения. Ему по-прежнему хотелось, чтоб гражданин, полгода назад вышедший из дурдома, но не считающий себя психом, побыстрее свалил. Но вместе с тем он начал вызывать у Ветрова какой-то подсознательный интерес. — Вы хоть знаете, что эти буквы обозначают?

— Что сейчас обозначают, не знаю… — странно поморщившись, произнес незнакомец неуверенно. — Но раньше это называлось «Центр трансцендентных методов обучения».

Никитин интерес заметно возрос.

— Вы что, знакомы с профессором?

— Не знаю… — пробормотал бывший пациент дурки, и Никите подумалось, что его, наверно, рановато выписали. — С этим — нет, а с тем, что был раньше, — знаком. Ему недавно, 12 марта, исполнилось пятьдесят девять лет. Но выглядит намного моложе. Высокий, выше двух метров, очень мощный, борода с проседью, носит очки… Верно? Очень громко и раскатисто хохочет, любит острить. В гневе страшен.

Ветров, слава Богу, не сподобился пока увидеть профессора в гневе, но мог догадаться, что если такой дядя разбушуется, то шороху может наделать немалого. Тем не менее, придурочный мужик очень четко описал того типа, с которым Никита виделся у Булочки.

— Он и сейчас такой? — спросил незнакомец.

— Примерно такой, — кивнул Ветров. — А вы что, работали в ЦТМО?

— Кажется, да… Но не сейчас, — сказал этот человек со странностями. — Я в другом ЦТМО работал. А может, и нет… Все это очень по-дурацки звучит, но если я вам начну объяснять, то буду выглядеть совсем психом.

Никите, несмотря на то, что последние изречения незнакомца даже больше прежних попахивали дурдомом, стало совсем интересно. Даже не потому, что в этой, на первый взгляд, довольно бредовой фразе подсознательно ощущалась какая-то правда. Нет, просто Никита очень кстати вспомнил о том, что Сергей Сергеевич утверждал, будто сможет обучить его по полной университетской программе за несколько месяцев. Само собой, Ветрову не надо было быть крупным специалистом в области педагогики, чтобы догадаться — такое мероприятие требует колоссального перенапряжения мозга, если это вообще не шарлатанство и надуваловка. И не надо быть гением психиатрии, чтоб догадаться: от такого перенапряжения крыша может поехать запросто.

Может, гражданин, прицепившийся к Никите, тоже обучался у профессора Баринова? Сдал за полный курс вуза, а потом — в дурку попал… Ветрову захотелось кое-что спросить:

— Вы что, и обучались в ЦТМО?

— Нет, кажется… — помотал головой незнакомец. — А вы там учитесь? Там действительно чему-то учат?

— Не знаю, — честно ответил Никита. — И я там не учусь. Просто Сергей Сергеевич предложил мне ему позвонить на предмет возможной учебы.

— Ясно… — загадочно произнес собеседник. — Меня зовут Николай. А вас как?

— Никита, — поскольку Николай фамилии и отчества называть не стал, Ветров тоже представился только именем.

— Так вот, Никита. Вы господину профессору будете звонить?

— Наверно, немного подумаю сначала…

— Правильно. Прежде чем идти туда, надо обязательно подумать. Но если все-таки соберетесь позвонить, то найдите время как-нибудь спросить его о семье, ладно? О жене, детях, внуках, если они есть, конечно. А потом, если не лениво будет, расскажите мне. Не бойтесь, я никого похищать или шантажировать не буду. Встретимся в следующий понедельник, в это же время, на «Белорусской»-радиальной у телефонов. Согласны?

— Вы, случайно, не оперативник? — спросил Никита.

— Нет. Я никто. Можете даже сказать об этом Чудо-юде.

— Кому-кому?! — удивился Ветров.

— Баринову. У него кличка такая была… — В это время поезд притормозил, и таинственный Николай, словно бы спохватившись, быстро выскочил на перрон. Никита поглядел ему вслед через окно и увидел, что Николай перебежал на другую сторону станции. Как раз тогда, когда вагон, где сидел Ветров, покатил в туннель, на станцию подошел встречный поезд. Похоже, что Николай собирался в обратную сторону ехать. Либо он за разговором с Никитой свою остановку проехал, либо чего-то испугался. Например, того, что наболтал чего-то лишнего. Например, назвал добропорядочного профессора С. С. Баринова какой-то бандитской кликухой.

Особой неожиданности для Никиты это не представило. Он и раньше догадывался, что самый респектабельный человек, поддерживающий контакты со Светкой-Булочкой, не может считаться безукоризненно честным. Но вот появление этого странного Николая могло быть, в частности, какой-то проверкой. Например, этот самый профессор специально подослал лжепридурка, чтоб выяснить, насколько Никита способен соблюдать секреты. Больно быстро он запомнил телефон с карточки. И что-то типа задания подбросил — про семью Баринова узнать. Да еще и начал уверять, что, мол, никого из его родни похищать не собирается… Точно! Проверяют на откровенность. Стало быть, если Никита позвонит профессору и умолчит насчет появления Николая, то он человек неоткровенный и, очень может быть, опасный. А раз так, то его, может быть, и на этом свете нельзя оставлять, не то что в ЦТМО зачислять… Но неужели как-нибудь поумней придумать нельзя было? Кроме того, Никита ведь сам не навязывался в этот ЦТМО. Как, впрочем, и в любовники к Булочке. Скорее его и туда, и туда силком затаскивали. Так что подозревать в нем мента или чекиста господин Баринов вряд ли должен. Агентов эдак не внедряют. Впрочем, Никита не знал толком, как на самом деле это внедрение происходит, а господин по кличке Чудо-юдо, возможно, и знал.

Хотя Никита еще не один раз проходил мимо телефонов-автоматов, позвонить Сергею Сергеевичу он так и не решился. Доехал до дома, размышляя по дороге над всеми этими путаными проблемами.

Родителей не оказалось. Никита по этому случаю расхрабрился и все-таки набрал этот самый телефончик с визитной карточки.

Ответили очень быстро — и трех длинных гудков не пропикало.

— Баринов слушает, — басовито отозвался голос профессора.

— Это Никита Ветров. Вы просили позвонить…

— Рад слышать. Надо полагать, что вы намерены мое предложение принять?