Страница 6 из 13
Кот с порога смотрел ехидно: что, съела? «Негодяй», – привычно подумала Надежда.
– Ведь сколько раз говорил! – Муж в ярости бегал по комнате, так что Бейсик, решившийся было войти, отступил назад – как бы случайно не зашиб хозяин в пылу скандала. С одной стороны, кот этих шумных выяснений отношений не любил, с другой – всегда радовался возможности приструнить Надежду. Извести ее совсем он и не пытался: во-первых, хозяин отчего-то эту женщину любит, а во-вторых, он много работает, а сидеть целыми днями одному скучно. И есть хочется.
– Твержу и твержу, уже, кажется, мозоль на языке натер, а ей как об стенку горохом!
Надежда Николаевна была дамой воспитанной и сдержанной. То есть хотела ею быть. Кроме того, она очень уважала и любила мужа. Но это, однако, переходит всякие границы. Она не девчонка, чтобы выслушивать нотации, да еще высказанные таким тоном! Следует такое безобразие прекратить.
– Сашенька, ничего же не случилось, – примирительно начала она. – Вот же он, Бейсик, в полном порядке…
Но если дело касалось его обожаемого кота, Сан Саныч терял чувство меры. Вместо того чтобы успокоиться, потребовать внеочередного чая, посадить на колени кота и выдать ему порцию вкусненького, он еще больше разъярился.
– Вот чего я не понимаю, так это твоего наплевательского отношения к серьезным вещам! – сказал он, глядя на жену с неприкрытой ненавистью, хотя, может, ей это только показалось. – Казалось бы, все делаю, чтобы тебе хорошо жилось: работаю, деньгами обеспечиваю. А взамен требую только одного – чтобы ты смотрела за котом. И что? Даже этого она не может!
– Та-ак, – произнесла Надежда с очень похожей интонацией. – Та-ак, – повторила она, закипая, – дождалась, стало быть. Давно этих слов ждала и вот теперь дождалась. Значит, ты считаешь, что я сижу на твоей шее и ничего не делаю? Куском попрекаешь?
– Не передергивай! – слегка опомнился муж. – Вовсе я такого не говорил!
Но Надежду уже несло.
– Не ты ли сам требовал, чтобы я оставила работу? – заорала она, постепенно все больше распаляясь. – Не ты ли уговаривал меня отдохнуть и заняться домом? И радовался, когда это случилось! И я согласилась, а что получила взамен? Бесконечные магазины, уборку и стояние у плиты! А вечером ты приходишь злой, как стая бездомных собак, и упрекаешь меня в том, что я целыми днями валяюсь на диване, смотрю телевизор и истязаю кота?
– Я насчет телевизора ничего такого не говорил, – поспешил откреститься муж.
– Завтра же устроюсь на работу! – объявила Надежда. – Куда угодно: хоть в регистратуру районной поликлиники, хоть приемщицей в химчистку, если диплом мой никому не нужен!
– Надя, я совсем не то хотел сказать, – муж опомнился и пошел на попятный.
– Надо же, до чего договорился! – бушевала Надежда. – Куском попрекает!
– Я не попрекал тебя куском! – муж тоже повысил голос.
Кот, глядя на такое безобразие, махнул лапой и ушел на кухню. Сан Саныч поглядел ему вслед и тоже ушел – в кабинет, к компьютеру. Надежда плюхнулась на диван и включила телевизор. Там очень некрасивые молодые люди очень плоско и глупо шутили со сцены, зрители же прилежно смеялись.
«Какая же я дура, – думала Надежда, приглушив звук. – Ведь, кажется, решила уже, что ничего не стану мужу рассказывать. Себе дороже обойдется! Так нет, снова наступила на те же грабли! Учит жизнь, учит, а все без толку».
Рядом материализовался кто-то теплый и пушистый. Это Бейсик явился просить прощения.
– Все из-за тебя, – привычно вздохнула Надежда.
«Сама виновата, нечего было язык распускать», – просемафорил кот желто-зелеными глазами.
Кот прижался к Надежде и тихонько мелодично запел. Когда Сан Саныч вошел в гостиную, он застал своих любимых членов семьи сладко спящими на диване.
Прошло два дня. Надежда за это время помирилась с мужем и по зрелом размышлении выбросила из головы историю с убийством соседки. В самом деле, никто этой девицей не интересовался, даже Антонина Васильевна, так что так тому, видимо, и быть.
