Страница 5 из 19
– Не знаю, – честно признался Коля, подумав немного. – Вроде не лепится. Но ты не переживай, старик, я что-нибудь придумаю. Красивый штрих намечается, эмоциональный, тайна чувствуется, даже мистика где-то – пропавшая икона. Вроде как свидетель убийства… и исчезла. Читатель любит такие нюансы. Я это обыграю.
– Не буду переживать… – пробормотал Андрей. – Обыграешь, я тебя знаю.
– То-то, старик. А чего это я еще трезвый? Даже странно как-то, – спохватился Коля и потер руки в предвкушении славного вечера в компании друга. – Андрейка, я тебе говорил, что люблю тебя? А знаешь, за что? Ты умеешь слушать! Давай, неси продукт!
Андрей кивнул, соглашаясь. Ухмыльнулся невесело – второй раз за вечер ему признались в любви…
Глава 3
Ведьма
Марго, красотка Марго, роковая женщина, профессиональная ведьма, заглядывая в глаза курице-клиентке своими неистовыми терновыми глазами, проговаривала звучным, низким, сипловатым голосом пошлую белиберду, надоевшую ей до оскомины:
– Вы не знаете себе цены, женщина, вы себе не хозяйка, ради любви вы готовы на ненужные жертвы. Вы отдали ему свое тепло, любовь, деньги…
– И кольцо, – подсказывает клиентка, нервная молодящаяся дамочка с красными пятнами на скулах и тоскливыми глазами неудачницы. – С брюликами, покойный муж подарил.
– И кольцо, – соглашается Марго, сдерживая зевок. – И многое другое. Вы отдали ему свое сердце. Он вас мучает. Он вам неверен. Он вам врет и гуляет от вас. Видный мужчина, – говорит она, переводя взгляд на фотографию чмыря в бейсбольной шапочке.
Клиентка порывисто вздыхает.
– Ничего, – утешает ее Марго. – Прибежит как миленький. Руки будет целовать, в ногах валяться. Я дам вам настойку из тибетских трав, будете подмешивать утром в чай или кофе, пятнадцать капель на стакан. Силы необыкновенной. Но вы должны сами решить…
– Я решила, – шепчет клиентка, прижимая руки к груди. – Беру!
– Но это еще не все, – говорит Марго.
– Что? – пугается клиентка.
– Вы должны кардинально поменять свои стереотипы, – говорит Марго. – Вы должны проявить твердость. Денег не давать, коньяк не покупать.
– А если он уйдет к Зойке?
– Не уйдет. Подсядет на капельки и, считай, готов. Но, имейте в виду, никакой слабины. Видели яйцо?
– Видела, – шепчет клиентка.
– Желток закодирован на вашего сожителя. Поставите под кровать, где голова. За ночь натянет, утром добавьте уксус, две ложки, размешайте и медленно вылейте в раковину. И не смывать водой. Пускай постоит. На ночь повторите опять. И так целую неделю. Вот вам настойка. Да, яйцо не белое, а коричневое. Чем темнее, тем лучше. И не болтун, а свежее. С базара. Первое я вам дам, потом будете покупать сами. Технология та же. Завтра с утра возьмете какую-нибудь его вещь, небольшую, желательно не новую, ну там, галстук или майку, можно носок, свяжете узлом, и под матрац. Сразу бегать перестанет, шагу из дома не сделает.
– А он… – мнется клиентка, испуганно глядя на Марго. – А вдруг он…
– Не бойтесь. Потеряет силу только на посторонних женщин. Сможет только с вами.
Клиентка кивает, вздыхает порывисто. Она сидит напряженная, как струна, сцепив руки, с побелевшим от волнения носом, резким румянцем на скулах, сдерживая противную дрожь в коленках. Кидает беглые взгляды на невзыскательную атрибутику ведьмовского ремесла – хрустальный шар, серебряные чуткие колокольчики, едва слышно звенящие от легчайшего сквознячка, задрапированные черным стены небольшой комнаты. Ветхую рассыпающуюся книгу с пожелтевшими страницами на черном лакированном пюпитре. Ей страшно и стыдно, она никогда не верила в ведьмовскую силу и всякие привороты, но женщина с работы сказала, надо идти. Эта Марго, сказала женщина, самый сильный экстрасенс в городе и белая ведьма, училась в Тибете у монахов-лам, есть диплом. Если Марго возьмется, прибежит твой кобель как миленький. Вон у меня у соседки тоже гулял, а после Марго сидит дома, как пришитый. Даже пить перестал. Она же им всю генетическую кодировку перестраивает.
