Любимая игрушка Создателя

…Куст помидоров в керамическом цветочном вазоне, усыпанный мелкими, как горох, красными плодами, привлек его внимание. Он сорвал один красный шарик, сунул в рот, раскусил. Помидор резко пах и был неестественно сладок. Он с усилием проглотил его. И тут же встретился взглядом с молодой женщиной, сидевшей на перевернутом ящике в глубине павильона. Она перекусывала наскоро куском хлеба и молоком из бутылки. Обыкновенная женщина, в темно-синих джинсах и голубой майке, с загорелым обветренным лицом и короткими светлыми волосами. С сильными кистями рук. Она отвела взгляд первой, облизнула губы, понесла пустую бутылку куда-то вглубь. Вернулась и вопросительно посмотрела на него – удивилась, что он все еще здесь.

– Скажите, – начал он, нахмурясь, – каков агропромышленный эффект от этой культуры? – Он показал рукой на помидоры в цветочных горшках.

– Никакого, – ответила она, не удивившись. – Одна красота. И еще курьез.

– Как пони?

– Примерно. Или карликовые кедры бонсаи.

– Это вы сами их придумали? Помидоры-бонсаи?

– Нет, помидоры-черри. Их придумали уже давно. У меня дома есть еще и желтые и оранжевые, – не выдержала, похвасталась.

– Вы генетик?

Она рассмеялась:

– Агроном.

Он невольно залюбовался женщиной – у нее была хорошая улыбка и очень белые зубы. От глаз, серых, в коричневую крапинку, бежали легкие лучики морщинок.

– А семена можно купить? – спросил он важно.

– Можно купить рассаду.

– Прямо здесь?

Она покраснела, пожала плечами.

– Понятно, – сказал он. – Рассада у вас на огороде, и вы никогда не приглашаете домой незнакомых людей. Особенно мужчин.

Она взглянула ему прямо в глаза и промолчала. Поправила помидорный куст.

– Как вас зовут? – спросил он. И, прежде чем она ответила, сказал: – Подождите, я сам! Леся, Лида, Люся… Лариса! Лара.

– Откуда вы знаете? – Она настороженно смотрела на него.

Он кивнул на пластиковую карточку на голубой майке. Она дотронулась до карточки рукой. Улыбнулась:

– Все время забываю.

– Очень приятно. – Он протянул ей руку. Она, поколебавшись, протянула в ответ свою. – Андрей. – Рука у нее была жесткой и сильной, и под стать руке пожатие. – Никогда не встречал женщины-агронома, – сказал он, удерживая ее руку.

– Вам все больше попадались агрономы-мужчины? – не удержалась она.

– Я вообще никогда в жизни не видел живого агронома. Слышал, что есть такая человеческая разновидность, но до сих пор они мне не попадались. Агрономы для меня загадка.

– Загадка в чем? – спросила она, отнимая руку.

– А зачем такие маленькие помидоры? Есть никакого интереса, даже наоборот. И в салат не положишь. И пользы кот наплакал.

Лара рассмеялась. Смеялась она необычно – запрокидывала голову, на горле билась жилка. И не звонко, а скорее глухо, словно сомневалась. Морщинки в уголках глаз, морщинки в уголках губ. Ненакрашенных.

– В цветах пользы тоже нет.

– Э, нет, в цветах есть, – возразил он. – Цветы для украшения и настроения. Еще подарить можно… хорошему человеку.

– А вы представьте себе зиму, за окном снег, а на окне – куст помидоров. Знаете, как поднимает настроение!

– Ладно, – сказал он, – убедили. Покупаю рассаду на все окна и с нетерпением жду зимы.

…Он вернулся перед закрытием. Сказал:

– Привет! Помощь нужна?

Лара вспыхнула, и он понял, что она его ждала. У нее была разбитая перекрашенная «девятка», грохотавшая, как танк. Всю дорогу он держал на коленях помидорный куст, остро и терпко благоухавший, видимо, от стресса. Верхушка куста щекотала ему подбородок, и он, уворачиваясь, все время прядал головой и с трудом удерживался, чтобы не чихнуть.

Она жила в пригороде со старинным названием Посадовка, в деревянном доме с большой верандой, уставленной горшками и ящиками с рассадой. Такого буйства зелени и цветов видеть ему еще не доводилось. Вокруг дорожки стояли высокие розы, кремовые и нежно-сиреневые, тут же торчали стрелы синего и голубого дельфиниума, кусты крупных ромашек и голубых колокольчиков, у забора – снопы золотого шара и мальв, вдоль веранды – всякая цветочная мелочь – огненные ноготки, каланхоэ, разноцветный портулак и другие, которые он видел впервые. Синие и розовые вьюнки оплетали столбы веранды. Дитя каменных джунглей, он застыл, пораженный. Впервые он находился так близко к земле.