Муж принял ее слова о тяжелом домашнем труде буквально и в наступившие выходные решил Надежду развлечь. В субботу они ездили на дачу к приятелям, а в воскресенье ходили в театр, так что все домашние дела она забросила. В супермаркет муж свозить ее не успел, но взял с жены слово, что тяжеленных сумок она таскать не будет. Во вторник он вернется пораньше, а пока они обойдутся тем, что есть в холодильнике. Надежда слово легкомысленно дала, потому что очень хотелось спать.
Утром она провела ревизию холодильника и приуныла. В морозилке отдыхали мороженая треска и пакет фарша. Надежда Николаевна представила, в какое неистовство придет кот при виде огромной рыбины и сколько нервов ей придется потратить, чтобы отбиться от его приставаний, и решила сделать котлеты из фарша. А суп она сегодня сварит из сушеных грибов. Вон они, голубчики, лежат в буфете, отборные белые, сама собирала и сушила на костре, когда они ездили в сентябре к приятелям, у которых дом в деревне под Вологдой.
Надежда замочила булку, разморозила фарш, достала из шкафчика соль, специи и похолодела: в доме нет ни зубчика чеснока!
Казалось бы, что такое чеснок? Не самый важный продукт, не предмет первой необходимости. Не то же самое, что хлеб или соль. Однако всякая уважающая себя хозяйка знает, что именно по тому, сколько чеснока положила она в котлеты, определяется ее профессиональный уровень, ее статус, ее, если угодно, спортивный разряд в такой древней и уважаемой дисциплине, как домашнее многоборье. А уж котлеты вовсе без чеснока – это не котлеты, а форменное недоразумение, позор на ее голову. К счастью, с недавних пор рядом с домом появился маленький ларек, в котором улыбчивая Зульфия продавала спелые помидоры, сочные мандарины, гладкие баклажаны, румяные яблоки, свежую зелень и прочие дары полей и огородов. В том числе, разумеется, и чеснок.
Надежда всунула ноги в старые сапоги, набросила куртку и выскочила из квартиры.
В ту же секунду ей стало мучительно стыдно.
Надеждина двоюродная тетя Таня из Москвы не уставала повторять, что уважающая себя женщина не должна выходить из дому, не уложив волосы и не набросав кое-что на лицо.
– Даже в магазин! – с пафосом восклицала тетя Таня. – Даже с мусорным ведром на помойку! Если женщина вышла на помойку без прически и без макияжа – значит, она махнула на себя рукой, значит, там, на помойке, ей самое место!
Самой тете Тане было уже за восемьдесят, но она была верна своим принципам. Она всегда аккуратно укладывала волосы, не забывала раз в две недели посещать парикмахерскую, а без макияжа не выходила не только в магазин или на помойку – даже на даче, прежде чем подойти к забору и спросить соседку, выпустили ли ее огурцы третий лист, она непременно подкрашивала глаза и губы.
Надежда Николаевна тетю Таню любила и уважала, но иногда в спешке все же нарушала ее заветы. Вот и сейчас она забыла, точнее – не успела, накрасить губы и причесаться.
Оставалось надеяться, что ей не встретится на лестнице никто из соседей.
И конечно, эта надежда не оправдалась!
Вот отчего всегда так бывает: если женщина наденет свое лучшее платье, тщательно накрасится, сделает укладку в парикмахерской и отправится под ручку с мужем в театр или в ресторан, она ни за что не встретит никого из соседей. А стоит выскочить в самом затрапезном виде к почтовому ящику или, как сейчас, в ларек за чесноком – непременно с кем-нибудь столкнешься нос к носу. Причем столкнешься с хорошо одетой и причесанной соседкой, которая как раз собралась в театр или ресторан, и она еще вдогонку окинет тебя неодобрительным взглядом: что это, мол, за чучело живет в нашем доме?
Вот и сейчас, выскочив на площадку и второпях захлопнув за собой дверь квартиры, Надежда увидела на площадке у лифта ту самую молодую женщину, которая с недавних пор поселилась в квартире Михайловых.
То есть ту самую женщину, которую Надежда Николаевна считала убитой.
Определенно это была она – в том самом светлом кожаном плаще, с теми же пышными волосами цвета топленого молока.