Марго… Сочная, яркая, хоть и не намазанная. Как глянет своими черными глазищами – мороз по коже. Руки открытые, с ямочками у локтей, с тонкими нежными пальцами, карты так и мелькают. Клиентка оторваться не может от ее рук – создал же Господь такую красоту! Прячет под стол свои, костлявые, с ярким лаком. Похоже, одна живет – клиентка исподтишка разглядывает комнату. Да и в прихожей никаких следов мужика. И вообще скудно как-то, не по деньгам. А ведь очередь стоит, не протолкнешься. Записала по блату та самая, с работы. Сказала, согласилась Марго принять ее в воскресенье, святой день для отдыха. Но подороже.
На плечах Марго черный платок, расписной, крестьянский, в красные и синие розы. Поверх черной блузки, открывающей руки и грудь. На шее – серебряный мальтийский крестик на тонкой цепочке. На перекладине его – круглый сизо-голубой, как голубиный глаз, камешек, вставленный хитро в сквозное отверстие и прихваченный незаметными лапками сверху и снизу. Отчего кажется, что камешек парит в отверстии вопреки законам тяготения.
Брови у Марго сведены в одну линию, низкий голос чуть с хрипотцой. В ней начисто отсутствует базарная суетливость и говорливость коллег по цеху. Она серьезна до мрачности, но не внушает робости. Наоборот, ей сразу веришь. Веришь и в то, что очереди, что сто́ит сеанс таких денег. И вообще, что все будет хорошо. Как она положила руку на фотографию, прикрыла глаза, замерла – только жилка бьется на горле. Аж мороз по коже! Где-то в глубине сознания клиентки шевелится мысль, как бы не навредить беспутному, и вместе с тем азарт какой-то – ату его, паршивца! Будет знать!
Марго нисколько не стыдно. Жить-то надо. А это и не обман вовсе, а надежда. Если бы только эти тетки ее слушались…
– Сколько я вам должна? – спрашивает клиентка.
Марго деловито называет сумму. «Ого!» – отражается на физиономии клиентки. Самый приятный для Марго момент – деньги на бочку.
Женщина уходит, полная надежды, унося с собой пузырек с бесценной тибетской настойкой – зеленый чай и вода из-под крана. Марго потягивается. Обводит взглядом бедноватую обстановку, задерживается на задернутом черными шторами окне. «Что?» – спрашивает громко в пространство. С утра ей муторно. И губы сохнут. Она перебрала все возможные причины слабой скулящей боли в затылке, предвестницы неприятностей. Все чисто. Шестое чувство, боковое зрение, интуиция, инстинкт – все молчит, а боль в затылке настойчиво предупреждает. О чем? И губы сохнут неспроста…
Марго не только умна, но и образованна. Десять лет назад она почти окончила философский факультет педагогического университета. Несмотря на бурную юность. Окончила, не окончила, а диплом получила. Иногда рассуждает с клиентками о смысле жизни. Если попадается не совсем уж безнадежная. Но таких мало. Все больше ходят простецкие, обиженные да битые жизнью, которым кажется, что настойка тибетских трав сработает. Да и откуда взяться другим в их спальном районе? Марго уговаривает себя, что нужно пересидеть, зарыться в ил, прижать ушки. Пока все не уляжется. Пока не уляжется. Если уляжется…
А иногда, лежа без сна в чужой постели, в затрапезной бедной спальне, в дешевой квартире, снятой расчетливо и экономно, она думала: «К черту!» Этот не оставит ее в покое, найдет! Дьявол, сатана, выродок… Может, окончить все разом, смыть грех… Но желание жить было таким сильным, надежда внутри билась таким мощным родником, что она всякий раз говорила себе – успею. Туда я всегда успею. Живой он меня все равно не получит. Это было утешением – живой он ее не получит! Этого она и держалась…
Марго подходит к окну, отодвигает штору. Черный джип внизу резко тормозит у подъезда. Другой, словно невзначай, перекрывает выезд со двора. Марго отшатывается, словно ее ударили. Тонкое острое сверло ввинчивается в затылок. Вот оно! Она распахивает дверцу буфета, хватает с верхней полки заранее приготовленный сверток с деньгами. В прихожей сдергивает с вешалки плащ, сбрасывает домашние туфли. Опираясь рукой о стенку, всовывает ноги в сапоги, рвет молнию застежки. Неслышно открывает дверь, выскальзывает на лестничную площадку и, перескакивая через две-три ступеньки, мчится наверх.