– Вы не Лара, – сказал наконец. – Вы Ева из райского сада.

– А вы Адам? – спросила она.

– Почти. Адам значит «человек» на древнееврейском. Андрей – на греческом. И я буду называть вас Евой. С этих самых пор и до… всегда! Ева из райского сада. А где яблоня?

Она махнула рукой – там!

И так далее. Это был обычный банальный треп случайных людей, за которым не было никакого подтекста. Почти не было.

Они ужинали на веранде. Он вызвался почистить картошку. Она ушла принимать душ – зеленая невысокая будочка за домом, без крыши, а над ней металлический бочонок. Просто и без претензий. Вода в бочонке была теплая, нагрелась от солнца за долгий жаркий день. А сейчас, к вечеру, уже заметно похолодало, и в воздухе разлился пронзительный запах антоновки и зрелой зелени, напоминая, что осень уже на пороге. Лара появилась румяная, с мокрыми волосами, кутаясь в вязаную шаль. Принялась резать овощи. У нее были сильные ловкие руки – это он заметил еще в павильоне.

– Я не ем мяса, – сказала она. – И гостей не ждала.

Только сейчас он почувствовал, как проголодался. Картошку он все-таки почистил – сказались навыки походной жизни, и поставил на огонь. Лара достала из холодильника кастрюлю. Что может сравниться с запахом тушеных грибов? Она зачарованно смотрела, как он ест. Почувствовав ее взгляд, он поднял глаза от тарелки, и она тут же увела взгляд.

– Что? – спросил он, перестав жевать.

Она засмеялась, запрокинув голову. Дернулась знакомая жилка на шее. И тогда он приподнялся и поцеловал ее в смеющийся рот. Так неловко, что они стукнулись лбами, и она вскрикнула. А он уже тянул ее к себе, впиваясь в обветренные губы…

…Поспешность, с которой она отвечала на его поцелуи, сказала ему многое. Не разнимая губ и рук, они встали из-за стола. Он не помнил, как они оказались в теплой большой комнате, где пахло сушеными травами, на громадной деревянной кровати. Кровати было лет сто, и она отчаянно скрипела, протестуя. Он поспешно сдирал с Лары блузку и длинную юбку, под которыми ничего не было. Она только вздохнула неслышно и прижала его к себе. И снова он подумал, что у нее сильные руки. Мельком отметил очень белую грудь с сосками, розовыми, как цветки. И еще подумал, что, наверное, отвык и все забыл…

…Ее волосы пахли мятой. Она вскрикнула пронзительно, как сойка, и он зарылся лицом в ее влажные теплые волосы. На бесконечный миг они стали единым целым. Кажется, он застонал. Лежал, прижимая ее к себе, вдыхая травяной ее запах. Мелькнула мысль, что ничего не нужно – вот так лежать, и все! Конец пути, гавань, долгожданный приют. Райский сад. И Ева из райского сада, рожденная от яблони, белого налива или антоновки, и дикого шиповника…

И вдруг миг кончился. Она разняла руки, отпуская его. Он целовал ее губы благодарно и нежно. Гладил пальцами соски, чувствуя, как они снова готовно скукоживаются.

– Ты и правда Ева, – прошептал он, и она рассмеялась счастливо. – Ева из райского сада…

…Чай они пили при полной луне. Лара зажгла свечку, но он задул ее – и так светло. Одуряюще благоухала зелень, от пронзительной сладости ночных цветов кружилась голова, и его не покидало давешнее чувство, что это – пристань. Или остров. Остров, где трава и цветы, райский сад и женщина из райского сада – Ева. И больше никого. И всякие расхожие философские мысли стучали в голове – о том, много ли человеку нужно и как все просто на самом деле…

…Он ушел, не попрощавшись, три дня спустя. Зная, что уходит навсегда. Перед ним лежала дорога, а Ева была лишь передышкой в пути. С тех пор он иногда вспоминал о ней с чувством благодарности, как вспоминают почему-то запомнившийся летний день или внезапный грозовой ливень, пригнувший к земле траву. Вспоминал с сожалением вначале, а потом уже и не был уверен, что это было на самом деле – возможно, привиделось в одном из странных его снов…